Озимандия (СИ) - Терновский Юрий - Страница 1

ОЗИМАНДИЯ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Сообщение в интернете:

«Сразу четыре чрезвычайных происшествия с летальным исходом произошли накануне в Московском метрополитене. В трех из них пассажиры столичной подземки самостоятельно свели счеты с жизнью.

Череда трагедий началась еще в ночь со вторника на среду — в 1:35 мск неизвестная женщина кинулась на рельсовые пути станции «Менделеевская». Следующее ЧП произошло уже днем — в 16:35 мск на станции «Китай-город» под подъезжающий поезд прыгнул мужчина 1957 г. рождения. Менее чем через пол часа — в 16:40 мск — произошла новая трагедия — на станции «Курская: схожим способом счеты с жизнью свел тридцатилетний мужчина.

Однако на этом трагическая цепь происшествий, захлестнувшая 23 февраля 2005 года столичный метрополитен, не заканчивается. Спустя несколько часов — в 20:35 мск — на станции метро «Пушкинская» по неосторожности под прибывающий поезд упал мужчина 1950 года рождения. Как и во всех предыдущих случаях, спасти пострадавшего не удалось, от полученных ранений мужчина скончался…»

Роман был написан ровно за год до тех трагических событий.

ПРОЛОГ

РАССКАЗЫВАЛ МНЕ СТРАННИК, ЧТО В ПУСТЫНЕ…

Все события изложенные в этом произведении вымышленные. Любое сходство с реальными людьми и организациями случайно.

То, что существует на нашей земле,

кажется нам неизменным и вечным,

но на самом деле все сущее — тень,

и все мы это прекрасно знаем.

Уильям Блейк

О З И М А Н Д И Я

2020

ПРОЛОГ

Конец 1779 года в Спасском выдался холодным и снежным. Уже к началу ноября земля намертво была скована морозом, а к середине месяца, еще и укрыта толстым слоем снега. Темнеть стало рано, а рассветать поздно… Зато не стало грязи и днем теперь, особенно в солнечную, морозную погоду и при отсутствии ветра можно было заметить издали поднимающиеся из труб прямо вверх многочисленные столбики сизого дыма, делающие крестьянские избушки со своими белыми крышами похожими на елочные украшения, подвешенные к самому небу за тонкие, полупрозрачные нити. А еще в такую погоду можно было услышать звон бубенца, разносящегося далеко-далеко по заснеженному полю, а немного погодя, увидеть и саму конную упряжку с обязательным ямщиком в малахае, восседающим на козлах и закутавшимся в тяжелый, теплый тулуп барином, куда-то направляющимся по своим делам. Холодно ему, ждет, не дождется, родимый, пока доберется до места и окажется возле теплой печки да за хорошим столом, где ему предложат горячих блинов с медом и нальют положенную чарку. Зябко… Но на то она и зима, что бы щеки морозить, на Руси другой не бывает. Спрятавшиеся под снегом, покосившиеся крестьянские избы и графский дворец на берегу пруда со своим в нем отражением, сквозняк из щелей в сенях одних и потрескивание дров в каминном зале другого. Черное и белое, орел и решка — два мира одной вселенной, Россия матушка…

Еще вчера шел дождь, и ноги по колено тонули в грязи, а уже сегодня выпал снег, преобразив до неузнаваемости мрачную осеннюю действительность, и те же самые ноги стали уже мерзнуть. Белое снежное поле и черный пруд, который еще не замерз, потому и черный, иначе бы его зима уже давно побелила, что уже скоро. Начнется декабрь и все преобразится. Пруд превратится в каток и прямо на его середине крепостные умельцы выстроят как в прошлые времена великолепный ледяной замок с остроконечными шпилями. а чуть позже поставят еще и красивую, до самого неба елку с игрушками. Пройдет еще немного времени, и все здесь засияет, загремит и закружится в веселом Рождественском хороводе. Все будут радоваться и веселиться, кричать и смеяться, играть в снежки и кататься в санях запряженных русскими тройками: дети и взрослые, шикарные дамы и надменные господа, баре и крепостные, бедные и богатые…Зима пришла — виват! Христос родился — виват! Великой России — виват, виват, виват!!!

