Земля без радости (СИ) - Астапов Максим - Страница 9

Он подозвал к себе одну из проходящих неподалеку официанток.

— Кофе, сахар, пару бутербродов с тушенкой. — Бес сделал заказ, не отвечая на приветствие девушки. — Фрау отдыхает?

Девушка начала тараторить, что ее смена началась не давно и она не знает.

Он раздраженно отмахнулся и удивленно уставился на новый элемент интерьера не видимый им ранее. Под потолком, между четырьмя большими канделябрами висело чучело. Монстр похожий на помесь кенгуру и курицы, с длинным змеиным хвостом. В одной из мощных коротких передних лап, стараниями местных шутников у чучела болтается голова женского манекена, а в другой топор.

— Ваш заказ.

Девушка стрельнула глазками и виляя бедрами удалилась.

Стоит признать дизайн заведения по своему интересен. Искусственно отбитая штукатурка художественными кляксами покрывает все стены забегаловки. Видимый кирпич заботливо очищен от остатков раствора и покрыт лаком, а швы между рядами имеют четкие хорошо различимые границы. Барная стойка со стороны напоминает выложенный из булыжников бруствер серого цвета. По сути из них она и выложена, и наверняка сможет выдержать взрыв ручной гранаты. Стена за ней, помимо воли притягивает взгляд, поскольку выполнена в форме обнаженной женской груди имеющей весьма соблазнительные формы. Соски выполняют роль наливных краников. С того места, где находился Бес, этого видно не было и посему красоту бюста не портило абсолютно. Так вот правую на местном фольклоре называют «дающей», а левую «мачехой». Уж совсем в историю возникновения имен у полушарий он не вдавался, но разницу знал. И это была одна из фишек заведения.

В правой, она же «дающая» всегда подавалась местная самогонка. Гнали ее в местных закромах, и отличаться она могла разве что только продуктом участвующем в изготовлении.

В левой, цена на «продукт» дешевле чуть ли не вдвое, но здесь был своеобразный риск. Каждый день ассортимент менялся и тебе могли налить что угодно, от кислого пива, сваренного здесь же, до коньяка, из местных постоянно пополняемых запасов алкогольной продукции изготовленной еще в «старом мире».

Довольно неожиданно для себя Бес прислушался к разговору за соседним столом. Сидели они у него за спиной и судить о количестве собеседников он мог только по голосам. Обладатель сиплого прокуренного баса, воображение нарисовало бывалого бродягу немного старше сорока, довольно интересно фантазировал на тему:

— Я вот иной раз задумываюсь может земля это и есть ад? Мы представляем будто живем, со всей вытекающей борьбой и своими страхами попасть за грехи в преисподнюю, а сами уже и так давно в ней.

— Ну ты загнул. — подхватил относительно молодой баритон с пьяненькими интонациями. — А куда же тогда деваются те что умирают? Падают ещё ниже на следующий адов круг?

Бывалый засмеялся.

— А что логично. Только мне вот кажется погибшие на самом деле переносятся в лучший мир. То есть эти люди здесь уже искупили свои грехи. Ну ты понял.

Звон стаканов и через секунду молодой сдавленным голосом:

— Так может сейчас вообще война света против тьмы? Только вот не ясно тогда на чьей мы стороне?

— А может мы сами черти? — и они дружно пьяно засмеялись над этим предположением.

Возникшее оживление присутствующих заставило Беса отвлечься от беседы и обратить все свое внимание на грациозно идущую девушку.

Точно почувствовав момент, она остановилась на границе между светом, царствующим у пустующей сейчас сцены и погруженной в полумрак, остальной части помещения, из под чьего покрывала ее поедала глазами многоликая толпа.

Светло-русая мадемуазель, чуть прищурившись, окинула долгим взглядом сидящий перед ней народ, с таким видом, будто смотрела в никуда.

Но все же, опытный человек мог почувствовать в ней звенящую напряженность. Она явно кого-то то искала. И этот кто — то, наверняка давно и надолго поселился в ее сердце.

Не беря во внимание ее напускное равнодушие, от все того же внимательного взора, не ускользнуло, как она нервно теребит изящными пальчиками правой руки, висящий на груди крестик.

