Спецзадание для истинной леди - Каммингс Мери - Страница 48

Он что — не понимает, что настоящий художник не может работать при свидетелях?!

А когда визажист посмел деликатно заметить, что в ванной «не повернуться», кто, как не Джек, ехидно осклабившись, сделал вид, что не понимает намека?!

Глэдис прекрасно знала, что чуткости и деликатности от ее мужа ждать сейчас напрасно, а прямая просьба выйти будет проигнорирована и только вызовет новый приступ бессмысленной ревности. Поэтому она решила не обращать на него внимания и стала покорно выполнять все указания визажиста:

— Закройте глазки, а то щипать будет! Головку влево… головку вправо… вот так…

При этом его руки, легко и деликатно прикасаясь, порхали над ее лицом и делали что-то с волосами. Продолжалось это довольно долго. Глэдис было страшно интересно, что получится, но Лео (так звали визажиста) посадил ее спиной к зеркалу и не разрешал крутиться и подсматривать!

Джек постепенно перестал выглядеть как ощетинившийся пес и тоже стал поглядывать на происходящее с легким интересом.

— Ну вот… личико готово — уже можно смотреть! — неожиданно заявил Лео, разматывая накинутую на плечи Глэдис клеенку.

Она обернулась — и обомлела. В таком виде ее действительно не узнала бы даже мама — Лео сделал из нее афроамериканку!

В зеркале отражалась кожа цвета молочного шоколада, яркие красно-золотые клипсы в ушах, губы, накрашенные как-то так, что казались больше и полнее — и волосы, темным облачком в стиле «афро» окружавшие лицо…

В первый момент Глэдис пришла в ужас и готова была завопить от возмущения. Она уже набрала воздуха… и тут заметила мелькнувшее в зеркале лицо Джека…

Вопль замер в горле, не успев вырваться наружу — что-то в его взгляде вдруг напомнило ей первые дни их знакомства…

Как сказала ей когда-то Дорис, в доме которой она с ним впервые встретилась:

— Берегись, этот тип на каждую мало-мальски привлекательную юбку стойку делает!

Так вот, сейчас Джек именно сделал на нее стойку — словно забыв, что это его собственная жена, с которой они вместе уже почти три года! Значит… похоже, она выглядит не так уж и плохо!

— Разденьтесь пожалуйста, — попросил Лео, — сейчас я покрашу вам все остальное! — с этими словами он достал из сумки большую пластиковую бутыль с чем-то темным. Да, в самом деле — от шеи вниз она все еще белая!

Глэдис уже начала снимать халат, но Джек неожиданно снова повел себя неприлично — выхватив из рук Лео бутыль, он злобно заявил, что свою жену может намазать и сам!

— Да-да, конечно, — забормотал бедный обескураженный визажист. — Только следите, чтобы в глаза не попало… а то этот состав очень щиплется,… Он на спирту, с запахом мускуса и сандала, так что духи уже не нужны… А вокруг глаз вот этим мажьте, который не щиплется… — достал он из сумки еще одну бутылочку, поменьше.

— Ясно, ясно! — нетерпеливо перебил Джек.

— Мазать нужно ватным тампончиком…

— Тампончиком, тампончиком!.. — на белобрысой физиономии появилась плотоядная улыбка.

Глэдис почувствовала себя неудобно — ну неужели ни о чем, кроме этого, ее муж думать не способен?! Извращенец!

— … И подновлять после ванны…

— Обязательно! Всенепременно! Каждый раз! Ну, чего там у тебя еще? Давай по-быстрому!

Бедный Лео счел за благо не спорить — быстренько достал из сумки аксессуары, необходимые для маскировки Джека: патлатый парик неприглядного вида, безвкусную и аляповатую гавайскую рубашку и темные очки в пол-лица — и поспешил распрощаться.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Первый катер пошел в шесть часов — к этому времени Глэдис была уже замаскирована с ног до головы. Джек помазал даже те части тела, которые она никак не предполагала демонстрировать посторонним людям.

Работа оказалась несложной — стоять на пристани перед турникетом и отрывать половинки от билетов. Народу было человек сто, и все торопились — так что под конец Глэдис, войдя в роль, даже начала покрикивать:

— Не напирайте, не напирайте! Всем места хватит! Пока последний не сядет, катер с места не тронется!

