Записки злой ведьмы. Последняя из Алых Маков (СИ) - Вострова Екатерина - Страница 72

– Господин, там это… Ждут вас. Народ собрался. – И, тут же сообразив, что, как и кому, он ляпнул, покраснел еще больше и втянул шею в плечи.

– Я знаю. Ты можешь идти. Надеюсь, больше повторять не надо? – Князь шагнул в сторону окна. Из его покоев было видно Народную площадь.

Зоркий прислушался. Действительно, снаружи слышались крики толпы и громкие хоровые выкрики.

Стражник, ещё раз рассыпавшись в извинениях, юркнул за дверь.

– Она там, – с предвкушением прошептал господин. – Приведи.

Зоркий шагнул в сторону повелителя, внимательно следя за направлением взгляда.

Вся площадь была забита людьми. Ни, то что яблоку, гороху падать было некуда. Дору Розу он узнал не сразу, но сомнений не было, повелитель желал видеть именно её.

Однако, то, что хорошо было видно сверху, на земле отыскать было просто нереально. Побежав исполнять поручение Князя, Зоркий быстро понял свою ошибку. Чтобы протиснуться внутрь толпы, приходилось усиленно работать локтями и головой, то и дело вызывая гневные окрики и ответные толчки.

В третий раз сделав крюк, чтобы снова отыскать женщину, он, помянув Эфир, был вынужден вернуться в замок, по пути раздав несколько распоряжений привратникам. Закрыв за собой двери в ближайшем пустом зале, он открыл окно и, поймав ветер, поднялся в небо.

В этот момент Князь вышел на мансарду замка, и тысячи людей подняли руки вверх, приветствуя правителя. Нестройный радостный гул слился в единое целое, но стоило Господину поднять руку, как подданные мгновенно умолкли:

– Мои дорогие соотечественники! Прежде всего, позвольте вас поздравить со знаменательной победой. Мы все смогли отстоять свою страну, свою землю, свой дом. Мы победили!

На этот раз крик был ещё сильнее. Люди смеялись и плакали, поднимали детей на руках, бросали в сторону замка охапки цветов. Князь дал им несколько секунд, а затем снова поднял руку.

Он рассказывал о мужестве защитников города, о подлости врага, и люди слушали, затаив дыхание. Зоркий воспользовался моментом, чтобы отыскать Розу. Она стояла посреди толпы и не сводила блестящих глаз с мансарды. Аккуратно снизившись, он попробовал приземлиться к ней на плечо, но людей было много, и все они воспринимали неожиданно появившуюся птицу как помеху.

В этот момент в речи снова наступил перерыв, и вверх поднялось множество рук с растопыренными четырьмя пальцами, в их числе и рука Розы. Воспользовавшись моментом, Зоркий снизился и царапнул женщину за палец. Та удивлённо посмотрела вверх.

Должно быть, Господин всё же не зря тратил на неё своё время, поскольку в тот момент, когда люди вокруг наконец опустили руки, Роза подняла свою вверх, вытягивая запястье и приглашая на него сесть.

Зоркий легко опустился, стараясь не сильно травмировать Дору когтями и при этом не свалиться под ноги шикающим на них людям. Он ловко щёлкнул клювом, ухватив край рукава, и потянул ткань на себя. Роза недоумённо посмотрела на него, затем на мансарду. Зоркий ещё раз дёрнул рукав, стараясь верно передать направление выхода с площади. Люди вокруг неприязненно шептались, кто-то подобрал камень, намереваясь запустить в надоедливую птицу.

Роза затравленно оглянулась и, бросив ещё один взгляд на мансарду, наконец двинулась в нужном направлении.

Зоркий с облегчением взмыл в воздух, женщина оказалась даже сообразительней, чем он рассчитывал.

Когда Дора вышла из толпы, он снизился и немного покружил над ней, указывая ей путь к воротам. Роза шла несмело, словно не хотела лишний раз приближаться к ним. Но привратники не подвели, как только они завидели женщину, один выбежал ей на встречу и, вежливо поклонившись, провёл внутрь.

– Вас велено проводить до покоев Князя, Дора. – В ответ на эту фразу Роза густо покраснела и смущённо улыбнулась.

– Подождите минутку, – тихо прошептала она, снимая с себя плащ.

Она сложила его в несколько раз и перекинула через руку, вытягивая её вперёд. Зоркий про себя усмехнулся. Ему предлагали сесть. Даже Василю он садился только на плечо.

