Шемячичъ (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 1

1

Николай Пахомов

Шемячичъ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Курск. Ноябрь 2012 года1

Блеклыми акварельными мазками единственно серых тонов тронуло осеннее утро безразличные ко всему стекла окна. Прошла середина ноября, но на дворе сплошная хмарь и промозглость. Ни мороза, ни снега. Одна тяжелая, как свинец, серость.

«Ты хоть и Дремов, да дремать некогда, — мысленно подстегнул себя Алексей Иванович, заместитель начальника отдела полиции номер семь УМВД России по городу Курску. — Пора вставать и идти на работу. Труба зовет. У других по утрам «трубы горят», а у тебя зовут…»

Дремову около сорока. Он крепок телом, смугл лицом, черноглаз, остр на язык. В движениях несуетлив, в речах и поступках часто резок. Возможно, сказались двадцать лет службы в органах внутренних дел. Начинал с постового сержанта милиции, гоняемого в «хвост и гриву» всеми, кому не лень, теперь вот целый подполковник. Его несдержанность в словах, особенно с руководством, отстаивание собственного мнения не раз выходили боком. В милиции, как позже и в полиции (одна из немногих удавшихся реформ Президента РФ Медведева), независимость суждений не поощряется. Всегда тот прав, у кого больше прав. Тут главный принцип: я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак… Но так как в системе над всеми есть начальники, в том числе и над министром, то получается, что вся система правоохранительных органов сплошь состоит из дураков и дебилов.

Дремов в дураках быть не хотел, часто задавал неудобные вопросы, потому по шерсти глажен не был. Не раз его язык и острое словцо, не к месту сказанное, мешали служебному росту. И это — несмотря на его оперскую сметку и рукастость. Дважды был «прокинут» с руководящей должностью. Но, в конце концов, справедливость восторжествовала, и он из начальника отделения уголовного розыска стал заместителем начальника отдела. Это почти наивысшая точка служебного роста на «земле». Выше — только начальник отдела.

Дремов женат и имеет сына-школьника. Сейчас его дражайшая половина Ирина погромыхивает кастрюльками на кухне, а сын посапывает в соседней комнате. Добирает самые сладкие минуты сна перед тем, как направиться за знаниями в ближайшую среднюю школу. В ней некогда учился и сам Алексей Иванович, но щемящей тоски по той поре что-то не испытывает.

«Хорош дурака валять, пора вставать», — еще раз напомнил себе Дремов и, разминая косточки, до хруста потянулся в кровати. Та жалобно заскрипела.

Разминка косточек напомнила о «бородатом» анекдоте. В детский сад инкогнито прибыла комиссия гороно, чтобы выяснить, как проходят процессы воспитания и обучения. Смотрят в «шапках-невидимках» из-за ограды и видят, как на открытую веранду садика выбежала маленькая девочка и, потянувшись, пролепетала: «Мусикапи». Следом другая — и тоже: «Мусикапи». Потом еще одна — и опять: «Мусикапи». Удивились проверяющие, друг на друга недоуменно смотрят: «Неужели такие малютки уже японский язык изучают?» Но не успели они порадоваться такому выводу, как на веранду вышла дородная воспитательница. Потянувшись, томно выдохнула: «Эх, мужика бы!»

«Мужика мне не надо, сам мужик, — хмыкнул Дремов, заканчивая потягушки, — а вот бабу бы… Но это уже не японский, а какой-то тарабарский, — укоротил он себя. — Однако, пора!»

Но вставать не хотелось, а идти на работу еще больше. Давно осточертела. Раньше хоть какое-то удовлетворение приносила: то мошенника удавалось изобличить, то разбойника задержать, то с хулиганом один на один схлестнуться и выйти победителем. Теперь — одни огорчения и разочарования: то за одного нерадивого подчиненного «отдерут», то за другого «поимеют». И обязательно носом в «огромную» зарплату тычут: «Не отрабатываете». Да, зарплата увеличилась, что правда, то правда. Но все-таки не настолько, чтобы постоянно ею попрекать при «накачках» и «разносах». Вон у вояк она раза в два больше, и что-то их ни Президент, ни премьер-министр, ни журналисты этим не попрекают.

