Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари" - Страница 68

Вслед ему полетели маты, но разбились о захлопнутую дверцу.

— Отвёл душеньку? — поинтересовался Паша. — Эти дачники, у них башки совсем нет. Зимой и летом таскают барахло какое-то…

— Задавили бы урода, потом отбрыкайся… — проворчал Слава, заводя мотор и безжалостно переезжая хрустевшие под колёсами доски.

В кармане у него лежала записка, которую подложил, пока они перепихивались, связной Сокольского. Её следовало прочитать как можно быстрее, и без посторонних глаз. Раз был выбран столь экстравагантный способ передачи инструкций, значит, дело — дрянь!

* * *

До недавнего времени у Горюнова всё шло так, как он хочет. Мелкие неудачи — и те обходили его стороной. Неприятности начались с убийства Дока — непризнанного гения, опередившего время… Кто опережает время — обречён на непризнанность, но есть ли в этом что-то плохое? Всему свой черёд, и дорогостоящим смертоносным игрушкам тоже.

Недоработок в винтовке Пермятина было — воз с тележкой, но покупатель-дилетант не успевал этого разглядеть. Он пускал слюни на убийственную штучку, способную прострелить любой бронежилет, а остальное благополучно скрывалось от его внимания. Суть в том, что дефектов оказалось слишком много, чтобы кто-то в отсутствие самого Пермятина-Дока мог справиться с изготовлением "чудо-винтовки". А Дока задавили два недоумка по приказу третьего! В пору было Горюнову подумать, что лучше бы его тайная лаборатория клепала потихоньку тт-шники без серийных номеров, чем льститься на чужие гениальные изобретения. Но винтовка Пермятина могла принести много денег! И главное — принести очень быстро! Если потом её новым владельцам руки поотрывает, или в винтовке начнёт клинить каждый первый патрон — это уже будут не проблемы Горюнова. Есть такая гениальная отмазка: "нарушение правил эксплуатации". Попробуй докажи, что ты делал всё правильно, тем более, что большинство жаждущих получить в руки смертоносную игрушку, редко читали инструкции дальше первой строчки. Но как наладить производство? Дока-то нет!

На самом деле, неудачи Горюнова начались раньше, когда один из опытных образцов попал в руки фээсбэшников. "Ведьмой" заинтересовались, а ещё больше заинтересовались её изобретателем. Сыграл свою роль и архив покойного Никитина, в котором нашлись скудные, но интересные сведения по поводу подпольного изготовления оружия на территории Ленинградской области. Потом помог завербованный Сокольским Попов, за ним подкинул пищу для размышления Марк Лисовской… Горюнов ничего этого не знал, но он ощущал, что началась полоса неудач.

После Дока неожиданно попался его помощник, Валера Гуманист, получивший своё прозвание за то, что всегда расправлялся с жертвами наименее болезненным способом. Не любил он никого мучить! Жалел. По скромным подсчётам, своими руками он отправил на тот свет человек пять, и ещё невесть сколько травились наркотиками, которые он переправлял в Питер. Настроение у Валеры от этого не портилось. Горюнов презирал Гунина, но пользовался его услугами, потому что именно связи Валеры помогли ему установить мостик между заграничным поставщиком, таможней и тайным оружейным заводиком.

Проблему с арестом Гуманиста можно было решить без шума. Например, по-тихому убрать в тюрьме, чтобы не проболтался, или уж купить таких адвокатов, которые сведут ему срок заключения до минимума и отмажут от большинства эпизодов. На зоне Валера долго бы не задержался, отовсюду можно убежать, если очень захотеть и иметь на воле другана с большими бабками. Но всё испортил Дрон, со своей костоломной привычкой решать дела силовыми методами. Надо же было выкрасть дочку оперативника, майора Малышева! Даже если этот мент не поднимет на уши всех коллег, опасаясь за жизнь своей "кровинушки", он сделает это потом, когда Лена Малышева будет убита. А не убить её теперь нельзя, она видела своих похитителей. Да и Малышев их видел, и наверняка постепенно вспомнит такие детали, которые помогут ему выйти на след. Горюнов не был уверен, что Дрон (он же — Андронов Геннадий Павлович), попадись он в жёсткие лапы полиции, станет кидаться грудью на штыки, защищая своего нанимателя. Как многие хладнокровные убийцы, Дрон трепетно относился к собственной целостности и не отличался чрезмерной верностью к тому, кто платит ему деньги.