Все будет как в добрые старые времена, когда почти вся Москва съезжалась сюда на праздники, до тридцати тысяч всякого люду собиралось, а может и больше, вот было веселье! Днем — звон колоколов, мороз и яркое солнце, а ночью, после церковной службы — праздничный салют, песни и брызги шампанского.

Не будет! Ни песен не будет, ни салюта, ни уж тем более шампанского. Ничего здесь больше такого не будет, все в прошлом, все, все, все! Только водка будет горькая на поминках да слезы… И еще будет тяжелое, почти черное небо и беспрерывно идущий снег, и еще ветер, пробирающий до костей и леденящий душу.

Всего семь верст от Москвы по большой Владимирской дороге, а какая глушь! В двух шагах ничего уже не видно и не слышно. Только вой ветра и пронизывающий все тело холод, конский храп и занемевшие, вцепившиеся в уздечку пальцы окоченевших рук, мрачное небо и забивающий глаза снег… Шпоры в ребра и лишь бесконечное: «Но-о, пошел, но-о…» Всадник на черном, взмыленном, не смотря на холод, коне и следом волк, большущий и черный, словно изгибающаяся тень, преследующая добычу. Еще немного, осталось еще чуть-чуть… Конь хрипит, копыта тонут в глубоком снеге, силы на исходе…

— Но-о, бестия… — орет всадник, и его острые шпоры снова впиваются в конские ребра. Ржание, хрип и обезумевшие черные конские глаза. Конь не выдерживает и заваливается всей своей массой в снег. Всадник оказывается под ним, нога его намертво зажата тяжелым конским крупом. Животное пытается подняться, но этим только еще больше ухудшает ситуацию, ногу уже не вытащить. Всадник вопит, то ли от боли, то ли от злости, но его жеребец, его верный друг снова на ноги подняться уже не может. Загнал черный всадник своего коня, загнал до смерти. Но нет, тот еще пытается подняться, пытается еще разок, собрав все свои оставшиеся силы. Еще одна отчаянная попытка и вот, почти получилось, животное стало подниматься. Страшные усилия, и он почти на ногах, но…ноги, его собственные ноги больше его уже не держат, круп для них стал слишком тяжелым, а они для него слишком слабыми. Конь хрипит и не понимает, что происходит. Почему? Почему все вокруг кружиться и качается? Почему все вокруг расплывается? Всадник успевает еще откатиться в сторону, как жеребец снова заваливается на то же самое место, только уже окончательно и навсегда. Конь больше не ржет и не хрипит, его большие умные глаза смотрят на хозяина с последней мольбой о помощи. Кто же ему поможет, как не тот, кому он столько лет служил верой и правдой, кто же ему еще здесь поможет? Всадник поднимается и отряхивается. Белый парик с треуголкой валяются в снегу, ветер рвет его длинные темные волосы, снег слепит глаза, мешая смотреть. Все и вся на этом свете сейчас против него, даже эта копытная тварь. Но и это еще не все, человек оборачивается и видит, что волк, следующий за ними тенью почти всю дорогу, что эта клыкастая смерть в обличие лесного хищника их уже почти догнала…

Дальше — сухой хлопок выстрела и пламя из ствола мушкета. И снова непроглядная мгла, да пуще разошедшаяся вьюга — единственные свидетели разыгравшейся трагедии. Кто следующий в этой вечной круговерти жизни смерти?

Юную графиню отпевали всем миром. Маленькая церквушка, приютившаяся рядом с графским дворцом? не смогла вместить всех желающих, и люди терпеливо дожидались конца службы на холоде. Много приехало из Москвы, были и из Санкт-Петербурга тоже, важные в государстве люди и не очень, искренне сочувствующие и просто любители светской хроники, дальние и ближние родственники, крепостные. Сама императрица Екатерина Вторая прислала с князем Юсуповым свои соболезнования, упрекая графа в том, что он тогда же не отправил свою дочь и её фрейлину с ней в столицу. Захотелось ему портрет, видите ли, с неё сделать! Даже художника из Санкт-Петербурга для этого выписал, не доверив своему крепостному. Что ж, граф, теперь смотри на этот портрет смерти и радуйся почти идеальному сходству. Точь в точь — покойница, даже маленькая родинка на плече и та не осталась незамеченной.