BioShock: Восторг (ЛП) - Ширли Джон - Страница 1

Джон Ширли

BioShock: Восторг

Я Эндрю Райан, и я здесь чтобы задать вам вопрос: разве не имеет права человек на заработанное в поте лица своего?

«Нет, – говорят нам в Вашингтоне, – все принадлежит бедным».

«Нет, – говорят нам в Ватикане, – все принадлежит Богу».

«Нет, – говорят нам в Москве, – это принадлежит всем».

Я отверг эти ответы. Вместо этого я выбрал нечто иное. Я выбрал невозможное. Я выбрал Восторг… Город, в котором художник не боится цензора. Где ученого не сковывает ханжеская мораль. Где Великое не ограничено малым. И если вы будете трудиться в поте лица своего, Восторг может стать и вашим городом тоже.

Представь, если бы ты мог стать умнее, сильнее, крепче? Если бы ты обладал способностями, позволяющими зажигать огонь силой мысли? Это то, что плазмиды могут дать людям.

Пролог

Нью-Йорк, Пятая авеню

1945

Салливан, шеф службы безопасности, застал Великого перед гигантским окном в его корпоративном офисе. Силуэт босса вырисовывался на фоне городских огней. Другим и единственным источником освещения здесь была лампа с зеленым абажуром. Она стояла в дальнем конце комнаты на большом столе со стеклянной крышкой, так что Великий был практически полностью скрыт тенью. Он держал руки в карманах пиджака и задумчиво смотрел куда-то за горизонт.

Было уже восемь часов, и Салливан, утомленный мужчина средних лет в промокшем от дождя костюме, безумно хотел пойти домой, стащить с себя обувь и послушать бой по радио. Но Великий часто задерживался на работе и сейчас ждал два доклада. Один, в частности, с которым Салливан желал разделаться побыстрее, – из Японии. Из-за этого доклада хотелось как можно скорее выпить чего-нибудь крепкого. Но он знал, что Великий такого не предложит.

«Великий», так Салливан думал о своем боссе, одном из богатейших и могущественнейших людей мира. Этот термин был двояким: и насмешливым, и серьезным – но Салливан держал его при себе. Великий был весьма тщеславен и остро чувствовал малейшее неуважение. Несмотря на это, порой казалось, что магнат пытается найти друга, которого смог бы приблизить к себе. Салливан на эту роль не подходил. Он редко нравился людям. Есть что-то такое в бывших копах.

– Что ж, Салливан? – спросил Великий, не оборачиваясь. – Они у вас?

– Оба, сэр.

– Давайте сначала разберемся с докладом о забастовках, уберем его с глаз долой, а вот другой… – он покачал головой. – Придется прятаться от урагана в погребе. Но для начала надо будет вырыть сам погреб, так сказать…

Салливану стало любопытно, что босс имел в виду под этим замечанием о погребе, но все-таки решил не заострять на этом внимание.

– Забастовки продолжаются в шахтах Кентукки и на нефтеперерабатывающем заводе в Миссисипи.

Великий нахмурился. Угловатые плечи его костюма, выполненного по последней моде, чуть поникли.

– Мы должны быть жестче в этом вопросе, Салливан. Как во благо нашей страны, так и нас самих.

– Я послал туда штрейкбрехеров. Отправил людей Пинкертона, чтобы они узнали имена зачинщиков. Посмотрим, сможем ли мы… нарыть что-нибудь на них. Но эти ребята крайне настойчивые. Упертые.

– Вы были там лично? Вы ездили в Кентукки или в Миссисипи, шеф? Хм? Вам не надо ждать моего разрешения, чтобы начать действовать. Точно не в таком деле! Профсоюзы… У них была своя маленькая армия в России, ее называли Рабочей милицией. Знаете, кто все эти бастующие? Они все агенты красных, Салливан! Советские агенты! И что они требуют? Почему-то именно повышения зарплат и улучшения условий труда. Что это, если не социализм? Пиявки. Я не нуждался в профсоюзах! Я сам проложил мой путь.

Салливан знал, что во многом Великому повезло – он нашел нефтяное месторождение еще в молодости, но и то правда, сделал прекрасное капиталовложение.

– Я… прослежу за этим лично, сэр.

