Бывшие, или У любви другие планы (СИ) - Серганова Татьяна - Страница 12

Для полного счастья хотелось снять еще и туфельки, но этого делать нельзя было никак. Во-первых, тонкие чулки запачкаются или порвутся. А во-вторых, это же будет грандиозный скандал. Дочь леди и лорда Торнтонов ходила по парку на глазах сотни отдыхающих, сверкая голыми ступнями.

— Я слышала, виконт Санроу оказывал тебе знаки внимания на балу мадам Круиз, — оторвав небольшую зелёную виноградинку и отправляя её в рот, произнесла Жульетт, привлекая моё внимание.

— Нас представили друг другу только вчера, — улыбнувшись, ответила ей.

— И ты танцевала с ним два танца, — добавила кареглазая Полли, переглянувшись с веснушчатой Оливией.

— Все это видели, — кивнула та. — Не удивлюсь, если в сегодняшнем «Сплетнике» появится статья о вас.

Меня это не пугало. Ничего предосудительного мы не сделали, и бояться было нечего. Наоборот, такое внимание мне даже нравилось.

— Он красив, умён и очарователен. Недавно вернулся из Фрео, где проходил двухлетнюю службу при дворе императора.

— А еще виконт очень богат, — вставила Полли.

Для подруги это было самым главным. Три года назад отец промотал на скачках всё состояние и единственное, что у них оставалось, это имя. Теперь девушка искала жениха побогаче. В тот момент выбор был остановлен на господине Понсе — сорокалетием вдовце с залысинами и толстым животиком, который годился девушке в отцы. Даже его единственный сын Генри Понсе был старше девушки на целый год, но её это совершенно не смущало.

В конце концов, она всё-таки стала женой господина Понсе сразу после своего совершеннолетия. Только брак продлился недолго. Уже через восемь месяцев Полли стала вдовой при весьма щекотливых обстоятельствах. Ходили слухи, что уважаемого господина хватил удар, когда он застал молодую супругу в одной постели со своим сыном. Доказательств не было, но Полли пришлось в спешке покинуть столицу, перебравшись в провинцию, где через полгода она произвела на свет здоровую девочку. Как только траур закончился, они с Генри поженились. По возвращении из Академии я отправила им письмо с поздравлениями и подарок — фарфоровый сервис на двадцать четыре персоны. Надеюсь, они будут счастливы.

Но это всё будет потом, а тогда мы просто отдыхали.

— Селии это неважно, — хмыкнула Жульетт. — За неё дают такое приданное, что нам и не снилось. Она у нас девушка обеспеченная и родовитая.

Разговоры о деньгах утомляли и вызывали тоску.

Я быстро встала со своего места и потянулась.

— Пойду к озеру. Кто-нибудь хочет со мной?

— Мы посидим тут, — улыбнулась Оливия.

Я пожала плечами и отправилась по дорожке вниз, один из слуг тенью последовал за мной на расстоянии пяти шагов. Не надо быть гением, чтобы понять, о чём подруги будут шептаться. Я знала, что они завидовали мне, и это вызывало в груди непонятную боль.

Матушка, которой я рассказала о своих подозрениях, лишь махнула рукой.

— Ты Торнтон, тебе должны завидовать. Чем больше, тем лучше.

Но мне хотелось другого, чтобы со мной просто дружили, а не перемывали косточки, стоит только отвернуться.

Именно у озера искра и проснулась.

Дуновение легкого ветерка, ласкающего кожу, внезапно в одно мгновение сменилось штормовым вихрем, сбивающим дыхание и едва не свалившим меня с ног. Я пошатнулась, хватаясь руками за воздух, пытаясь не упасть. И воздух вдруг стал материальным и таким объёмным. Он замерцал перед глазами, а вода, трава и голубое небо неожиданно утратили краски, став блеклыми и тусклыми. Голоса и звуки смолкли, оставив лишь стук собственного сердца и сбивчивое дыхание.

Мир замер и замедлился, почти застыв.

— Великие, — собственный шепот оглушил и заставил вздрогнуть.

А потом я увидела искру. Скачала это была именно искорка, возникшая у водной глади. Она мерцала и билась в унисон с моим сердцем. Но с каждой секундой она становилась всё больше и ярче. Вскоре мне пришлось зажмуриться и закрыть лицо руками, таким ослепляющим был свет.