Роза в ожидании закусила губу, не сводя с птицы жалобного взгляда. Она уже почти отпустила руку, когда Зоркий всё же решил, что пойти вместе с ней будет гораздо интересней.

Он гордо приземлился на подставленный плащ и сжал когти. Если женщине и стало больно, виду она не показала. Только кивнула стражнику и, гордо подняв голову, прошествовала внутрь.

На площади ещё раздавались радостные крики и одобрительные возгласы. Всё-таки народ Осеннего Леса искренне любил своего правителя.

В покоях Князя Зоркий перепорхнул с руки на стенку резного бюро. Отсюда ему было видно и окно с собравшейся толпой, и беспокойно ходящую по комнате Розу. Она то начинала вышагивать от стены к стене, то садилась на кровать и, закрыв лицо ладонями, шумно вздыхала.

Постепенно за окном опускались сумерки, но люди на площади не спешили расходиться. Зоркий уже пожалел, что отдал недостаточное количество указаний. Вряд ли повелитель будет доволен, что доставленная к нему женщина на целый день осталась голодной. Летать же по замку в птичьем обличье, разыскивая укромный уголок для превращения, казалось проблематичным.

Роза опустила голову на кровать и закрыла глаза. Зоркий уже решил, что она уснула, но стоило замку на дверях щёлкнуть, как женщина моментально вскинула голову, вновь принимая вертикальное положение.

– Спасибо, Зоркий, – входя, кивнул Князь. – С мансарды твои попытки привлечь внимание нашей гостьи смотрелись забавно. – Он протянул руку и нежно погладил оперение.

Роза медленно встала с кровати. Она смотрела в пол, не осмеливаясь поднять взгляд.

Князь повернулся к ней и, усмехнувшись, полез во внутренний карман, выуживая оттуда сложенный вчетверо лист.

– Узнаешь?

Женщина нерешительно взяла бумагу и тут же выронила, судорожно втянув носом воздух.

– Мой Господин. Простите. Я не знаю, как это у вас оказалось. Я бы никогда не стала досаждать подобным. Я хотела сжечь… – На глазах заблестели слезы, а руки видимо задрожали.

– Было бы лучше, если бы сожгла, – бесцветным голосом проговорил Князь. Он развернулся к бюро, чтобы открыть один из многочисленных ящиков. – Я хочу тебе кое-что показать.

Роза нерешительно подошла к господину, неслышно ступая по ковру. В ее руки лег желтоватый пергамент. Зоркий наклонил голову, пытаясь разобрать из-за плеча текст.

«Даже спустя годы по-кошачьи жёлтые глаза преследуют меня во сне. Мне снятся красные одежды, на которых застыли пятна крови. Их не видно, но они есть. Мне до сих пор снятся беспомощные крики и слёзы тех, кто пострадал от бездушных сделок и договоров. Я чувствую себя виноватой, ведь тогда я ничего не делала, чтобы помочь людям.

Тогда я была всего лишь любимой игрушкой, пленницей в золотой клетке.

Каждый раз, когда нечеловеческие руки обнимали меня, мне чудилось, что они вот-вот сожмутся на моём горле, и он скажет: «Ты разлюбила меня. Все, кто были со мной – ушли, но ты останешься навечно…» Кожа до сих пор горит при мыслях об этих прикосновениях.

Он не любил, когда я отлучалась из замка. От него нельзя было скрыться и убежать. Я каждый день стояла у окна самой высокой из башен и молила Четверых дать мне решимости шагнуть вниз.

Когда-то я думала, что смогу помочь ему победить Эфир, вновь стать человеком. Но я ошиблась. Чтобы он ни говорил, на утро вновь просыпался с признаками Проклятья на лице.

Но, видимо, Четверо имели на меня свои планы, они не дали мне проститься с жизнью раньше времени. Теперь чудовище загнано в волшебный камень и будет находиться там вечно. В первый момент его заточения я хотела раскрошить этот камень в порошок, но теперь, по прошествии множества лет, я смотрю на него каждый день. Чудовище лишило меня сына, моего первенца. Мальчик умер из-за Эфира, которым его заразил Демон.

Теперь этот проклятый булыжник единственное, что напоминает о потерянном ребёнке. Так я скорблю о своей утрате, мучая саму себя видениями прошлого.

Пусть потомки знают мою историю. Пусть она даст им силы бороться со злом во всех его проявлениях на благо Королевства.