Создатели континентов - де Камп Лайон Спрэг - Страница 48

— А теперь, друзья, — сказал Лундквист, — поговорим о деле. Боюсь, что нам придется ненадолго задержать здесь мисс-как-там-ее, чтобы быть уверенными в продолжении сотрудничества. Будет лучше, если ты все сделаешь добровольно, а если нет, то все равно мы своего добьемся. Во время лекции ты вел себя так, словно эта маленькая осьминожка тебе очень нравится. Я прав?

Грахам, почувствовав, что он и так уже слишком много наболтал, стоял молча.

Варшауэр продолжал бормотать, подтягивая носом кровь:

— Мне надо сходить к врачу за лекарством.

— Полагаю, ты вряд ли захочешь увидеть ее убитой, а? — продолжил Лундквист. — Так что делай, что тебе говорят, приятель. Иди отсюда домой и никому не говори о том, что здесь случилось, и о Черчиллианском обществе тоже, и вообще ни о чем. Держи язык за зубами, усек? А завтра вечером придешь сюда, как я тебе сказал. Мисс-как-там-ее здесь не будет, но мы о ней позаботимся. Ну и будь уверен, что если захочешь что-нибудь выкинуть, то больше ее не увидишь. Понял, что я сказал?

— Ты имеешь в виду, что убьешь ее?

— Не совсем так. Убить можно человека, а она только ходячая помидорина с какой-то захудалой планеты. Но ты правильно понял мою мысль. Лады, дружище?

— О’кей, — устало промолвил Грахам.

Они с Джеру-Бхетиру еще раз обменялись взглядами. Он прочитал в ее глазах призыв броситься на Лундквиста, вырвать у его пистолет и перебить остальных. Грахам, однако, прекрасно понимал, что Лундквист по-прежнему начеку и нажмет на курок немедленно, как только почувствует неладное. В такой ситуации ему не дадут сделать ни шага.

Потом он вышел, слыша, как за его спиной причитает Варшауэр:

— …настоящий молот!

III

По дороге к дому Грахам чувствовал себя ужаснее, чем когда-либо в жизни. Он не только всем сердцем ненавидел себя за то, что потерял свою возлюбленную, его вдобавок мучили разные мелкие страхи.

Боже, ну что он ответит Айвору, когда тот спросит, что стало с туристкой? Сказать все как есть нельзя ни в коем случае. Импульсивный брат может таких дров наломать, что Джеру-Бхетиру погибнет. Гордон слишком хорошо знал своего брата, чтобы довериться ему в таком важном деле и в такой сложной ситуации. Лундквист словно держал его на поводке, и не благодаря незаурядному уму, а одной лишь прямолинейной грубостью, которая в некоторых обстоятельствах оказывается куда более действенной; и Грахам решил сделать все, что ему велено. Ну а сами убийцы только больше наглеют, если с ними вступают переговоры, начинают думать, что им в любых обстоятельствах удастся выйти сухими из воды.

И вообще — есть у него голова на плечах или нет? Надо было прикинуться лопухом, со всем согласиться для вида, пока ему с Бетти еще разрешали уйти, а потом…

Айвора дома не оказалось, и Грахам сразу лег в кровать. Если брат придет, можно притвориться спящим. Тогда обойдется без неудобных расспросов.

На следующее утро они, как обычно, встали в одно время. Айвор, однако, казалось, ничего не подозревал. Он весело хлопнул Гордона по спине:

— Братан, ты, похоже, сам не свой от нашей маленькой инопланетянки. Смотри, не влюбись в нее, как в ту девчонку, с которой я тебя в прошлый раз знакомил. Все-таки она не человек. Так что никакого… э-э… союза у вас быть не может, если я сумел правильно это обозначить. Да и не стоит с ней шутки шутить, пытаясь…

Пока Айвор все это излагал, Гордон Грахам виновато улыбался, а потом бочком-бочком — и выскользнул из дома. По дороге к метро он поймал себя на мысли, что считает часы до того времени, когда ему обещал позвонить Скляр. Если кто-то и знал, что делать в такой ситуации, то только констебль. Но можно ли что-то говорить даже Скляру? Вдруг он решит, что его обязанность — немедленно броситься ловить эту банду, не принимая во внимание жизнь туристки? И действительно ли он констебль Всемирной Федерации? Гордон был в таком состоянии, что подозревал всех на свете, начиная с собственного брата.

