Холодные шесть тысяч - Эллрой Джеймс - Страница 81

Они рухнули ничком. Они вырубились. Марвины принялись за остальных. Подготовили их по всем правилам. Протерли им руки и наложили жгуты. Накачали им вены. Уэйн вколол дозу каждому из шести.

Их накрыло. Их трясло. Они заблевали раковину. Они поймали героиновый «приход».

Марвины возликовали и залепетали:

— Важные люди приходить — значит, много денег — чистка очень хорошо.

Торчки раскачивались. Торчки приплясывали. Их колбасило. Отрыв и улет — героин, отличный героин.

Уэйн отблагодарил марвинов за работу. Уэйн выдал им десять баксов. Марвины утащили торчков восвояси. Лаборатория провоняла. Уэйн почистил раковину лизолом. Уэйн вытер кровь с игл.

— Если еще осталось, я бы попробовал.

Уэйн обернулся — кто здесь? Уэйн уронил поддон для игл.

Бонго. В купальных плавках. В пидорских ботинках.

— Что можно понять по этим узкоглазым доходягам? Чтобы по-настоящему оценить качество твоего варева, нужен большой парень вроде меня.

Уэйн сглотнул. Уэйн проверил емкости и ложки на предмет остатков. Уэйн сумел наскрести еще одну дозу.

Он очистил вещество. Профильтровал. Приготовил.

— Ты все время пялишься на меня, — сказал Бонго, — а как встретимся, так тебе и сказать нечего.

Уэйн взял жгут. Уэйн наполнил иглу.

— Тут поговаривают, что ты уделал этих троих, но я не верю. Мне кажется, тебе больше нравится смотреть.

Уэйн взял его за руку. Уэйн накачал ему вены. Уэйн примерился к толстой синеватой линии.

— Эй, язык проглотил? Ты че, глухонемой?

Уэйн ввел наркотик.

Бонго завис. Бонго затрясся. Бонго блевал и харкал. Он нагадил на пол. Он испачкал туфли Уэйна. Он ухмылялся. Он раскачивался. Он танцевал. Размахивал руками. Плясал «ватутси». Выписывал кренделя. Хватался за полки. И ушел, спотыкаясь.

Уэйн услышал сигнал. Уэйн распахнул окна. Там радуга. Там суета. Там розовое свечение.

Уэйн открыл вентиляцию. Послышалась музыка — «Ночной поезд».

Бонго вернулся. Он притащил с собой двух шлюшек. Они его поддерживали. Они подпирали его.

— Тебе, дружище. Девочки, бесплатно, — пробормотал он.

Уэйн покачал головой.

— Он псих, — сказала одна из девок.

— Педик, — предположила вторая.

66.

(Сараван, 30 ноября 1964 года)

Почта отправлена — аэропорт Саравана.

Почтовый самолет взлетел удачно. Почта доставлена в Сайгон. Почта доставлена в южное отделение. Марвины забрали почту. Позвонили в лагерь. Засунули почту в мешок.

На взлетной полосе воняло. Рядом паслись козы. Одна полоса — одна будка.

Пит ждал. Пит приехал на джипе. Пит приехал с двумя охранниками. Пит приехал с бывшими конговцами.

Конговцы держались вместе и презрительно поглядывали на марвинов. Те тоже держались вместе. И тоже смотрели на конговцев с презрением.

Пит опасался бунтов и посему отобрал у всех пушки. Пит выдал им ружья с резиновыми пулями. Пит заботился о своих рабах. У них была хорошая пища и свежая вода. И крепкие цепи.

Чан совершил налет на деревню. Перестрелял вьетконговцев и ограбил базу. Теперь у Чана были консервы, пенициллин и метамфетамин.

Рабы были безвольными и слабыми. Близилось время урожая.

Пит лишил их опиума. Вместо него давал суп, бобы и сосиски.

Рабы болели — лихорадка и грипп. Пит лечил их пенициллином. Рабы ни в чем не нуждались, ничего не хотели. Пит давал им метамфетамин.

Они работали по три смены подряд. Они превосходили самих себя. Они копошились на полях. Маковых головок становилось все больше. Чан нанял шестерых химиков, китайцев. Они готовили морфиновую основу. Объемы производства росли.

Уэйн работал с морфинсодержащим сырьем. Уэйн обещал приготовить «белый». За это время он изрядно поднаторел.

Почтовый самолет приземлился. Козы разбежались. Пилот швырнул наземь мешки с почтой. Марвины быстренько освободили самолет. Конговцы Пита утащили мешок. Они вытряхнули содержимое. Пит принялся за письма. Пит внимательно прочитал все.

