Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 53

— Дядя! Не надо! — взвизгнула Луиджиа, пытаясь помешать драке. — Пожалуйста! Фрон профессор, пожалуйста, простите его и уходите, прошу вас!

Я жалобно замычала и повисла на руке у инквизитора, сковывая его движения. Мужчины стояли друг напротив друга, набычившись и тяжело дыша.

— Ладно! — первым взял себя в руки Кысей, стряхивая мою хватку. — Я уйду. Луиджиа, если будет нужна моя помощь, вы знаете, где меня искать. Берегите себя… и брата.

— И что же теперь? — растеряно спросила Лу.

Мы сидели в таверне, перед нами на столе исходила паром ароматная мясная похлебка, но к ней никто не притронулся. Ёжик возмущенно накинулся на меня:

— У тебя совсем мозги отшибло? Что ж ты к нему полезла?

— А у меня был выбор? — вяло огрызнулась я. — Этот придурок повсюду сует нос! Мне нужно было знать, что он задумал.

— Госпожа, но вы же не собираетесь возвращаться?.. — испугалась Лу.

— Собираюсь.

— Но если он вас… потащит… в баню… то все поймет… и тогда…

— Не потащит. И ты мне в этом поможешь. Вечером отведешь меня к нему. Со слезами на глазах будешь умолять, чтоб забрал обратно, скажешь, что воевода приходил и угрожал… ммм… сдать братика в дурку, вот и…

— Да что вы такое выдумываете?.. Дядя Ингвар не такой…

— Ты уж совсем завралась!

— Ша! Заткнулись оба! — стукнула я ладонью по столу. — Распустились без меня? Здесь я решаю. Так вот… скажешь инквизитору, что у меня и в самом деле плохо с головой, что я боюсь… воды. Что в детстве воевода чуть меня не утопил, да… И с тех пор я боюсь купаться, боюсь, когда ко мне прикасаются… Это на тот случай, если побрить вздумает.

Ёжик потемнел лицом.

— А у тебя и вправду с головой нелады. Когда Ингвар узнает, какие ты про него слухи распускаешь, то точно утопит, как котенка, — процедил он.

— У воеводы самого рыльце в пушку, так что пусть сидит тихо и молчит в тряпочку. Лу, все запомнила? Тогда иди наверх, в комнату. Нам с твоим дядей надо еще кое-что обсудить, — сказала я и придвинула к себе похлебку.

Я с утра ничего не ела из-за этого подслеповатого торопыги, и сейчас в животе урчало от голода. Девчонка умоляюще посмотрела на Ёжика, но он сидел молча и буравил меня взглядом. Она тяжело вздохнула и ушла. Мы остались вдвоем. Я уплетала похлебку, не чувствуя вкуса.

— Кто на самом деле мать Луиджии? — спросила я, обгладывая мозговую косточку.

— В смысле? — удивился Ёжик.

— Инга? Или все-таки Ежения? Кстати, ты знал Ежению?

— Да ты совсем умом тронулась! Лу всего пятнадцать! А Ежения давно пропала, больше двадцати лет назад.

— Что тогда произошло? Расскажи.

— Так меня уже самого в городе не было, отправили в пограничный гарнизон. Это я потом со слов Ингвара узнал, что Ежения пропала. Он лютовал, долго искал ее, но она как будто в воздухе растворилась.

— Растворилась… — задумчиво пробормотала я. — Воевода солгал инквизитору про то, что Ежения сбежала с циркачом и родила дочь?

— Тьфу ты! Конечно же! Да если б Ингвар ее нашел, то!..

— Убил бы?

— С ума сошла! Ингвар сестер обожает, пылинки сдувает. Ежения была взбалмошной и капризной, ее все баловали и потакали, она ведь самая младшая в семье… И надо же было ей влюбиться в этого… — Ёжик презрительно скривился, — в этого слизняка Рыбальски.

— А почему они не поженились?

— Ингвар был против. И правильно, я считаю.

— Почему? Ведь семья Джеймса была богата? Выгодная партия, нет?

— Нет! Да и не собирался тот жениться. Вскружил голову девчонке, а сам в кусты…

— Хм… Он ее совратил?

Было странно видеть, как суровый вояка покраснел.

— Она забеременела? — следовала я дальше по наитию. — Хватит мяться!

— Слушай, спроси у Даугава!

— Позор семьи, который надо было скрыть… Утопить, как котенка… Растворить без следа в темных водах Дымная…

— Ну что ты глупости городишь! — не выдержал Ёжик. — Ингвар бы никогда!..

