Гаспар гаучо - Рид Томас Майн - Страница 9

Но и это не успокоило бедную женщину. Душа ее болела и никакие уговоры на нее не действовали.

— Все это не то, не то! — воскликнула она. — Если бы он увлекся преследованием страуса, Гаспар уже разыскал бы их и все они давно были бы дома. Я чувствую, что они не вернутся!

— Не говори так, мама! — сказал Людвиг, целуя ее в мокрую от слез щеку. — Предположение Киприано очень правдоподобно; но если он ошибается, я знаю другую возможную причину задержки отца. Я думаю, что их задержали в индейской деревушке. Старый Нарагуана любит выпить. Вероятно, он задал пир и ни за что не хочет отпустить отца. Лакомые до гварапо note 3 , индейцы все перепились и не отпускают гостей.

— Но Гаспар-то почему же не вернулся? Ведь вы слышали, что я ему наказывала?

— Гаспар ворчит, но тоже не может уйти. Как это ни неприятно, а должны исполнить глупую фантазию старого вождя и отец с сестрой. Они ночуют в деревне и приедут утром к завтраку. Не плачь же, мама!

Увы! Предсказания Людвига не оправдались. Настало утро. Степь ожила. Забегали разные звери. Над степью как зловещее предзнаменование пролетела стая черных ястребов. Гальбергер с дочерью не вернулись.

Уже полдень. В далекой степи по-прежнему не видно ни одного человеческого существа. Несколько позднее, когда от предметов начали падать на землю длинные тени, по степи промчался всадник; но он ехал не к дому, а от него. Это был Киприано. Он не выдержал, оставил тетку и брата и выехал сам в поиски за дядей и горячо любимой сестрой.

XV. Утомительное путешествие

За два часа до заката гаучо и его спутник увидели дом Гальбергера. Издали он казался не больше голубиного гнезда. Желтые тростниковые стены его утопали в зелени. Всадники ехали медленно. Любой гаучо преодолел бы пройденное ими расстояние за каких-нибудь два часа, а они ехали целых восемь. К тому же из предосторожности им приходилось часто останавливаться, делать крюк, чтобы быть не на виду, а под прикрытием пальмовой рощи.

Странно также, что спутник гаучо был так молчалив и неподвижен. За всю дорогу он не проронил ни слова, не переменил положения, не пришпорил лошади, и поводья у него висели, перекинутые через седло. Только шляпа спустилась еще больше и почти закрыла его лицо.

Гаспар вовсе не торопился. Вот и теперь, достигнув вершины холма, он остановил лошадь, вторая остановилась сама. Вдали виднелась эстансия Гальбергера, а он все медлил. Ему страшно было возвращаться.

«Под этой кровлей, — думал он, — трепетно бьются от страха три сердца. Ах! Только бы одно из них не разорвалось от горя! Что скажет бедная сеньора, когда увидит его? Она не переживет этого горя. А бедный Киприано! Как он будет горевать о своей кузине! Вся семья будет в отчаянии».

Он взглянул на небо и мысленно продолжал:

«Через два часа солнце сядет. Я подожду, пока стемнеет. Не хочется привозить его домой при дневном свете. Надо подумать, как ее подготовить. Лучше бы мне не видеть этих слез, не слышать этих стонов!»

Подумав так, гаучо слез с лошади и привязал обеих лошадей к дереву. Спутник его по-прежнему остался в седле, а сам он лег на землю, чтобы лучше поразмыслить.

Лишь только Гаспар лег на землю, он услышал отдаленный гул, заставивший его вскочить и насторожиться. Это был топот копыт. Действительно, вскоре показался всадник.

— Да это Киприано! — воскликнул гаучо. — Не дождался моего возвращения и выехал мне навстречу.

Гаспар вскочил на коня и поскакал к Киприано, чтобы подготовить его к ужасному зрелищу, которое его ожидало под деревом, где привязана была лошадь со всадником.

— Ну что, Гаспар? — взволнованно закричал, завидев его, Киприано. — Ты не нашел их? Ах! Вижу, что не нашел!