Весенний семестр закончился, и у Гордона Грахама в Колумбийском университете была только разная бумажная работа. Он быстро управился с делами и поехал на метро обратно в Энгельвуд, даже не заглянув на часок, как обычно, в библиотеку.

Дома он попытался сосредоточиться на недавнем сообщении в Южно-Африканском геологическом журнале о глубинных магнитных полях в магме — и все время краем уха прислушивался, не позвонят ли в дверь.

Наконец звонок раздался.

Он быстро открыл дверь, думая, что это Скляр, которому наконец решил рассказать о своих злоключениях. Однако на пороге стоял молодого вида кришнанец в земном костюме, но с антеннами и зелеными волосами, ростом не ниже Грахама, но шире его в плечах. Ни дать ни взять, красавец.

— Гордон Грахам? — спросил гость.

— Да. А что…

— Тогда что ты сделал с Джеру-Бхетиру? — Посетитель бесцеремонно прошел мимо Грахама в квартиру. Его английский был заметно лучше, чем у Скляра.

— Ничего. В любом случае, кто вы и что вам нужно?

Кришнанец упер руки в бедра:

— Я — Варнипаз бад-Саварун, главный законовед, — думаю, у вас бы сказали, министр юстиции, — при дворе принца-регента Ферриана бад-Арджанакского из Сотаспе, острова на планете Кришна. А Джеру-Бхетиру — моя… э-э… невеста, да будет тебе известно.

— Ик, — вырвалось у Грахама, когда он переварил эту новость. Должно быть, это тот самый бой-френд, о котором говорил Айвор. И почему брат прямо не сказал: «невеста»? Тогда хоть можно было лучше подготовиться…

Варнипаз продолжил:

— Она остановилась в отеле «Космо» в Нью-Йорке, вместе с остальными членами туристической группы, а прошлым вечером ушла куда-то с тобой. Так что не морочь мне голову. Меня не волнует, что она ушла с тобой; у нас с ней нет любви или еще каких-то таких глупостей. Но когда сегодня утром я позвонил ей в отель, мне сказали, что она не возвращалась. Твой брат, который водит этих туристов по Нью-Йорку, тоже не знает, что с ней сталось. Ну? Будешь говорить?

— Рад бы, если бы мне было что сказать. Но я понятия не имею, где она сейчас.

— ЧТО С НЕЙ СЛУЧИЛОСЬ? — Голос чужеземца возвысился до крика.

— Право, ничего не могу помочь. Если… э-э… вы немного подождете…

— Подождать, пока ты придумаешь, как получше соврать? Ты это хочешь сказать? Мистер Грахам, или вы мне немедленно расскажете все, что знаете, или…

— Или что? — Грахам снял очки.

— Тогда увидишь. Будешь говорить?

— Н-нет. Я…

Грахам нырнул под летящий в него кулак Варнипаза и сразу нанес ему сильный удар левой, отбросив инопланетянина назад. Потом Грахам собирался нанести убийственный удар правой. Надо было только приблизиться на нужную дистанцию…

Но через мгновение Грахам не мог и двинуть рукой. Вместо того чтобы сделать нырок или блокировать удар, Варнипаз шагнул к нему и обхватил его.

Тр-рах! Они зацепили висевшую на стене картину и упали на пол, сжимая друг друга и вовсю работая локтями и коленями. Грахам сумел высвободить руку и пару раз ткнул по тому месту, где у Варнипаза должны были находиться почки — если только они располагались у кришнанцев там же, где и у людей, что было очень и очень сомнительно.

Варнипаз в ответ схватил большой палец левой руки Грахама и едва его не вывернул. Грахам вырвался, они мгновенно расцепились и поднялись на ноги. Грахам отбросил Варнипаза серией из двух ударов, при этом стоявший на полу торшер разбился вдребезги. Грахам шагнул вперед, готовясь нанести нокаутирующий удар. В этот момент Варнипаз покачнулся, но снова перешел в клинч и довольно ловко схватил Грахама. Они снова упали, колотя и стискивая друг друга. Больше всего досталось креслу. Потом противники снова поднялись, не прекращая драться.

— О-ой! — воскликнул Грахам, когда Варнипаз вцепился зубами в его руку. — Сейчас я тебя сделаю! — И он ударил Варнипаза коленом, целя в живот. Тот, однако, уловил это движение и изогнулся, так что пинок пришелся ему по бедру. Грахам сообразил, что если у него есть преимущество в боксировании, то у его соперника — в борьбе. Решив, что нюхательные антенны должны быть очень чувствительными, он потянулся к ним…