Хроники Звёзд #1 (СИ) - Нетт Евгений - Страница 58

— Ты нарочно пытаешься вывести меня из себя?

— А ты нарочно в одном платье выбегаешь на улицу в минус тридцать?

Астерия несколько секунд потратила, сверля Элиота взглядом, после чего выхватила у него из рук одежду и споро в неё облачилась.

— Доволен?

— Принцесса… — Элиот выдохнул, и подошёл к девушке, по-дружески приобняв её за плечо и махнувший в сторону ближайшего ресторана — доброго соседа самого большого в королевстве театра. — … не хочешь перекусить? Остынешь, согреешься… Поговорить нам тоже не помешало бы…

— А если я не захочу?

— Заставлять не буду, конечно же. Но сама подумай: стоит ли заниматься делами, будучи в таком состоянии?

— От того, что мне плохо, дела никуда не исчезнут, Элиот.

— Пара часов отдыха — это то, что ты можешь себе позволить, Асти. И даже со мной не спорь, от тебя я всё равно не отстану. Веришь?

Глаза принцессы несколько секунд отражали в себе серьезную внутреннюю борьбу. Гнев, явивший себя после слов Зонны, требовал выхода, и Астерия с каким-то неприятным ощущением поняла, что выплеснуть его собиралась в работе. Например, на тех, с кем ей предстояло сегодня встретиться… Но заслуживали ли подобного отношения люди, целиком и полностью отдающие себя реализации проектов юной наследницы…?

— Но только пару часов, хорошо?

— Ни минутой больше, принцесса.

Подростки, провожаемые где случайными, а где целенаправленно-заинтересованными взглядами оказавшихся в эту минуту на этой площади людей, направились к белокаменной громаде ресторана, возвышающегося вокруг простых домов словно легендарный колосс — над рядами простых солдат.

«И каждый день с ней — словно приключение».

Глава 21. Торжество мечты

Элиот распахнул глаза и уставился в крепкий, обитый доской потолок так, будто никогда его прежде не видел. По крайней мере, так могло показаться со стороны, ибо парень, вроде как проснувшись, просто смотрел в потолок и думал о том, как он докатился до такой жизни. Последние дни пролетели, словно их и не было, а все переделанные дела и решённые проблемы превратились в нечто зыбкое, невесомое. Волнение касательно предстоящей церемонии открытия района аристократов для посещения присутствовало, но не ощущалось, как нечто плохое и неизбежное, как это было с десятками дел, которые требовалось закончить в кратчайшие сроки.

Возможно, причиной тому стал тот факт, что только сегодня Элиот нормально выспался, завалившись в постель в начале девятого часа вечера. Что он мог сказать по этому поводу в первую очередь? Очень… непривычно было вставать самостоятельно, а не под громыхания двери и призывы Астерии петь и готовится к новому тяжелому дню. Времени было не больше четырех утра, за окном стояла настоящая темень — но Элиота всё равно напрягало отсутствие принцессы, обожающей просыпаться посреди ночи и требовать того же ото всех остальных.

Волевым усилием заставив себя вылезти из-под тёплого одеяла, Элиот быстро облачился в один из наборов своей новой одежды, скользнул взглядом по привычно взъерошенной шевелюре — и, кое-как пригладив волосы рукой, вышел из комнаты, не забыв перехватить уже превратившееся в камень печенье, количество которого в его жилище нисколько не уменьшилось.

В коридоре, как и должно быть очень ранним утром, было немноголюдно — лишь кое-где мелькали слуги, или готовящиеся к пробуждению господ, или занимающиеся тем, что днём могло как-либо помешать остальным обитателям дворца, да несли службу гвардейцы, число которых, впрочем, было не так велико, как обычно. В таких условиях юноша быстро добрался до покоев принцессы и, обменявшись кивками со знакомыми гвардейцами, постучал в дверь сначала тихо, а после — несколько громче. Не прошло и десятка секунд, как дверь открыла заспанная, но взирающая на друга широко распахнутыми глазами, Астерия.

— Сколько сейчас…?

