Малышка с секретом (СИ) - Абанина Анастасия - Страница 41

— Ну, ты все равно не усердствуй, а то как бы худого не вышло… — сказал батька, принимая точку зрения брата и принялся дальше есть.

Матушка закончив бегать по горнице, подошла к столу и плеснув в котелок с мельченой репой воды, поставила ее в печь варится. Я пошла помогать Боянке лепить пироги с творогом. Мужчины продолжали сидеть за столом обсуждая дорогу и как бы можно было сократить путь. Мы долепили пироги с творогом, а матушка, к тому времени, мяла репу для начинки. Закончив, она подсела к нам и в шесть рук, мы быстро налепили пирогов, управившись за пару минут. Закончив лепить последний пирог, матушка достала на поддоне готовую порцию из печи и поставила следующую. По горнице разнесся умопомрачительных запах выпечки, я свистнула с прикрытого тряпицей поддона еще горячий пирожок и усевшись на лавку, дуя, принялась его есть. Боянка стащила и себе пирог.

— Не удивительно, мы так пока и не завтракали… — думала я, наблюдая за сестрой и кусая обжигающий краешек.

Взяв пару стаканов, сестрица плеснула в них молока и поставила один передо мной, второй стала пить сама. Послушав обсуждающих дела мужчин, матушка дождалась, когда спекутся пироги с репой, вынула их и завернув все в полотно, уложила в корзину для еды:

— Ну вот и подорожники готовы… — сказала матушка, накрывая корзину полотенцем.

— Что за подорожники? — спросила я заинтересованно.

— Так пироги называют, что с собой в дорогу берут… — улыбаясь, объяснила мне матушка.

Мужчины стали подниматься со своих мест. Батюшка подхватив корзины пошел к выходу, за ним все остальные, матушка вытерев руки о полотенце, тоже пошла в след за ними на улицу, ну и мы с Боянкой решили не отставать.

Выйдя на двор, я увидела запряженного в груженную до верха телегу Кучура. Батька поставил в телегу корзины, подошел проверить упряжь, а мужчины стали занимать места в возке. Благояр помогал взобраться в телегу старцу, близнецы улыбаясь и наперегонки кто быстрее, стали забираться в кузов предвкушая дальнейшее путешествие, дядька Влас залез на телегу и усевшись поудобнее, привалился к наполненным чем-то мешкам. Отомаш сидел на передке, смотря перед собой и был явно чем-то недоволен и обеспокоен. Он сидел, сведя брови и о чем-то едва слышно бухтел.

Я уже не первый раз такое у братца замечаю, когда он нервничает, он начинает тихо бухтеть себе что-то поднос так, что невозможно разобрать что именно.

Батька взобрался на передок к Отомашу и махнув рукой, провожающим: мне, Боянке, матушке и Зелеславу, стеганул коня. Телега неспешно покатилась по деревне в сторону леса, мы помахали рукой в ответ и немного грустные от расставания, отправились домой, Боянка убежала к подружкам, дел особых на сегодня не было, и мама не была против. Зелеслав пошел за дом, а мы с матушкой направились к избе.

— Теперь наши сваты вернуться только через неделю; два с половиной дня туда, два с половиной обратно и там пока найдут, где эта Плеяна живет, пока все церемонии проведут, пока ответа дождутся. Долго… главное, чтоб не отказала, а то не известно, как это на Отомаше скажется, первый серьезный шаг в жизни должен оставить положительные воспоминания, чтобы потом не терять уверенность в себе… Помолится что ли кому-нибудь? — размышляла я.

— Мам, а к кому здесь нужно из Богов обращаться, чтоб сватовство хорошо прошло?

— обратилась я к матушке.

— Ну, Богине-матери можно или берегине семейной… — призадумавшись, ответила матушка останавливаясь на крыльце.

— А, что за берегиня, кто она? — спросила я, остановившись рядом с матушкой и заглядывая ей в лицо.

— Ну, пойдем покажу, только это секрет… Ясно? — таинственно шепотом проговорила матушка, грозя мне пальцем.

