Избранная дракона (СИ) - Ганова Алиса - Страница 33

— Ты неравнодушна ко жрецу? — спросил ни с того, ни с сего Ковен, прервав наше молчание. — Ты с ним не такая, как со мной. Улыбаешься.

«Значит, за нами всегда следят», — убедилась. Не секрет, поэтому я всегда вела себя сдержано.

— А разве не я должна устраивать ревность? — улыбнулась. — Это твое сердце принадлежит другой.

Тизарин рассмеялся.

— Почему думаешь, что мое сердце принадлежит кому-то? Если я просил за нее, то только потому, что знаю ее с детства. Она не казалась мне злой.

— И ты решил, что злая я?

— Я тебя не знал, — пожал Ковен плечом.

— И сейчас не знаешь. Иногда полжизни живешь с человеком, а потом он удивляет.

— И что же нам делать?

— Просто жить.

Тизарин задумчиво усмехнулся.

Наши размеренные прогулки вроде бы милые, но бездушные. Представив, что такой бездушной будет вся моя жизнь при дворе, находила тоска, и тогда я начинала играть с Фроськой, пытаясь обучить ее простым командам, как когда-то двортерьера Жулика.

Бросала что-нибудь, она пыталась поймать на лету. Когда ей надоедало, я прятала вещь за спину и требовала: «Ищи!» Научила команде «дай левую лапу», «дай правую лапу». Иногда сама путалась, и она нет. М-да.

Ковен с удовольствием наблюдал, как мы играем. Просто садился рядом и смотрел. Иной раз, если самодельный мячик падал ему под ноги, кидал сам. Как весьма проницательный человек, он понял, что давить, льстить или лгать со мной не следует. Поэтому был душкой, а я, в свою очередь, соблюдала правила этикета. Придворные видели нас гуляющими вместе, и уже пошли слухи, что сразу после праздника мы объявим о помолвке. Мы с ним на эту тему не разговаривали, просто мирно беседовали и пытались хотя бы научиться понимать друг друга.

Дрессировщица из меня весьма посредственная, однако я стала больше разговаривать с Фросенькой и поняла, что она очень и очень умненькая и отзывается на команды. И вроде бы ничего не изменилось, но златокрыла стала понимать меня не с полуслова, а с полумысли, если можно так сказать. А еще от знака на руке стало разливаться по телу приятное тепло. Не могу объяснить, но уверена, именно благодаря ему Фрося так понимает меня. Поэтому задумалась: на каждую ящерку полагается отдельный знак, или он один на всех? А какие были у заклинателей? Или они были покрыты знаками, как татуировками? И вообще, я получила его после Асхама. Не значит ли это, что придется туда наведаться еще раз за большим клеймом-блямбой для самца дракона?

В последний день перед состязанием я не находила себе места, поэтому готова была терпеть поучительные наставления Варка, лишь бы не оставаться в одиночестве.

— Наместник северных провинций весьма влиятелен. И угадай, чья дочь Ория? — спросил он, хмурясь

— Его? — почему-то подумала сразу я.

— Да. И то, что он задумал, грандиозно по наглости. Подозреваю, они готовились к этому давно, но появилась ты, и пока твое влияние не окрепло, вынуждены действовать сейчас. Остальные по сравнению с ними не так опасны.

— Они надеются, что прилетит златокрыл?

— Нет, но изначально их план был очень неплох. Даже хорош. Пустили слух, что одной женщине привиделся сон, в котором черный дракон, огромный как гора, поднял ее в небо, пронес над Лагеарнией и указал на храм, в зале которого, под дарственной плитой якобы скрыт тайный свиток.

— И его нашли?

— Нашли, — кивнул Варк. — И не просто свиток, а якобы написанный первым заклинателем, в котором сказано, что в долгое отсутствие заклинателей, небо пошлет Лагеарнии дочерей, которые… — лицо жреца брезгливо скривилось, — родят нового Заклинателя.

— И если Ковен женится на ней, то…

— В итоге их наследник будто бы станет тизаром-заклинателем, — Варк иронично усмехнулся.

— А как они докажут, что Ория та самая дочь, и что у нее есть дар? — не понимала я, поражаясь человеческой наглости.

— О призыве златокрыла они и мечтать не могут, поэтому придумали хитрость. Используют что-нибудь из наследия древних магов.