Искра надвигалась, неся за собой тепло и покой. Невероятные и такие родные ощущения. Я перестала бояться, еще до конца не осознав, что именно происходит, но уже принимая дар Великих.

А дальше я потеряла сознание и очнулась уже дома. Моя судьба была решена. В начале сентября следовало отправиться в Академию, чтобы научиться пользоваться даром и стать одной из искрящих. Матушка и Лео убеждали, что я могу проучиться там всего год, это минимальный обязательный срок. Оставшиеся четыре года студенты обучаются, лишь лично изъявив желание. Я так и хотела поступить. Но в конце первого курса всё изменилось.

Я не могла вернуться домой, моё сердце было разорвано в клочья. Вернуться домой, в столицу и вести праздную жизнь богатой наследницы? Нет, на это сил у меня не было. Поэтому я отказалась, посвятив себя учёбе.

Пока на горизонте не появился Эйдан. Именно он помог забыть мне прошлое и бесстрашно взглянуть в будущее. Именно жених позволил мне доучиться последний курс, согласившись подождать целый год.

А я предала его, не рассказав правды.

— Приехали, — сообщил Леонард, и карета остановилась недалеко от чёрного входа. — Готова? Как будто у меня был выбор.

— Да, — прошептала я, подавая руку, чтобы он помог спуститься.

Глава Четвертая. Последствия ошибок

— Ах ты, дрянь!

Злобный крик, полный жгучей ненависти, и последующий за ним удар слились в одно целое. Щеку опалило огнём боли, перед глазами вспыхнули искры, и я едва смогла устоять на ногах.

Надо же, а с виду такая хрупкая женщина — тоненькая, бледная, тёмные круги под глазами были тщательно замаскированы специальной косметической глиной. Ладонь у неё была изящной с тонким запястьем и длинными пальчиками, а вот сама рука оказалась тяжелой и пощёчина обжигающей. Именно эффект неожиданности и моя растерянность сыграли свою роль. Я просто не успела уклониться в сторону, а так и осталась стоять, хлопая ресницами и прерывисто дыша.

Обидно и унизительно.

Новый замах, словно ей мало было моего унижения, но на этот раз я была начеку и дёрнулась в сторону, отступая на шаг и едва не спотыкаясь о кресло.

Но удара не последовало, женщина опустила руку, презрительно меня оглядывая.

«А ведь ей нравится. Нравится видеть меня сломленной. Гораздо больше, чем просто ударить».

— Ну уж нет, — свистящим голосом произнесла леди Франсина Санроу. — Я не буду больше марать руки о такую дрянь, как ты.

Я промолчала, продолжая смотреть прямо в перекошенное от гнева лицо бывшей будущей свекрови.

Она всегда меня ненавидела и не одобряла выбора сына. Нет, напрямую вдова Санроу никогда ничего не говорила, всегда оставаясь приветливой и даже ласковой. Вот только от её улыбки и сладких речей у меня сводило щеки и ныли дёсны. Она была слишком умна для такой непростительной оплошности.

Эйдан любил меня и твёрдо заявил о намерении взять в жены. Объявить о своём недовольстве, означало пойти против его воли и потерять. А этого леди Франсина допустить никак не могла.

Женщина была манипулятором, умело пользовалась слабостями других и всегда оставалась в выигрыше при любом раскладе. Слабостью Эйдана была любовь. Он очень любил мать, которая вырастила его одна, и всячески старался сделать её жизнь лучше.

А что делала эта женщина? Болела. Очень долго, длительно и практически неизлечимо. Любая мелочь или стресс вызывали обмороки, жуткие мигрени и боли в груди. Эйдан тогда всё бросал и спешил к ней, просиживая у кровати и умоляя поберечься.

Актриса из леди Франсины вышла замечательная, наверное, причиной этому можно посчитать многолетнюю практику. Но Эйдан ей верил, а я предпочитала молчать, наивно предполагая, что с нашей свадьбой всё изменится.

Но сейчас, глядя в её холодные глаза, я вдруг отчётливо поняла, что нет. Леди Франсина никогда бы меня не приняла и сделала бы всё, чтобы превратить мою жизнь в сплошные мучения, доставая постоянными придирками и замечаниями. Пока бы я не взорвалась, вынуждая Эйдана делать выбор (не уверена, что он был бы в мою пользу), либо просто сгорела.