Единственное, что оставалось Горюнову в подобной ситуации — это замести все следы, убрав и Валеру, и Дрона. Но сперва нужно до них добраться. И главное — следовало обойтись без резких движений, не привлечь внимания к себе, всё обдумать, а уж потом действовать, чтобы не наделать больших бед, множа и без того длинноватый список неудач.

— Ты придурок! — рявкнул Горюнов в трубку, разговаривая с Дроном. Пусть парень думает, что шеф сердится, но готов смириться — он в таких случаях всегда начинал обзывать подчинённых. — Кто тебя просил это делать?

— Да вы не волнуйтесь, — успокаивал его Дрон. — Девка в надёжном месте, у меня, под охраной. Мы её ещё ночью привезли, и после этого позвонили её папаше, надиктовали наши условия. Он обещал что-нибудь придумать, и я ему дал времени — сутки на всё, про всё.

Горюнов глянул на часы, чтобы определить, сколько времени девчонку потенциально могут искать. Было 09:15. Дрон хладнокровно добавил:

— Как только этот мент отпустит Валеру, мы её тут же и закопаем.

— Вы не должны были воровать девушку! — уже тише, но со значением в голосе выговорил Горыныч своему подручному. — Теперь запомни: сидите там тихо, и никуда ни ногой! Может быть, этот ваш мент и не сказал никому, а скорее всего, вас уже ищут по всему Питеру и окрестностям. Всё понял? Без моего приказа ничего не предпринимать! Ни-че-го!

Дождавшись согласия, Горюнов закончил разговор и протянул мобильник секретарше.

— Поставь на подзарядку.

Теперь следовало дождаться, когда отпустят Гуманиста, а уж потом действовать.

* * *

У Гунина было характерное лицо с крупными чертами, и замечательная плешь, уходящая с высокого лба назад треугольником. Он принадлежал к числу людей, которых легко узнавать по фотографиям и ориентировкам. Но иногда одна-единственная деталь может сделать человека неожиданно-другим: Валера отрастил густые бакенбарды, и этот штрих придала ему нечто от лиц с портретов 19 века, так что определить его по ориентировкам стало тяжёлой задачей. Тем не менее, его опознали. И кто! Сомов! Тот самый человек, которого он искал, не сомневаясь, что он ни сном, ни духом не ведает о том, кто такой Валера Гуманист.

Малышев дождался, когда дежурный выйдет из кабинета, посмотрел на часы (он теперь смотрел на них по двадцать раз в час), и указал на стул. Было 09:21.

— Садитесь, гражданин Гунин.

Валера особых подвохов не ожидал, поэтому подошёл и сел, сложив ручки на коленках, как послушный ребёнок. Михаил Иванович некоторое время смотрел на него, понимая, что такие прожжённые личности, как этот Гунин, мало поддаются беседам о совести, и не пугаются ни сумы, ни тюрьмы. Не стоило и пытаться. Поэтому Малышев перестал на него смотреть, и заговорил сухо и кратко:

— Никаких подписок о не выезде с твоими грехами не будет. Днём тебя отвезут на следственный эксперимент по одному из дел, на заброшенную фабрику, на Чёрной Речке. Ты знаешь это место.

Валера внимательно его слушал, приподняв одну бровь, и явно не поддался на упоминание о собственном преступлении. Он не испытывал угрызений совести, и хорошо спал. "Мальчики кровавые" ему не снились. Малышева почему-то передёрнуло, словно приходилось лезть в контейнер тухлой рыбы.

— В какой-то момент с тебя, по необходимости, снимут наручники, — быстро продолжил он. — Это сигнал. Оттолкнёшь охранника и побежишь через пустой цех. На другой стороне будет ждать машина. Она в твоём распоряжении ровно на десять минут. Так что продумай заранее, куда тебя надо отвезти.

— Ты бы расслабился, начальник, — посоветовал Гунин, не меняя позы. — Всё делаешь правильно, я ж понимаю, что меня иначе и президент бы не отпустил.