Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 8

Старик воодушевился и раскраснелся, тяжело дыша и умоляюще глядя на меня. Я отрицательно покачал головой.

— Мне ничего не нужно. Убийц родителей я давно простил, Единый им судья. Но я не смогу обрести покой, пока не найду проклятую колдунью и не избавлю от нее мир. А это заберите… — я вытащил из кармана и подвинул к старику пузырек с эликсиром.

После встал из-за стола, взял коробку, положил в нее часы и рукопись отца и добавил:

— Не знаю, откуда эликсир у Ордена, но уверен, что ему можно найти лучшее применение. Юлю уже не спасти, но можно попробовать помочь другой жертве Шестой — воягу Густаву.

Уже на выходе меня догнали тихие слова наставника, больше похожие на шелест страниц. Я вздрогнул, они показались мне оглушающими в обманчивом покое библиотеки.

— Мальчик мой, а кто поможет тебе? Не беги послушно следом за той, кто тебя погубит, не приноси себя в жертву, прошу…

Глаза слезились и болели от усталости. Я безвылазно просидел в библиотеке Ордена несколько дней, принимая послушание знанием и одновременно изучая архивные записи по делу колдуньи Хризоколы. Род Ланстикун был одним из отмеченных вниманием Ордена Пяти как потенциально возможный среди потомков Шестого отступника. Я недоумевал, как церковники могли не заметить, что единственная внучка светлой воягини Талмы Ланстикун превращается в колдунью. Или она такой родилась? Но список ее кровавой жатвы и замученных до смерти подданных исчислялся несколькими тысячами! Куда смотрел Орден? А перед своей якобы гибелью Хризокола сожгла монастырь вместе с одним из магистров Ордена, повторив деяния предполагаемой прапрапрабабки Хризолит. Оказалось, что двести лет назад, тоже в огне погиб глава Ордена Пяти, и был утерян шестой апокриф, в котором хранились разъяснения по проклятому роду. Сумасшедшая воягиня Хризолит устроила резню во время празднования вознесения Единого в Неже, столице Синежного княжества. Она захватила архивы Ордена и сожгла Первопристный Собор вместе со всеми святынями. Обряд вознесения не состоялся, а богопротивное колдовство воягини обрушилось на головы мирных жителей, превращая их в безумцев. Так началась Синежная или Синяя война. Вознесение Единого с тех пор больше никогда не праздновалось.

Орден вел скрупулезный учет всех потомков проклятой воягини, которая в архивных записях именовалась Шестой. Однако никаких пояснений относительно того, почему ей позволили войти в священный город, как она смогла сокрушить самый мощный Орден тех времен, откуда вообще узнала про апокрифы тайного знания, и что именно в них было, я не нашел. Старая баллада о золотых стрекозах и проклятии Мертвых земель приобретала новый зловещий смысл. На многих древних рукописях Ордена была символика этого насекомого, и я гадал, что еще могло скрываться в шести апокрифах. Ибо имеющаяся у меня картина происходящего зияла чудовищными пробелами в логике действий Ордена. Почему они не вмешались ни тогда, ни сейчас, позволив свершиться колдовству? Возможно, ответ содержался в самих апокрифах, но архивариус наотрез отказался выдать перевод Завета, отослав за разрешением к главе Ордена, который даже слушать меня не захотел. Доступ к апокрифам был только у магистров Ордена.

— Вам известно, что Шестая перевела Завет? В отличие от меня, она знает, что в нем! — горячился я, глядя на невозмутимого отца Павла. — Ее хотя бы ищут? Шестую объявили в розыск? Или Орден просто сидит и ждет, что она сама придет сдаваться?

— Нет, нет и да. Это ответы на ваши вопросы. Все?

Я онемел от негодования.

— Простите, отец Павел, но вы… шутите?

— Нет.

— Тогда я прошу вас объяснить, — произнес я со всем возможным почтением, чувствуя, что еще немного — и сорвусь. — Я могу допустить, что есть весомые причины таких действий Ордена, но у меня слишком мало сведений, чтобы понять их. И принять!