— Успокойтесь, я нашел их, — отвечал гаучо. — Вот один из них.

— Только один? Кто?..

— Ваш дядя, но — увы…

— Мертвый? Я догадываюсь по твоему тону. А где же моя кузина? Жива ли она? Скажи, Гаспар, скажи скорее!

— Будьте мужественным, сеньор! Вероятно, с ней не случилось ничего ужасного. Я не нашел ее, но уверен, что она жива. Что же касается дяди, приготовьтесь к самому ужасному. Соберите все свои силы и следуйте за мной.

Гаспар повернул назад, к дереву. Киприано молча последовал за ним. Когда юноша увидел убитого Гальбергера, он разразился страшными криками отчаяния и ярости.

XVI. Мертвый

Снова солнце над пампасами, а сеньора все не видит вдали тех, кого так страстно ждет. Не вернулись и те, кто отправился в поиски за ними…

Расстилавшаяся перед госпожой Гальбергер степь казалась ей страшным чудовищем, проглатывающим всех, кто отваживается ехать по ней. Когда же сумерки стали гуще, темнее, ей почудилось, что чья-то невидимая рука опустила над равниной саван, окутавший се близких, вероятно, безвозвратно пропавших…

Мать с сыном стояли на веранде до тех пор, пока не стемнело совсем. Вместе с ночными тенями в души вкрадывалось отчаяние. Все ушли от нее. Только Людвиг с ней. Может быть, не вернется и Киприано. Уж если опытный, знающий степь, как свои пять пальцев, Гаспар не нашел ее мужа и дочь, то где уж Киприано их найти! Возможно, они захвачены врагами в плен, возможно, убиты… Та же участь постигла, вероятно, и самого Киприано, поехавшего по их следам.

Как ни ужасно было предчувствие, действительность была еще ужаснее. И как нарочно, за мгновение до роковой встречи с возвращающимися, как последний луч солнца перед грозой, у бедной женщины мелькнула надежда — лежавшая на веранде собака вдруг с лаем бросилась в окутанную мраком степь.

Мать и сын побежали к балюстраде. Казалось, вся жизнь их зависела от одного звука.

Топот приближающихся лошадей показался им лучше всякой музыки. А вот показались и силуэты всадников.

Крик облегчения вырвался из груди исстрадавшейся женщины. Мигом сбежала она с веранды во двор. Побежал за ней и Людвиг. Вот всадники уже близко, но почему их только трое?

— Это, должно быть, отец, Франческа и Гаспар, а Киприано разъехался с ними, — сказала госпожа Гальбергер. — Позже вернется, конечно, и он.

— Нет, матушка, — прервал ее Людвиг. — Киприано приехал. Я вижу его белую лошадь.

— Ну, так, верно, Гаспар отстал и едет сзади.

— Что-то не видно никого сзади, — продолжал Людвиг. — Едут двое взрослых, а третий — Киприано.

Между тем всадники приблизились. Месяц на минуту вышел из-за туч и осветил лицо Гаспара, Гальбергера и племянника.

— А где же Франческа? — воскликнула бедная мать. — Где моя дочь?

Ответа не последовало. Гаспар печально опустил голову, как ехавший за ним Гальбергер.

— Что это значит? — закричала бедная женщина и бросилась к мужу. — Что вы сделали с моей Франческой?

Гальбергер не проронил ни слова, не пошевелился при виде жены. Она обвила руками его колени:

— Что же ты молчишь, Людвиг? Милый Людвиг, отчего ты мне не отвечаешь? О! Я знаю теперь все! Ее нет в живых!

— Она жива, но вот он… — прошептал ей на ухо Гаспар.

— Кто — он?

— Ваш муж, сеньора, и мой господин.

— Господи! Неужели это правда!

Госпожа отпрянула, потом обвила руками холодное тело, плотно привязанное к седлу, сдернула шляпу… Шляпа выпала из ее рук; перед ней был мертвец. Сеньора вскрикнула и упала на землю, как подкошенная. При свете луны лицо ее казалось мертвенно бледным.

Note3

Водка из сока сахарного тростника.