Часы Ираза - де Камп Лайон Спрэг - Страница 6

«Летучая рыба» шла все быстрее. Джориан сидел, пригнувшись, в кубрике, одной рукой держась за румпель, другой сматывая веревку.

– Веревка на корабле никогда не лишняя, – сказал он, весело подмигнув Зерлику.

Баркас остался далеко позади, пока ксиларцы выуживали своего промокшего товарища.

– Теперь мы в безопасности? – спросил Зерлик.

– Почем знать? На этом галсе идем неплохо. Посмотрим, как наша «Рыба» меняет галс и как пойдет, когда перевернем паруса.

– Как это: перевернем?

Джориан растолковал ему, в чем особенности треугольных парусов и какие могут возникнуть сложности, когда при смене галса разворачиваешь рей в подветренную сторону. Джориан с тревогой поглядел вперед, дальний берег устья виднелся все отчетливее – длинная зеленая полоса, одни леса да болота, и лишь кое-где вкрапления деревень и злаковых полей.

– Перебирайся вперед, Зерлик, и следи за глубиной. Нам сейчас только на мель сесть не хватало.

– Как мне следить?

– Смотри вниз, а как покажется, что видишь дно, кричи.

Через какое-то время Джориан, зычным криком предупредив Зерлика, резко повернул румпель и повел «Летучую рыбу» на правый галс. Маленькое судно хорошо слушалось капитана и на новом галсе шло не хуже, чем на предыдущем.

– Ксиларцы еще не сдались, Джориан, – предупредил Зерлик. – Они идут наперерез.

Джориан прищурился. Борясь со встречным ветром, преследователи медленно двигались в сторону моря. «Летучая рыба» мчалась куда быстрее баркаса, но курс ее диктовался направлением ветра, и два судна неизбежно должны были встретиться.

– Может, снова свернем, пока не подошли к ним, – предложил Зерлик.

– Можно, но они все равно окажутся южнее. Выйдут в море и перехватят нас на следующем галсе. У меня есть план получше.

В глазах у Джориана появился недобрый блеск; он вел судно, не меняя курса. Баркас был все ближе.

– А теперь, – сказал Джориан, – возьми рупор, пройди на нос и крикни, что мы собираемся использовать свое право пройти первыми. Пускай посторонятся, если не хотят разлететься в щепки!

– Джориан! Если мы столкнемся, разобьются оба судна!

– Делай, что говорю!

Зерлик кивнул, прошел вперед и выкрикнул то, что ему было велено. Ксиларцы повернули головы к «Летучей рыбе», которая стремглав неслась прямо на них. На баркасе произошло оживление, кое-кто из преследователей приготовил сети и лассо. Рыбацкая лодка летела, не сворачивая.

– Умеешь плавать, Зерлик? – спросил Джориан.

– Немного, но до берега не доплыву! О боги, Джориан, ты и впрямь хочешь в них врезаться?

– Увидишь. Предупреди их еще раз.

В последнюю минуту на баркасе спохватились. Принялись грести назад, так что вода вокруг весел забурлила. «Летучая рыба» пронеслась совсем близко, и баркас отбросило в кильватер. Один ксиларец поднялся и стал грозить кулаком, но товарищи силой усадили его на место.

– Уф! – вырвалось у Зерлика. – Ты бы, правда, на них налетел?

Джориан усмехнулся.

– Чего не знаю, того не знаю. Запас был; если что, могли бы увернуться. По крайней мере, теперь можно выкинуть их из головы и плыть спокойно, если не помешают шторма, штили, морские чудовища и пираты. А теперь – извини, я помолюсь Псаану, чтобы отвел от нас эти напасти.

Наступила ночь, но ветер не унимался. Зерлик сидел, повесив голову, и стонал: пища, съеденная за обедом, давно отправилась за борт, и ужинать он был не в состоянии.

– Как ты можешь? – Он с отвращением глядел, как Джориан, не отрывая руку от румпеля, уписывает довольно сытный ужин. – Ты ешь за двоих.