К сожалению, зловещего брюнета среди пассажиров не оказалось, так что не было повода применить выданную Лэнгфордом штучку с кнопкой, замаскированную под яркий красно-золотой кулон на шнурочке, очень подходивший к ее новому облику.

Поэтому, когда катер отошел, она была несколько разочарована. Встретивший ее в помещении кассы Лэнгфорд, напротив, остался вполне доволен:

— Миссис Четтерсон, вы прекрасно справились с ролью! Честно говоря, не ожидал!

Интересно, а чего он ожидал? — несколько обиделась Глэдис, но решила не показывать обиды и невинным голосом спросила:

— Ну… раз у меня так хорошо получается — может, мне имеет смысл погулять по острову… сходить в ресторан… в магазин — вдруг я где-то его случайно встречу?!

— А ну марш домой! — вмешался Джек. — Нечего шляться!

— Да нет, ваша жена предложила неплохую идею, — очевидно из чувства противоречия возразил Лэнгфорд. — Впрочем, вас это никак не заденет — в ресторан она, естественно, пойдет с нашим сотрудником, обученным действовать в подобной ситуации. Да вот… думаю, и мистер Симпсон не откажется!

— Разумеется, — просиял Симпсон, представив себе гору абсолютно недиетической жареной картошки и пиво без ограничения.

Джек бросил на него взгляд, в котором ясно читалось: «И ты, Брут?!»

В ресторан он, естественно, тоже приперся — без всякой маскировки, в натурально-блондинистом виде, заявив, что от одного вида этого парика его тошнит. Впрочем, тут Глэдис была согласна — неряшливый парик и аляповатая рубашка делали из предмета ее гордости — привлекательного и одетого с иголочки мужа — нечто просто позорное. Она лично на такого зачуханного типа второй раз бы и не взглянула.

Уселся Джек за два столика от них с Симпсоном, в углу — и то слава богу, по крайней мере не сможет прислушиваться к их разговорам и вставлять хамские реплики!

Правда, ни о чем таком особенном они и не разговаривали. Глэдис болтала на отвлеченные темы: о Панче, о новом большом заказе, который ждал ее в сентябре, и снова о Панче, и о фабрике на соседнем острове, где делают браслеты и шкатулки — одновременно обдумывая, под каким предлогом попытаться уговорить Симпсона сводить ее в универмаг.

Ей страшно хотелось добраться до косметического отдела и восстановить, наконец, запас помады. Кроме того, к ее новому облику не мешало бы купить новое платье — белое, свободного покроя (Глэдис всегда считала, что белое ее чересчур бледнит, но к темной коже должно пойти!)

Симпсон оказался идеальным собеседником — он не перебивал ее и не отпускал ехидных замечаний. Наоборот — в нужных местах кивал, делал удивленные глаза и мычал (разговаривать с набитым ртом он считал неприличным — вот что значит джентльмен!).

Они уже добрались до десерта, как вдруг произошло непредвиденное! В очередной раз покосившись на Джека, к которому она нарочно села спиной, чтобы не видеть его мрачной физиономии, Глэдис внезапно увидела, что он уже не один! За его столиком сидела та самая тощая стриженая особа, из-за которой они уже один раз поссорились, и из-за этого она прямиком угодила в чужой номер с помадой! Та самая, про которую он утверждал, что все было «давным-давно» — а Глэдис поверила и простила!

А теперь эта нахалка сидела за столиком ее мужа как у себя дома и хрипло ворковала что-то! Что именно, услышать не удалось — до Глэдис донесся только обрывок фразы: «…в прошлом году…»

В прошлом году?! Не «давным-давно», а в прошлом году?!! Они же к тому времени уже были женаты! Ну и что, что Глэдис тогда ушла от него и собиралась разводиться?! Мерзавец! Какое он имел право?!

Наверное, Симпсон прочел что-то на ее лице. Судорожно проглотив не дожеванное, он быстро спросил:

— Что, преступник? Где?!

— Да при чем тут это?! — отмахнулась Глэдис, к тому времени начисто забыв об основной цели своего визита в ресторан.

Но тут же вспомнила, что истинная леди не выносит свои семейные проблемы на люди, и изысканно-светским голосом пояснила: