Факультет по связям с опасностью (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 45

— Ну ты даешь! — воскликнула Люда. — Я бы тебя ни за что не узнала.

Ваня улыбнулся.

— Шесть лет отращивал, — смущенно признался он. — Сходил вот сегодня в парикмахерскую… Голове намного легче.

— С чего это ты вдруг? — поинтересовалась Люда. Они вышли из торгового центра, и Ваня удивил ее еще раз, подведя к припаркованному автомобилю: не новому и не самому дорогому, но вполне приличному.

— Ну как же? — вопросом на вопрос ответил Ваня. — В гости пригласили, не вахлаком же идти?

Открыв дверь автомобиля, он жестом предложил Люде присаживаться. Опустившись на сиденье, Люда обнаружила, что в салоне царила атмосфера прежнего Вани, начиная с наклейки в виде конопляного листка на бардачке и заканчивая забавным лосем, подвешенным на зеркало. Ваня плюхнулся на водительское кресло и поинтересовался:

— Куда едем?

Люда назвала адрес и добавила:

— Не знала, что у тебя есть машина.

— А! — махнул рукой Ваня, выезжая с парковки на проспект. — Давно не ездил, в гараже стоит. Но ты не волнуйся, — быстро добавил он, правильно оценив выражение Людиного лица. — Доставлю в лучшем виде. Ты как насчет погулять после обеда?

Люда пожала плечами.

— В принципе, не против. Мне вообще надо с тобой поговорить.

Ваня вопросительно изогнул левую бровь. Люда вдруг подумала, что он кажется ей незнакомцем: это было странное, какое-то неправильное ощущение.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Ваня, и Люда коротко ответила:

— Мовсесян.

Ваня вздрогнул, и в этот момент его едва не подрезали на дороге. Когда заниженная «Приора» обогнала Ванину машину, он вздохнул и сказал:

— Вот ведь блин… Как, откуда?

Люда только плечами пожала.

— Вань, я не знаю. Вчера вечером увидела его в окне, а через минуту он уже в дверь звонил.

Ваня испуганно взглянул на нее.

— Не открыли? — спросил он.

— Нет, — покачала головой Люда. — Если бы открыли, я бы, наверно, с тобой сейчас не разговаривала. Вот что ему от меня надо?

Ваня задумчиво пожал плечами. Стрелка на экране навигатора замигала, подсказывая поворот.

— Даже и не знаю, — произнес он, сворачивая с проспекта на Кировоградскую: тихую улочку со старыми домами, задумчивую и сонную в любое время года. Люда смотрела в окно и думала о том, что крепко влипла, решив остаться в колледже. Ваня задумчиво потер кончик носа и продолжал: — В любом случае, не бойся. Как братюня говорит, страх питает чужую злобу.

— Стараюсь, — вздохнула Люда. — Но это жуть, Вань. Мертвый серийный убийца, у которого непонятно что на уме. А какие планы у его хозяина, я и думать боюсь.

— Ты так и не вспомнила его лица? — поинтересовался Ваня.

Люде оставалось только разочарованно вздохнуть.

— Не вспомнила… — печально ответила она.

Машина свернула с Кировоградской и вскоре остановилась у единственного подъезда Людиного дома. Выйдя из машины, Ваня сунулся на заднее сиденье и вытащил целый джентльменский набор: букет темно-красных роз, шоколадный торт с невообразимым количеством кремовых завитушек и бумажный пакет, в котором угадывалась бутылка вина. К походу в гости Ваня подготовился на все сто.

Мама встретила его как самого дорогого гостя — Ваня не оплошал, поцеловав ей руку, и мама смущенно отвела взгляд, но было понятно, что коллега дочери пришелся ей по душе. Отец же посмотрел на Ваню, как на какую-то неприятную помеху, но рукопожатием обменялся и даже скупо похвалил выбор вина. Люда подумала, что так было всегда, даже когда в гости приходили ее школьные и университетские подружки: мама искренне радовалась, а отец всячески выказывал свое недовольство и не мог дождаться, когда гости отправятся восвояси. Впрочем, Ваня никак не показал, что его что-то задевает: вымыв руки, он сел за накрытый стол, тотчас же похвалил и сервировку, и оформление блюд, и кулинарные таланты хозяйки, и мама, судя по румянцу, вспыхнувшему на ее щеках, осталась довольна гостем. Люда подумала, что мама наверняка думает, как будут звать ее внуков.