— Чтобы приманить драконов? — я растеряно захлопала ресницами. Он посмотрел на меня как на глупенькую дурочку и пояснил:

— Чтобы получить красочное знамение.

— А потом? А призвание златокрылов для Лагеарнии?

— Гленапупа, все это, чтобы убедить народ в том, что Ория — лучшая невеста для Ковена. А что драконов нет — не беда. Всегда можно нанять наемников, и тогда никто не посмеет усомниться в легитимности тизарии-избранной и наследника-заклинателя.

— И всем я мешаю, — вздохнула.

— Но ты же избранная, — приободрил Варк.

— Тогда где мой дракон?

— Летает где-то твой жених, ждет, когда посинеешь, — озорно кивнул на синенькую Фроську.

— Я не она, ящерицей не стану. Посинею, только когда умру, — нахмурилась.

— Гленапупа! Я пошутил.

— А я расстроилась!

— А ты уже выбрала наряд? — ловко жук перевел разговор.

— Не до него.

— Зря, это будет час твоего триумфа.

— Тогда могут объявить о помолвке с Ковеном, а я не хочу за него замуж.

— А за кого хочешь?

Покосилась на Варка и не ответила. Скажи дураку — возгордится.

Собираться на состязание начали с утра. Я ерзала, стучала пальцами по скамеечке, на которой сидела. Еще от волнения скрутило живот. Даже мои дамы выглядели сосредоточенными. Неужели за меня волнуются? Не верится.

Кавия принесла из соседней комнаты сиреневое платье с богатой золотой вышивкой и торжественно объявила:

— Тизария пожаловала!

— А это тизарин Ковен! — Авела приоткрыла ларчик и показала красивую подвеску с желтым камнем.

Я от растерянности молчала.

— Мы передадим тизаридам самые искренние благодарности и восхищения, — намекнула Кавия.

— Угу, — кивнула я угрюмо.

— Ты не разговорчива сегодня. Волнуешься? Не стоит. Как войдешь в тронный зал с ней, — дама кивнула на Фроську, смачно грызущую косточку под туалетным столиком, — все поймут, кто есть кто.

— Думаете, от меня так легко отстанут?

— Думаю, они еще пожалеют. Драконы не простят им подобной дерзости.

Я вздохнула.

Начало праздника Разверзшихся небес ознаменовали ревом труб. Они гудели то тут, то там — за пределами дворца, и от осознания, что вот-вот мне снова придется доказывать, что я — избранная, бросало в жар.

Придворные пожаловали ко двору еще рано утром. Их громкие голоса, смех под окнами мешали спать. Люди сновали по коридорам и набережной, вышагивая чинно, с чопорными лицами, и кичились родовитостью и нарядами, которые даже у мужчин поражали богатством. Дамы же в честь выхода в свет надели, наверно, все имеющиеся украшения и накладные косы; поголовно накрасили губы оттенками красного.

Авела и Кавия, решив, что я печалюсь из-за скромного наряда, принялись наперебой рассказывать, что у тизарии Нельмелы, как и у ее сына, изумительный вкус. Что подаренное ею платье, с обилием красивых складок, соблазнительно струится по моим бедрам и подчеркивает грудь. Я это и сама понимала. Если бы пришлось выбирать самостоятельно, выбрала бы такое же.

Закончив с нарядом, принялись за прическу, и тут я с удивлением узнала, что Ковен, оказывается, подарил не подвеску, а налобное украшение. Когда его одели, желтый камень, символизирующий солнце, засиял у меня во лбу, как звезда. Авела заверила, что распущенные волосы — самый подходящий вариант в моем случае. Так при дворе не ходят, но я ведь и не придворная дама, а особенная. И мне можно

все.

— Вот только волосы короткие, — посетовала Кавия. — Но ничего страшного. — Ушла в свою комнату, соседствующую с моей, и вернулась с широкой, низенькой коробкой. А когда открыла крышку, я увидела накладные локоны.

С ними пришлось повозиться, зато выглядеть я стала просто восхитительно. Пусть водопад волос фальшивый, но как смотрятся! Надеюсь, не отпадут по дороге.

Оглядев себя в зеркале, решила, что пропадать — так с музыкой, барабанами и танцульками. И начала кисточкой рисовать смоки айз. А потом потянулась к помаде, сделанной из душистых масел и красителей.