И вот… Видимо нашла. Тонкие черты лица исказились. Нахмурившись, девушка сорвалась с места, бросившись в темноту как в прорубь. Светлый сарафан зашелестел между столами.

А в зале тихим восторженным эхом пролетело:

— Фрау… Посмотрите… Фрау вышла…

Лишь один раз она остановилась у лопоухого замухрышки, посмелившего преградить ей дорогу. Он требовательным жестом указал ей на столик который делил с сотоварищами. Совершенно не обращая внимания на останавливающие окрики и предостерегающие жесты с их стороны. Девушка согласно кивнула и не меняя выражения лица, что — то ему ответила. После чего мужик с победоносным видом вернулся на свое место, а прелестница легко опустилась к нему на колени обвив шею руками, приблизила лицо, чарующе улыбнулась, полностью завладев вниманием присутствующих. Рука ушастого скользнула вдоль ее спины и по хозяйски расположилась чуть пониже поясницы. Одновременно с этим девушка как бы невзначай, откинула прядь волос с левой стороны открывая взору изуродованное ухо, а немного ниже наколку. Ее хорошенькое личико, необъяснимым образом исчезло, а на его месте появилась и замерла сверля дикими глазами маска ненависти и брезгливости.

По лицу Беса пробежала тень и он невесело усмехнулся. О девушке которые все называли Фрау из — за наколотой на шее татуировки в виде черепа в фуражке с высоким околышем и двумя выбитыми на нем буквами «С.У.» слышали многие.

Семь лет назад, ее община, оказала сопротивление одной из самых многочисленных групп религиозных фанатиков того времени — Длань Чистилища. Себя они называли «указующими перстами», считая ангелами — мучениками, призванными нести тяжкую ношу, очищать души живущих от греха. Практически всех кто остался в живых после нападения, сожгли вместе с мертвыми на одном погребальном костре, «дабы разделили они между собой грехи свои». Оставили только привлекательных девушек и женщин, заковали в колодки и издевались над ними множество дней. Основные силы фанатиков в скором времени двинулись дальше, а на пепелище осталось лишь несколько десятков «святош», самых уставших от «трудов праведных». На них, случайно, возвращаясь с поиска, и вышел Грешник со своей группой. Без лишнего шума убрали полупьяных часовых. Остальных согнали в один общий барак. Говорят это Варяг снял, с единственной оставшейся в живых измочаленной девчушки, колодки и с молчаливого согласия Грешника вложил ей в руки нож. Выводили на убой, как скотов. Связанных и по одному. На девушку нашло безумие. Она выцарапывала глаза, резала шеи, выпускала кишки, отрезала половые органы, кричала в исступлении что бы вели еще, падала на колени и выла как собака после каждого убийства. И много позже, у нее появилась наколка с черепом и двумя буквами, аббревиатурой слов вытатуированных полукругом немного ниже:

СМЕРТЬ УБЛЮДКАМ.

Лопоухий, как видно все таки тоже был наслышан. Он попытался спихнуть девушку с колен и вскочить. На что Фрау презрительно усмехнулась, чмокнула его в лоб и продолжила путь до своей зазнобы. Следующие несколько секунд девушка молча стояла уперев руки в бока и смотрела на него.

— Тебя не было три месяца! — гневно начала она разговор.

— Где — то так. — согласился Бес.

Фрау присела напротив. У их столика моментально «выросла» одна из официанток, от которой она раздраженно отмахнулась.

— До каких пор это будет продолжаться?

— Что? — поисковик беспокойно заелозил на стуле.

— Твое бесконечное отсутствие. Когда захотел пришел, когда захотел ушел…

— Это называется свобода воли… — попытался пошутить Бес.

— Это называется безразличие! — резко перебила его Фрау. — Тебе даже в голову не приходит, что о тебе переживают…

Он пожал плечами.

— Вот всегда так! — девушка взмахнула руками. — Ты понимаешь, ты… Я думать ни о чем не могу… Один ты у меня здесь… — она постучала указательным пальцем себе по лбу. — И здесь… — ее рука прижалась к груди.