Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 40

— До свадьбы долго, а я хочу сейчас.

— Ты такая страстная, открытая, прямолинейная.

— Тебе это не нравится? — забеспокоилась я.

— Глупая, — улыбнулся он моей любимой улыбкой, а в его глазах не переставали плясать огненные чертенята. — Мне все в тебе нравится. За исключением одного.

— Чего?

— Твоего поразительного умения попадать в неприятности.

— Прости, но я не специально, — пробормотала я и подлезла к нему под мышку, чтобы усыпить бдительность и опрокинуть на кровать. О. Теперь я сверху, и он полностью в моей власти. Смотрит ожидающе, следит за каждым движением, а в глазах читается жажда. Он тоже безумно меня хочет. На грани. Ха. Не такой уж он непробиваемый.

Я тоже касаюсь его лица кончиками пальцев, красивого, идеального, моего и целую в уголок губ, затем в другой, и носу тоже уделим внимание и скулам, и глазам. Он жмурится, а самого трясет и дыхание прерывистое. Надо же. Кажется, я нашла наконец его слабую точку. Это не страсть, это нежность. Какой же он… мой. Весь мой.

— Мой любимый.

Как можно сравнивать его с другими. Он идеален и я так сильно его люблю, что готова отказаться от всех своих сиюминутных, навеянных гормонами желаний, только бы он выполнил свое глупое мужское обещание.

— А давай устроим настоящее свидание. У нас ведь никогда их не было, чтобы как у других, с цветами там и конфетами. Признаниями, робкими поцелуями в парке, — неожиданно даже для самой себя предложила я. Инар тоже удивился и перестал так сильно дрожать, сдерживая себя.

— Свидание?

— Да. В парке, что за фонтаном, или нет, где-нибудь в Арвитане, где нас никто не знает, где мы будем просто мы. Ты подаришь мне цветы, первоцветы. Я их люблю.

— Я знаю, — выдохнул он, улыбаясь, тепло так, солнечно, с щемящей нежностью в груди.

— А потом мы купим медовые леденцы на главной площади, сядем у фонтана или… где-нибудь сядем и будем говорить обо всем. О птичках, о цветах, о понравившихся стихах и о том, как сильно я тебя люблю. Инар, так сильно, что и вообразить сложно.

— Глупая моя полукровка, — прошептал он, подтянувшись ко мне, чтобы смотреть глаза в глаза, касаться лица, целоваться с нежностью, без обжигающей страсти, которая осталась, горела в венах, но была заперта под тщательным контролем, ведь сейчас она была совсем не уместна. — Я же говорил уже, что я тебя больше. Милая моя, любимая, нежная девочка…

— Ты задержалась, — заметил Лазариэль, встречая меня у перехода.

— Да, простите, — покаялась я, покраснев.

А он рассмеялся. Ну что за невозможный дэйв, а еще крестный называется. Тьфу.

— Пойдем, птичка. Тебя уже ждут.

— А как дела в Школе?

— Прекрасно, просто прекрасно, — жизнерадостно ответил он. — После твоей неоценимой помощи, для нас и дел-то почти не осталось. Так, мелочи. И планы менять не придется. Уже сегодня к вечеру большинство учеников вернутся в общежития, а завтра начнутся занятия.

— Я рада за вас. Но как на счет моего плана? Одобрите, или как?

— Идея хорошая, но требует детальной проработки. Да и устранять активную ловушку не то же самое, что обезвреженную.

— Значит, мне придется искать новую идею, — заметно расстроилась я. Обидно? Не то слово. Когда я вчера «чистила» Школу, мне на ум столько идей пришло, я уже видела в воображении, как все будет, а теперь…

— Я этого не говорил, — дал новое дыхание моей надежде ректор, но я подозревала, что только из желания меня ободрить. — Ну, хорошо. Завтра я подберу тебе куратора. И если к вечеру он даст добро, то я тоже дам.

— Правда? — просияла я.

— Но только на пробу. Если ничего не выйдет…

— Выйдет, обязательно выйдет, — счастливо заверила я.

На выходе из-под защитного купола Школы меня ждал неожиданный сюрприз: карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей, рядом с которой стоял родитель, на мое счастье, один. Я поначалу удивилась, а потом вспомнила о данном ему вчера неосторожном обещании. Но делать нечего — обещанное надо выполнять.