Джориан надкусил яблоко, прожевал и ответил:

– Раньше и меня в море тошнило. Во время первого похода против пиратов, когда я был королем Ксилара, я просто подыхал от морской болезни. Как тот парень из оперетки Галибена и Сильферо «Славная девочка с корабля». Помнишь, он поет: «Я капитан пиратов бравый»?

– Не слышал. Спой, пожалуйста.

– Попробую, хоть вокальному искусству не обучался: времени не было.

И Джориан запел густым басом, слегка фальшивя:

– Недурно, – заметил Зерлик. – Надо бы разучить, а то я не знаю ни одной новарской песни.

Он затянул начало тоненько, но очень чисто.

– Ты прекрасно поешь, не то что я, – сказал Джориан, когда Зерлик с его помощью закончил последний куплет.

– У нас человек из знатной семьи непременно должен это уметь... А как ты справился с морской болезнью?

– Да так, спасибо Псаану...

– Спасибо кому?

– Псаану, новарскому богу морей. Организм как-то приспособился, и больше меня не тошнило. Может, и ты привыкнешь. Да, кстати, в Иразе что-нибудь знают о моем... бурном прошлом?

– Насколько мне известно, нет.

– Как же ты о нем узнал?

– От доктора Карадура. Он сказал, что ты был королем Ксилара, а потом вы вместе путешествовали в Мальвану и Швению. Это чтобы мне легче было тебя найти. Он взял с меня слово держать все в тайне.

– Карадур молодец! Умный старик, хоть иногда и бывает рассеянным. Знаешь что: когда мы доберемся до твоей родины, помалкивай насчет Ксилара и всего прочего. Никому ни слова. Хочу, чтобы меня считали просто почтенным мастером. Понял?

– Да, сударь.

– Тогда иди сюда и возьмись за румпель. Скоро уж, верно, час Совы, мне надо немного поспать.

– Можно подвести лодку поближе к берегу? Я плохо вижу землю. Страшно, когда кругом одна вода.

Зерлик показал рукой на восток, где между залитым луной небом и его отражением в море темнела полоса ксиларских земель. Волны дробили лунный свет на тысячи серебристых блесток, отделяющих «Летучую рыбу» от берега.

– О боги, нет! – воскликнул Джориан. – Это же подветренный берег, и чей! Пусть лучше кругом будет побольше воды. Старайся не менять расстояния, оно в самый раз, а если что случится, буди меня.

На другой день продолжал дуть западный ветер, по ярко-синему небу неслись маленькие, словно ватные, облака. Зерлик все еще жаловался на головную боль, однако собрался с силами и немного поел. Джориан, по-пиратски обвязавший голову платком взамен улетевшей шляпы, взялся за румпель. Управляя «Летучей рыбой», он расспрашивал Зерлика о пенембийском языке. Объяснения длились около часа, и вдруг Джориан хлопнул себя по лбу рукой:

– О великие боги! – воскликнул он. – Ну и язык! И как он дается бедным пенембийским детям? Я могу понять, когда в языке есть изъявительное, вопросительное, повелительное, условное и сослагательное наклонения. Но когда к ним еще добавляются желательное, причинное, сомнительное, сообщительное, ускорительное, описательное, протяженное и...

– Ну конечно, мой дорогой Джориан! В этом и состоит, как мы считаем, превосходство нашего языка над всеми прочими. На нем можно точнее выразить, что думаешь. Вернемся хотя бы к совершенному сообщительному аористу глагола «спать». По-новарски было бы: «Говорят, что я имел привычку “спать”». А пенембийцам достаточно одного-единственного слова...

– Одного-единственного с пятьюдесятью тремя суффиксами, – проворчал Джориан. А погодя прибавил:

– Может, мне лучше затвердить самые необходимые фразы, вроде «Здравствуйте» и «Сколько это стоит?» Я всегда считал, что у меня способность к языкам, но от вашей грамматики просто голова идет кругом.