«И сами себя они тоже не попрекают, — кисло-горько размышлял Дремов. — А у нас: меня — вышестоящее начальство, я — своих подчиненных. Замкнутый круг какой-то! К черту бы эту работу и все заботы, — чертыхнулся он, с неохотой покидая теплую постель. — Пора и об отставке подумать. Пенсию, какую никакую, все же заработал… на кусок хлеба хватит. Правда, без масла…»

Как не хотелось Дремову Алексею Ивановичу идти на работу, но приходилось: он не только свои обязанности должен был исполнять, но еще и обязанности начальника, находившегося в отпуске. А тут хочешь, не хочешь, а идти надо…

Быстренько почистив зубы и умывшись, заскочил на кухню.

— Чем порадуешь? — поинтересовался у супруги, намекая на завтрак.

— Горячим кофе и бутербродами с колбасой, — без особого энтузиазма отозвалась та, порхая в халатике поверх ночной сорочки по кухне. — Извини, с черной икрой нет — не заработали, а с красной — еще вчера умяли.

Ей тоже хотелось спать и не хотелось идти на работу, а тут еще стой у плиты, готовь завтрак мужу и мальцу. Вот и шутила, и дерзила одновременно…

— Ладно, давай, — не стал капризничать и выяснять отношения Алексей Иванович, грузно усаживаясь на стул.

Как показывала жизнь, выяснение отношений по утрам ни к чему путному не приводили. Одно расстройство нервов и желудка. А нужно ли это, когда и без домашних заморочек есть кому жизнь отравлять?..

Супруга молча пододвинула чашку с исходившим паром и вкусным запахом кофе, указала взглядом на тарелку с бутербродами.

— Ешь, пока рот свеж…

2

— Докладывай! — войдя в дежурную часть и коротко поздоровавшись с присутствующими там сотрудниками, привычно потребовал Дремов от оперативного дежурного капитана полиции Цапкова Павла Павловича. — Что за сутки произошло? Надеюсь, ничего значительного?..

Павел Павлович или просто Пал Палыч (а то и Пол Палыча для особо зубастых насмешников-оперов), рослый полнотелый мужчина тридцати с небольшим лет, принял стойку «Смирно!». И, кося взглядом в книгу учета происшествий, стал докладывать в хронологическом порядке обо всех происшествиях, зафиксированных дежурным нарядом. Среди прочей бытовой мелочевки, когда повздорившие супруги попотчевали друг друга не только матами, но и кулаками, было два случая естественной смерти престарелых лиц, не имевшие криминальной подоплеки.

— Разобрались? — бросил короткую реплику Дремов, проявляя нетерпение.

— Разобрались, — дрогнув белесыми ресницами, тут же отреагировал оперативный дежурный. — Трупы — в морг, собранные материалы подготовлены для отправки в прокуратуру…

— Ладно, потом сопроводиловки подпишу. Что еще?

— А еще был разбой… — все тем же размеренно-монотонным голосом продолжил докладывать Цапков.

— Какой разбой? Когда? — забыв про спокойствие, словно боевой конь, почувствовавший предстоящее сражение, вскинулся заместитель начальника отдела. — Почему не подняли? Почему не сообщили? Совсем от сна обалдели что ли?..

Разбой — это в полиции второе после умышленного убийства по общественной значимости и опасности преступление. Согласно инструкциям, при совершении разбоя на место происшествия должно выезжать все руководство отдела, а начальник и его заместители — в первую очередь. А тут — на тебе: не подняли, не доложили! Теперь жди очередного разноса от начальников УМВД города и области.

Черные, цыганистые глаза Алексея Ивановича полыхнули на Цапкова злым жгучим пламенем. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Да так, что костяшки пальцев побелели.

— Ты что, капитан, совсем на голову «охромел»? — выругался Дремов, не сдерживая эмоций. — Или специально это делаешь, подставляя?!

После этих слов сотрудников полиции дежурного наряда, поначалу теснившихся в дежурке, как ветром сдуло. Поспешили скрыться подальше от разъяренных глаз начальства. Тараканами по разным щелям забились. Никому не «льстило» попасть под «горячую руку» ИО начальника.