Вот письмо от Уорда. Уорд навестил такси «Тигр». Уорд уверял, что с «Тигром» все в порядке. И с авиабазой Неллис тоже. Кинман слово сдержал. Кинман обещал помочь. Служащие базы привлекались для разгрузки, перевозки и доставки ящиков на секретную точку ЦРУ.

Уорд писал, что видел Барби. Барби скучала. Барби была в порядке.

Уэйн писал, что все готово: ждем 9 января следующего года.

Фред Оташ писал, что ничего не выведал ни об Арден, ни о Д. Брювике. «Запросы ничего не дают. Буду продолжать. Напишу, как только что-нибудь нарою».

Барби писала бессвязно. Мысли перескакивали с одного на другое. Почерк был неровным.

У меня все хорошо. Мне так плохо. Я сплю то так, то сяк. «Не так, как спали мы».

Она видела Уорда. «Он запал на мачеху Уэйна». Кот по нему скучал. «Он теперь спит на твоей подушке».

Она зависала в «Тигре». «Милт — просто улет! Он проверяет на мне все свои репризы».

«Ослик Дом подвозит меня на работу. Сетовал, что ему не везет с любовниками, с его-то причиндалами. Я сказала: „Может быть, потому, что ты торгуешь собой“».

Кот цапнул горничную. Кот изодрал диван. Кот укусил ударника ее группы.

«Я скучаю по тебе… Мне так тебя не хватает… Я с ума схожу, когда тебя нет рядом, потому что ты единственный, кто знает, что я делаю, и вот я хожу туда-сюда и схожу с ума, воображаю, что разговариваю с тобой, думаю, что будет со мной через пять лет, когда мои слушатели найдут кого-нибудь посвежее, и… от меня не так уж много толку. Ты когда-нибудь думал об этом?»

Пит прочитал письмо. Пит размазал чернила. Он вдохнул запах Барби. Он почувствовал ее. Это «туда-сюда» подпортило ему настроение.

Лагерь был на высоте.

Аккуратные поля, обнесенные оградой со столбами и будками. Лес на границах. Глинистый подлесок. Ряды посевов, канавы, дорожки. Помещения для перегонки и будки охраны. Хижины рабов и домики для своих.

В лесу бродили сказочные чудовища. Множество белых тигров.

Пит любил кошек и тигров. Пит любил дурацкие названия. Пит назвал их пристанище лагерем «Тигр».

Флэш любил порисовать под настроение. Флэш расписал постройки «под тигра». Изобразил на них клыки и полоски.

Пит бродил по дорожкам. Пит бродил вдоль посадок. Пит смотрел.

Рабы рыхлили почву, пахали землю, тянули повозки. Скованные цепью шеренги по дюжине заправившихся метамфетамином рабов в каждой. Если они сбавляли темп, охранники стреляли в них резиновыми пулями.

Пит вошел в хижину. Увидел Чака и Боба и уставленный консервами «шведский стол».

Чили и кислая капуста. Бобы и сосиски. Токайское, «Тандерберд», белый портвейн.

— Мы теряем Боба, — сказал Чак.

— Почему? — поинтересовался Пит, усевшись на стул.

— Не в том смысле, что мы совсем теряем его, просто он уезжает, чтобы помочь братьям по духу.

Боб отхлебнул вина.

— Чак свел меня с отцом Уэйна, естественно ни черта не сказав самому Уэйну. Его люди предложили мне порулить фальшивым кланом в Миссисипи, когда я покончу со своими делами в армии.

Чак отхлебнул токайского.

— Контору финансируют федералы. Это означает, что он может действовать по своему усмотрению и учинять любую бучу, имея официальную поддержку и разрешение.

— Что за херня? — Пит размял костяшки пальцев. — Ты бросил бы наше дело ради того, чтобы спалить несколько церквей?

Чак попробовал бобы.

— У Пита пробелы в политической грамоте. Он забывает о Кубе.

Боб рыгнул.

— Мне нравится рулить, особенно когда у меня развязаны руки. Наберу в клан своих ребят, заварю хорошенькую кашу, получу несколько обвинений в «незаконных действиях с использованием почты», но черта с два меня кто-то вычислит.

— Как далеко ты способен зайти? — Чак ковырял сосиски.

— Вопрос на шестьдесят четыре штуки баксов. Как я понимаю, «свобода выбора средств» подразумевает следование указаниям куратора, но есть кое-что, о чем он и не подозревает. Уэйн-старший сказал, что для начала мне следует показать силу, ну, ты понимаешь, заявить о себе погромче, и мне эта идея по душе.