— Доброе утро, Клементина.

— Доброе, — улыбнулась я, заметив своим внутренним чутьем, что родитель сегодня до невозможности добродушен и кажется, доволен, не без горечи, конечно, но в его положении без нее никак.

— Как спалось?

— Замечательно. И да, Инар рассказал об обещании. Глупо.

— Я не понаслышке знаю, каково это — терять контроль, — парировал родитель. Да, он сегодня явно в ударе. Не сомневаюсь, что меня ждет очень интересная прогулка, вот только чем она закончится?

Забравшись в карету, я оценила все преимущества подобного перемещения. Гораздо комфортнее и безопаснее путешествий на кагуаре. И лошади такие милые, ласковые, хоть и с характером. Мне понравилось. Тихо, спокойно, тепло, укачивает и можно в окошко на снежный город пялиться.

Красиво. В Арвитане снежные зимы, дома, словно сказочные, становятся, все искрится, переливается, глаз оторвать невозможно.

— А мы не можем… не можем прогуляться? — спросила я, повернувшись к родителю и тут сообразила, какую глупость сморозила. Он же король. Любое его появление в городе должно вызывать фурор. Но родитель неожиданно удивил и со словами: «а почему нет», потянул за какую-то черную веревочку у окна, и карета медленно начала останавливаться.

— Но как? — вытаращилась я, а король достал из кармана пальто маленький круглый кулон. Надел его на шею, и я увидела невероятное…

Вместо высокого седовласого мужчины с аристократическим, еще совсем не старым и красивым лицом, на меня смотрел симпатичный брюнет лет пятидесяти с бородкой, большими кустистыми бровями, маленькими темными глазками и большим, немного скрюченным на бок носом. Он походил на добродушного купца, приехавшего в столицу сбыть свои товары на местной ярмарке и завести новые знакомства.

— Изобретение Лазариэля, — пояснил мужичок, а я еще больше поразилась. У него даже голос изменился.

— Ух ты, — восхищенно воскликнула я, рассматривая уже не совсем моего родителя. — А этот кулон и меня другим человеком может сделать?

— Человеком — нет. Раса и пол не меняются, действует только на тех, в ком есть магия и очень ненадолго. Кулон много энергии потребляет.

— Все равно, здорово. Я даже не знала, что дядя Теи настолько талантлив.

— Ты знаешь, что он твой крестный? — перевел тему король, чем немного подпортил мое настроение.

— Да, мне говорили. Но я привыкла воспринимать его, как дядю Теи и Инара.

— Понимаю, — кивнул родитель и первым вышел из кареты, когда же помог спуститься с приступка мне, чувство нереальности происходящего многократно усилилось. Теплое пальто с капюшоном, подбитым белоснежным мехом, не давало замерзнуть, а на улице было солнечно и морозно, от чего пешеходная дорожка центральной улицы, казалось, была посыпана алмазной крошкой. Красотища неописуемая. Я не могла насмотреться, постоянно крутила головой по сторонам и нередко останавливалась, чтобы рассмотреть уникальную архитектуру домов, переулков, пересекаемых улиц. Потому не сразу услышала вопрос, который мне задал родитель, ступая рядом.

— Давно ты знаешь о чувствах повелителя?

— Год с небольшим, — не стала скрывать я. — Но близки мы стали недавно.

Поморщился. Знаю, не такого ответа ждал.

— Я люблю его. Больше жизни люблю и никому не позволю встать между нами. Инар и так слишком долго это делал, — предупредила я, лишив тем самым родителя шанса на новые расспросы. Ага, так я и думала. Но у него было иное мнение, да и упрямства не занимать.

— Ты — полукровка, Клементина, а он дэйв и не просто дэйв — повелитель.

— И что? Ты был королем, когда встретил свою жену… — почему-то матерью ее назвать я не могла… — И ты думал тогда, что она всего лишь девушка без семьи, приданного и связей? Тебя ведь это не интересовало. А ее не интересовала твоя корона. Правда, ведь?

Не знаю, почему я так открыто и без стеснения называла его на «ты», но я это делала и никакого дискомфорта при этом не испытывала, впрочем, как и он.