Мы вошли в избу и прошли за печку, нагнувшись под кровать, матушка вытащила какой-то предмет, обмотанный полотном. Усевшись на кровать, она похлопала рядом с собой по перине и дождавшись, когда я усядусь, принялась разворачивать полотно. Я в нетерпении заглядывала матушке через плечо, желая поскорее увидеть, что в свертке. Вот матушка развернув сверток, отложила ненужное теперь полотно в сторону и повернувшись ко мне, показала статуэтку. Она была деревянной и представляла из себя, облик какого-то существа, больше всего похожего на лису, но имеющего три глаза, два обычных и один прямо по середине лба. Статуэтка была очень красивой… Я таких раньше никогда не видела, лисичка была будто живая, каждую шерстяную ворсинку, можно было отлично разглядеть и глазки у нее были не деревянными, а словно из изумрудов, они сияли и переливались даже от тусклого света окна. Я разглядывала эту необычную статуэтку, и сама не заметив как, взяла ее у матушки из рук. На ощупь она была будто теплой и слегка пульсировала от прикосновения. Заглядывая ей в глаза, я в какой-то момент будто провалилась.

Было ощущение, что я раздвоилась… Я видела все тоже, и сидящую рядом матушку и бликующий луч солнца на полу под окном и пылинки, летающие в воздухе, а потом, как вспышка и я вижу отца и Отомаша сидевший на передке телеги, в которой сидели и задорно хохотали дядька Влас и Благояр, близнецы и Болет смотрели на них и тепло улыбались. Слышно мне их не было, но я видела, как шевелятся губы у батьки, когда он что-то говорил брату.

Матушка внимательно на меня смотрела, забеспокоившись, она прикоснулась к моему плечу, и я вновь вернулась в реальность. Посмотрев на матушку, заметила, что она улыбалась, но как-то неестественно будто испугалась и старается не показывать.

— Я видела: батюшку, Отомаша и других…. Вот прямо только что… в ее глазах. — сказала я восторженно маме, приподнимая в руках лисичку и кивая на нее головой.

Матушка приподняв брови и приоткрыв рот, разглядывала меня, пытаясь что-то сказать. Собравшись с мыслями она произнесла:

— Знать, приняла она тебя… Боянку вот нет и меня тоже не стала, а тебя приняла… — как-то грустно улыбаясь, проговорила матушка.

— Как это приняла? Что это вообще за лисичка? — спросила я, переводя взгляд с матери на статуэтку и внимательно ее рассматривая, но взгляд снова притягивали изумрудные глаза, словно затягивая в омут.

— У моей семьи, как примета или поверье есть… — начала неспешно рассказывать матушка, взяла у меня лисичку и стала поглаживать ее, улыбаясь, как будто вспомнив, что-то давно забытое и дорогое сердцу.

— Эту лисичку принято всем женщинам в роду показывать… она сначала у Варвары была и Ясинка маленькой ее тоже разглядывала, говорила теплая, но ничего более. Боянка, та и тепла не почувствовала, только говорит глазки подмигивают. Я в свое время вообще ничего не приметила, как и Варвара, а вот ты, по душе ей пришлась… всю себя, она тебе открыла, еще и родных по крови показала, тех, о ком волнуешься… — поглядывая на меня, говорила мама.

— Такие лисы, мне бабка говорила, еще на севере водятся, а какой-то предок у нас, с северных земель был. А потом сюда перебрался и берегиню эту с собой прихватил. Ее тамошний ведун сделал, дар у него был такой, любое полено живым мог сделать, коли обстругает. Она силу свою только женщинам открывает, и делится, когда нужно, ну и показать многое может… Может и еще, что умеет, не знаю… Так-то кроме бабки моей Ружи, никто и не слышал эту лисичку. — посмотрев на меня, сказала матушка, передавая мне статуэтку.

— Ох беда, малышка ты совсем, а уже берегиню себе взяла, она силу из хранителя своего черпает… Куда ж ты торопишься солнышко? — говорила тяжело вздыхая и поглаживая меня по голове матушка, рассматривая мое лицо и печально улыбаясь.

— А, как ее просить, чтоб она Отомашу помогла? — впечатленная словами матушки, но не зная, что могу сделать, спросила я.

— Ну не знаю, хочешь, давай жертву ей принесем, как богам? Или к идолам на реку снесем? Может что и откроется… — придумала решение матушка, обнимая меня за плечи.

— Хорошо, давай тогда и то, и другое сделаем, чтоб наверняка. — предвкушая чудо, восторженно улыбаясь произнесла я

Матушка кивнув, встала и направилась к печи. Достала из нее котелок с кашей и поставила на стол.