Отец Павел какое-то время молчал, глядя на меня, словно испытывал мое терпение, потом устало покачал головой и сказал:

— Брат Кысей, вам следует помнить о послушании и не стремиться знать более дозволенного вашим местом. Однако я сделаю для вас исключение и поясню. Шестую не ищут. В розыск объявили госпожу Хризштайн и ее брата. Их ищет Святая Инквизиция, а также княжеский тайный сыск. Кроме того, князь Тимофей обратился в Гильдию убийц, назначив за голову Серого Ангела тысячу золотых. А Ордену Пяти… — церковник сделал томительную паузу, — остается лишь смиренно надеяться, что госпожа Хризштайн действительно Шестая.

— Что это значит? Простите, но вы…

— Потому что тогда она сама придет к Источнику, где ее давно ждут. Ступайте, брат Кысей, и более не отвлекайте меня.

Я почти неделю не выходил из обители, поэтому от яркого солнца и свежего воздуха у меня закружилась голова. Отцовскую рукопись мне не разрешили вынести, а вот хронометр под запрет не попал. Мне нестерпимо хотелось увидеть море и вдохнуть его соленую горечь. Зажав подмышкой коробку, я зашагал в сторону набережной. В голове не укладывалось. Источник из легенды существует? Что он собой представляет? Реликвию, святыню, купель? Как там было в легенде? Источник всего сущего, источник бесконечной божественной благодати, пребывающий в вечном движении разума. На рассвете времен Единый подарил Источник своим детям, и не знали тогда люди горя, болезней, голода и старости, жили вечно и черпали из Источника силы. Источник исполнял любые желания, но потом появился демон… Или Шестой? Ведь в другой версии, еретической, было все наоборот. Это пять отступников украли и спрятали Источник, превратившись в Орден Пяти, а Шестому суждено победить их, получить бесконечную власть и восстать против Единого. "И случится битва страшная, и станет он новым владыкой всего сущего…"

Меня затошнило. Море катило волны, разбиваясь в бесконечном головокружении о каменную набережную. Вдалеке виднелись очертания кораблей, дремлющих на рейде в порту. Внезапно я представил, как сажусь на один из них и уплываю далеко за горизонт, туда, где нет Шестой. И исчезает даже память о ней, истирается и измельчается, подобно морской гальке под ударами волн…

А если это правда? Если легенда не лжет? На мгновение я отчаянно захотел, чтобы Шестой отступник был вовсе не злодеем, чтобы его потомок, Лидия, или Хризокола, или как бы она себя ни называла, чтобы она была невиновной… Но вместе с разбившейся о камни волной исчезло и наваждение. Это невозможно, я все видел собственными глазами: резню в посольстве, искалеченного вояга Густава, убитую Юлю. Решимость окрепла. Я докопаюсь до истины, изучу все доступные материалы, а потом сам отправлюсь на поиски Шестой! И когда я прижму ее к стенке, подлая дрянь ответит мне на все вопросы…

В доме Остенбергов меня ждала записка от Лешуа. Он вернулся в столицу и настоятельно просил о встрече, сообщив, что остановился на постоялом дворе в Корабельном квартале. Я не хотел откладывать надолго мирские дела, предпочитая разобраться со всем раз и навсегда, чтобы больше никто не тревожил меня в обители Ордена, поэтому отправился на встречу.

Главная площадь Корабельного квартала была украшена сотнями крошечных разноцветных светильников, сверкающих в ночных сумерках подобно звездам. В воздухе витали соблазнительные ароматы свежеиспеченного хлеба. Кажется, здесь что-то праздновали. Я наморщил лоб, пытаясь сообразить, какое сегодня число. Ну конечно, весеннее равноденствие! Моряки всегда его отмечали, торжественно разламывая специально испеченный каравай. Сглотнув голодную слюну, я поспешил подняться по лестничному мостику и нырнуть в таверну. Лешуа меня уже ждал. Он сидел за одним из столов, мрачно разглядывая содержимое миски.

— Господин Лешуа, вы искали со мной встречи?

Мужчина вздрогнул и поднял на меня взгляд, сморгнул недоуменно, а потом растерянно спросил:

— Инквизитор Тиффано? Это вы? Я вас не сразу узнал, простите…

— Уже не инквизитор, — ответил я, усаживаясь на лавку. — Я расстригся.