Отец некоторое время мрачно ковырялся в жарком из свинины, а затем осведомился:

— И кем же вы работаете, молодой человек?

— Я библиотекарь, — беззаботно ответил Ваня и с той же беспечностью спросил: — А вы?

— Менеджер по продажам, — сухо ответил отец. — А какой институт заканчивали?

Мама весьма ощутимо толкнула его ногой под столом, но отец, судя по всему, не собирался прекращать экзамен. Люда угрюмо смотрела в салат и испытывала почти забытое ощущение стыда. Так ведь всегда было, она просто успела об этом забыть…

— Колледж культуры, — сообщил Ваня. Его начавшийся допрос вообще не беспокоил. — Отделение архивного дела и библиотековедение. Теперь вот по специальности работаю, работа хорошая, интересная.

Отец усмехнулся.

— Да уж, — сказал он. — Подходящая работа для мужчины.

Ваня отложил вилку. Люда сжала его колено под столом: дескать, не надо, молчи — но он не стал молчать.

— Конечно, мне далеко до тех менеджеров по продажам, кто впаривает лохам некондицию. Для такой мужской работы я, наверно, слишком глуп, — абсолютно спокойно сказал он и добавил: — Семью, конечно, содержать будет трудно, на «Порше» кататься не придется. Вы ведь это хотели сказать, Василий Львович?

Мама вздохнула и скомкала салфетку. Два раза за Людой принимались ухаживать молодые люди и отношения заканчивались как раз после знакомства с родителями: отец не считал нужным держать свое мнение при себе, и Люда не знала, почему он набрасывается на ее парней с такой плохо сдерживаемой злобой. Однажды однокурсница Вера объяснила ей, в чем проблема: наверняка отец просто не хотел, чтобы она вышла замуж, рассчитывая, что Люда до конца дней своих будет служанкой при родителях — Люда признавала определенную правоту в этом мнении, но не могла поверить до конца, что так и есть.

— Ты как со мной разговариваешь? — отец говорил так, словно выплевывал слова. — Ты кто есть? Библиотекаришка? Много гонора для пустого места!

— Вася, не надо, — еле слышно промолвила мама. По голосу было ясно, что она вот-вот расплачется. — Ванечка, вы кушайте, не обращайте внимания…

Ваня кивнул и улыбнулся ей.

— Спасибо, Анна Петровна, все очень вкусно, — произнес он. — Наверно, если бы я был начальником отдела в «Газпроме», вы бы мне обувь протирали, Василий Львович, и считали бы это за честь. Но я всего лишь библиотекарь, коллега вашей дочери. Со мной можно не церемониться.

Раньше Людины бывшие сидели молча, смущенно глядя в тарелки и слушая, как их разносят по косточкам за внешний вид, работу и такие мелочи, к которым даже стыдно придираться — после семейного обеда они заявляли Люде о том, что им лучше остаться друзьями, и исчезали навсегда. Отпор, который дал Ваня, заставил отца опешить. Некоторое время он, не произнося ни слова, рассматривал наглеца, осмелившегося постоять за себя, а потом процедил:

— Да, дочка, ты сделала хороший выбор. Мужичка нашла себе под стать. Такой же нахал… Все, мать! — он хлопнул ладонью по столу и повернулся к жене: — Все! Вместо помощи от дочери будем на старости лет пятый угол от зятя искать.

Люда ощутила, что лицо горит от стыда — ей никогда прежде не было настолько обидно и стыдно. Она готова была провалиться сквозь землю и не сразу поняла, что плачет. Слепо нашарив салфетку, Люда провела бумажным квадратиком по лицу и прошептала:

— Не смей так говорить.

— Ты что-то сказала, дочка? — с обманчивой мягкостью произнес отец.

— Не смей так со мной разговаривать, — уже громче повторила Люда, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. Видит Бог, она терпела слишком долго, и если школьница могла только молчать и плакать, когда ее ругали за четверки, а не пятерки, если студентка иногда осмеливалась оправдываться, когда отец орал по поводу отсутствия повышенной стипендии, то сейчас Люда не собиралась молчать.

Кажется, мама ахнула.

— Не смей. Если не хочешь вести себя прилично, то ты можешь уйти, — отчетливо промолвила Люда. — Нас всех это вполне устроит, мы хотим просто спокойно пообедать вместе…