— Ладно, что толку гадать. Спросим воеводу. Я отлучусь по делам, а ты потолкуй с ним и попроси дождаться меня. И не высовываться мне тут!

Я возвращалась с портового района с чувством выполненного долга. Правильно Кыся говорил про человеческую жадность. Рыбный рынок оказался идеальным выбором. Его простодушные обитатели с легкостью купились на мое представление. Умытая и переодетая в одно из платьев Лу, я подобрала волосы под чепчик, подложила пышную грудь, взяла корзинку и отправилась на рынок. Деятельный инквизитор вместе с Лешуа уже успели заказать и распространить листовки с плохоньким портретом Тени и заманчивым предложением полсотни золотых тому, кто сообщит ее местоположение. Одна из них висела прямо напротив рыбной лавки. Я прохаживалась, придирчиво осматривая снулую рыбу и выпячивая туго обтянутые платьем фальшивые прелести. Убедившись, что внимание ко мне обеспечено, состроила глупо-удивленное выражение лица и охнула, указывая на портрет на листовке.

— Ой! А я ее знаю! Точно видела! — я перевела взгляд на лавочника и умоляюще прижала ладони к груди. — Ой, милейший, а что там написано? А то я читать не умею… Вдруг ее ищут, и я смогу подзаработать?

Лавочник живо принялся меня убеждать, что там сулят всего пол золотых, что такой аппетитной красотке не следует себя утруждать подобной мелочью, что он может дать их мне прямо сейчас, если я расскажу ему все, что видела. Позволив себе немного поломаться — там же пятьдесят! — ну так пятьдесят серебра! — я по секрету поведала, что разыскиваемая женщина вместе с мужем — ну а кто еще? он ее так жарко целовал! — покупала дорожный кофр. С небольшими вариациями я повторила еще в нескольких местах рассказ про Тень и загадочного мужчину рядом, добавив подробностей про девочку-подростка, которые все вместе собирались в дорогу. Финальным аккордом стала трогательная история, как счастливая семья покидала город на пароме, направляясь в Ичмелек. Мой улов составил десять золотых, а Лешуа скоро ждало неприятное известие, что у его ненаглядной зазнобы появился любовник. Жмурясь на теплом весеннем солнце, по дороге домой я даже позволила себе немного помечтать, как Кысей рванет следом в Ичмелек…

До таверны я добралась далеко за полдень, предвкушая, что смогу отдохнуть перед возвращением в паучье логово, но не сложилось. Мрачный Даугав уже сидел за столом напротив взъерошенного Ёжика. Вид обоих не сулил ничего хорошего. Я по привычке, въевшейся вместе с грязью в дурачка, расплылась в глупой улыбке и плюхнулась рядом с ними на лавку, но не успела и рта раскрыть, как воевода грубо схватил меня за воротник платья и дернул к себе:

— Дрянь такая, ты почему не сказала, что карту нашла?

— Эка тебя зацепило, — оттолкнула я его и огрызнулась. — А ты не спрашивал!

Воевода занес кулак, чтобы ударить по столу, но в пальце от поверхности остановился и разжал ладонь.

— Выкладывай все.

— А что, тебе Ёжик не все рассказал? — ухмыльнулась я.

— Про карту! Все! Где она?

— Брат, Ингвар, — наконец подал голос молчавший до сих пор Ёжик. — Ответь. Скажи, что она все придумала. Или ошиблась. Что ты не предавал воинскую честь. Что ты не заодно с погаными имперцами!

— А много ты хорошего видел от князя? — разозлился воевода. — Я двадцать лет служил ему верным псом, а что получил? Отставку? Пинок под зад? А сейчас я никому ничего не должен, кроме своей семьи! Я на вольных хлебах! Мой вард — лучший среди наемных! И плевать, кому служить! А ты? Что ты хорошего от милостей княжеских получил? Тебе же жизнь сломали что тогда, что сейчас!

— Ты давал присягу!

— Хватит! — прикрикнула я на обоих, но они не обращали на меня внимания

Со злости я взяла и заголосила дурным голосом балладу про Мертвые земли. В таверне от неожиданности заткнулись все.

— Хорош разводить этот пафос, — откашлялась я. — Вы оба уже не на службе, так что все остальное — чепуха. Потом будете выяснять, кто кого там предал. Вернемся к нашим делам.

— Карта, — проскрежетал воевода, наливаясь багровым румянцем.