Великий протянул руку, коснулся стеклянной стены, вспоминая:

– Я приехал сюда из России совсем мальчишкой. Большевики тогда только-только захватили власть… и нам с трудом удалось выбраться живыми оттуда. Я не хочу видеть, как эта зараза распространяется.

– Да, сэр.

– И другой доклад? Это правда, не так ли?

– Оба города практически полностью уничтожены. На каждый по бомбе.

Великий покачал головой в изумлении:

– Всего лишь одна бомба для целого города…

Салливан подошел ближе, открыл один из конвертов, отдал фотографии. Великий поднес их к окну, чтобы лучше рассмотреть в мерцающем свете горизонта. Это были довольно четкие черно-белые снимки разрушенной Хиросимы, сделанные в основном с воздуха. Дерзкие городские огни Нью-Йорка ложились на глянцевую поверхность так, словно они-то и уничтожили Хиросиму.

– Наш человек из Государственного департамента достал это в обход закона, – начал Салливан. – Некоторые люди в этих городах были… расщеплены на частицы. Разорваны в клочья. Сотни тысяч погибших и умирающих в Хиросиме и Нагасаки. Огромное количество умирает от… – Дальше он зачитал из доклада, который принес с собой: – «От термических, радиационных ожогов и травм. Ожидается, что такое же количество умрет от лучевой болезни и, возможно, рака в ближайшие двенадцать месяцев».

– Рак? Вызванный оружием?

– Да, сэр. Это еще не подтверждено, но, опираясь на результаты последних экспериментов… они говорят, что такое возможно.

– Я понял. Мы можем быть уверены, что Советы создают нечто подобное?

– Они работают над этим.

Великий хмыкнул с сожалением:

– Две гигантские империи, два огромных осьминога, борются друг с другом, вооружившись чудовищным оружием. Одна бомба может уничтожить целый город! И эти бомбы будут становиться только больше и мощнее. Как вы думаете, что произойдет в итоге, Салливан?

– Атомная война, как некоторые говорят.

– Я просто уверен в этом! Они нас всех уничтожат! И все же… есть другая возможность. Для некоторых из нас.

– Да, сэр?

– Я презираю то, чем становится цивилизация, Салливан. Сначала большевики, потом Рузвельт, теперь Трумэн, который продолжил многие его начинания. Маленькие люди сидят на плечах у великих. Это прекратится только тогда, когда настоящий человек поднимется и скажет: «Достаточно!»

Салливан кивнул, вздрогнув. Порой Великий мог передавать свои внутренние убеждения другим как громоотвод, проводящий мощный заряд электричества. Несомненно, вокруг него витала какая-то сила.

Через мгновение Великий посмотрел на Салливана с любопытством, словно раздумывая, насколько ему можно доверять. Но, в конце концов, босс произнес:

– Я принял решение, Салливан. Я начну воплощать проект, который раньше был лишь забавой. Из простой игрушки это переродится в блистательную действительность. Безусловно, риск велик, но это должно быть сделано. И знайте: возможно, мне придется потратить все до последнего цента…

Салливан моргнул. До последнего цента? В какую крайность теперь ударился его босс?

Великий усмехнулся, по-видимому, наслаждаясь удивлением Салливана:

– Ах да. Сначала это был просто эксперимент. Немногим больше чем гипотеза – игра. У меня есть наброски маленького варианта, но это может быть больше. Гораздо больше! Это решение гигантской проблемы!

– Проблемы профсоюзов? – удивленно спросил Салливан.

– Нет, но да, в долгосрочной перспективе. Профсоюзов тоже! Но я имею в виду более насущную проблему – потенциальное уничтожение цивилизации. Проблема, Салливан, в неизбежности атомной войны. И эта неизбежность требует гигантского решения. Я отправил исследователей. Я выбрал место, но не был уверен, что когда-нибудь дам ход этому делу. До сегодняшнего дня, – он вновь посмотрел на фотографии руин, стремясь лучше поймать свет. – До сегодняшнего. Мы можем сбежать. Вы и я, и, конечно же, другие. Мы можем сбежать от взаимного уничтожения этих сумасшедших маленьких людей, что отираются в залах государственной власти. Мы построим новый мир в месте, до которого безумцы не смогут дотянуться…