— Доходит четыре утра, так что ты не проспала, принцесса. — Элиот, скользнув взглядом по облаченному в ночнушку силуэту девушки, плавно проскользнул в комнату и опустился в единственное во дворце кресло-качалку, расположенную «лицом» к угловому камину, в котором сейчас приятно потрескивали объятые пламенем дрова. Вполне обычным, бледно-рыжим пламенем… — Ты и сегодня чем-то занималась до самой ночи?

— Думала над тем, стоит ли идти на поводу у старых и никому не нужных традиций. Не бери в голову…

— Рада тому, что через пару дней основные заботы о королевстве возьмёт на себя королева? — Элиот спрашивал без какого-либо подтекста — ему действительно было просто интересно мнение его принцессы на этот счёт.

— Скорее я рада возможности побыть с мамой, Элиот. — Принцесса, судя по характерным звукам, доносящимся со стороны совмещенного со столом ростового зеркала, пыталась расчесать волосы. — Что до государственных забот… Я планирую перенять как можно больше того, что мне может дать мама. Ведь когда дороги придут в норму, Констеллу ждёт продолжение войны, а нас — новые дела и новые проблемы, требующие решения и, как бы прискорбно это ни звучало, отсутствующих сейчас знаний.

Пользуясь тем, что принцесса не видит его лица, Элиот счастливо и расслабленно улыбнулся. Именно сейчас, за три часа до открытия ледяных крепостей и дворцов, защитник чувствовал себя как никогда хорошо. Астерия — в безопасности и полна желания совершенствоваться, среди знати практически не осталось нелояльных трону, на стороне Констеллы выступила Дементра, выровняв баланс сил, а о войне как таковой на несколько месяцев можно просто забыть, ведь погода не позволит задействовать обычные войска, в которых у врага было заметное преимущество. При всём при этом сам Элиот стоял подле принцессы, имел возможность неотрывно следовать за ней, оберегать её и помогать во всём. Это было именно то, чего он желал всем сердцем.

— Элиот, ты там, часом, не уснул?

— С чего бы?

— Молчишь, не отвечаешь на вопросы…

— Прости, принцесса. Я просто задумался, пытаясь понять, каким именно образом мои мечты воплотились в реальность.

— А они воплотились?

Элиот толкнул ногами пол — и кресло начало беззвучно раскачиваться.

— Я отчаянно желал стать тебе другом, Астерия. И, как видишь, я здесь.

— Твои мечты очень незатейливы, Элиот Нойр… — Тихий голос девушки лучился счастьем. Но ответить он не успел — его прервала сама принцесса, навалившись на спинку кресла и едва не выбросив из него своего защитника. — В принципе, я готова к выходу.

— Ты даже на бал в свою честь ничего подобного не надевала… — Пробормотал юноша, кверху головой рассматривая принцессу, чьё лицо находилось буквально в двадцати сантиметрах от него. Серебряное платье, затейливо переливающееся под испускаемым пламенем в камине светом, диадема, как влитая сидящая в золотых волосах, белоснежные перчатки до самого локтя — для представительницы королевской семьи, готовой показаться перед подданными, такой наряд смотрелся в некотором роде бедновато, но внешность самой принцессы этот недостаток обращала в ничто. И Элиоту не хотелось даже думать о том, что такой красотой Астерия обладала только в его глазах.

— Ну надо же, ты опять сломался… — Произнесла девушка с улыбкой на лице и удовлетворенностью в голосе — после чего резко отступила на шаг назад, позволив креслу вернуться в исходное положение и катапультировать Элиота в сторону камина. Благо, тот не был ни неуклюжим, ни даже простым человеком, и упасть лицом в огонь ему не грозило. — Полегчало?

— В какой-то мере. Не каждый день доводится увидеть идеал вселенской красоты…

— Неужели это комплимент?!

— Для тебя — оскорбление, ибо никакому идеалу не сравниться с её высочеством принцессой Астерией Дарфайя, прекраснейшей представительницей человечества… — Элиот ловко выскочил из комнаты, опережая даже доносящийся ему вслед звонкий смех — и сноп искр, которые не ранили, но неприятно покалывали кожу, о чём юноша знал не понаслышке.