Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген - Страница 67

Вальдер впоследствии стал лагеманом на Дымах и был дружен с Кьяртаном. И теперь звали его не Слепым, а Прозорливым.

Кстати, Лафи Хвост, сын Лёрмунда, выжил. Он до конца дней своих оставался калекой и уродом. За него выдали Тордис Жабу с Гнилого Двора. Думается, нетрудно сказать, за что получила она своё прозвище, и сами смекните, любо ли было этому Лафи жить с ней.

Известно, что Альвдис родила Кьяртану двух сыновей и дочь. Дочь назвали Сьёрун, в честь матери Кьяртана, а сыновья носили имена Лейф и Хёгни. Говорят, оба они стали достойными людьми. Но счастливо ли жилось их родителям, здесь не сказано.

Если вам случится бывать в тех краях, заверните на Конопляный Двор, и Магни бонд не обделит вас ни едой, ни пивом. Он покажет вам рунный камень. И вот что вы на нём прочтёте, коль достанет учёности:

«Здесь жил Лейф Кривой Нос, сын Лейфа Чёрного с Озёр. Он был объявлен вне закона за убийство Вальда сына Эрвальда и десять зим провёл в викингах. Потом он вернулся и убил Оспака Рябого с Торхенбарда. Он помог Кьяртану Бобру, сыну Лейфа Чёрного, отстоять право на руку Альвдис, дочери Радорма Дромунда. Он пал в битве на Вархофе. Там же его сожгли. Этот камень поставил в память о нём Кьяртан Бобёр, брат его».

Ниже есть мелкая, неразборчивая надпись. Она выполнена «обманными рунами»[77]. Говорят, что читать её следует так:

«Законом страна держится, беззаконием — разрушается»[78].

А другие толкуют так:

«Закон соблюдён, и Польза несомненна».[79]

Правда, сам Магни Армодсон уверяет, что эта надпись означает «Мудакам закон не читан», но трудно сказать, заслуживают ли доверия его слова.

В том же году, глубокой осенью, в Равенсфьорде Хаген держал ответ перед своим хёвдингом.

— Где Лейф? — спросил Хродгар.

— Идём, — сказал Хаген. Знал, что вождь станет на него кричать, не сдержится. Не хотел, чтобы Хродгар дал волю чувствам на глазах прочих.

— Убили?! — гремел Хродгар подобно Хлорриди, гневноревущему богу грозы. — Как это — убили? Что это, скесса-мать, ещё значит — убили? Где ты был, Хаген!?

Хаген молчал. Он был там, со всеми, плечом к плечу с Лейфом. Он до сих пор чувствовал жар погребального пламени, и часто снилась щемяще грустная прощальная улыбка брата.

Хродгар расхаживал туда-сюда, мерил шагами убогий покой, ерошил сапогами солому. Остервенело дёргал чуб. Врезал кулаком по стене. С потолка посыпалась труха.

— Прости, братишка, — могучий вождь обнял Лемминга, — я не со зла…

— Да знаю, что не со зла, — без обиды кивнул Хаген. Тур же проворчал:

— Всё же ты был прав. То была лишняя тысяча. Та тысяча гульденов, которую мы получили в Гримсале. Проклятое злато. Оно сгубило нашего брата! Лучше бы мы зарыли те деньги… — Помолчал и добавил, — скажи, ты ведь с самого начала знал, что всё этим кончится?

Хаген молча уронил голову.

«Я знал».

Примечания и комментарии

Для начала следует сказать несколько слов о мифологеме вечного боя, которая лежит в основе сюжета пряди 5. В древнеисландской «Пряди о Сёрли», в ряде нарративов о вражде легендарных богатырских кланов Ильвингов («потомков волка») и Хундингов («потомков пса»), в легендах Северной Германии и ещё в некоторых источниках присутствует метасюжет, согласно которому у некоего старого короля (в скандинавской традиции его обычно зовут Хёгни, в немецкой — Хаген) есть дочь (Хильд/Хильда; это имя значит «битва»), в которую влюбляется некий молодой герой (Хедин/Хетель) и выкрадывает её; отец настигает беглецов, начинается сражение, в результате которого обе стороны, до последнего человека, оказываются повержены. Хильда же при помощи колдовства оживляет оба войска, и битва начинается по новой, с тем же результатом. В некоторых случаях присутствует примечание, что этот круговорот смертоубийства будет продолжаться, пока не наступит конец света.

Ряд исследователей полагает, что этот мотив настолько древний, что лёг в основу мифологемы Вальхаллы, где павшие в битвах герои проводят часть свободного времени в сражениях. Однако если в Вальхалле эйнхерии («избранные витязи»), помимо драк, участвуют ещё и в пирушках, то изначально никаких увеселений предусмотрено не было; «вечный бой» был, по мнению ряда учёных, аналогией не рая, но ада и вечных мук. В пользу этой концепции частично говорит имя «Хильда» — так зовут одну из валькирий. Тем не менее, неизвестно, подтверждается ли данная гипотеза данными компаративного мифоведения (т. е. присутствует ли сходный сюжет в прочих индоевропейских мифологиях).

Упоминаемые друиды, филиды и барды известны, разумеется, из ирландской дохристианской традиции как категории жреческой страты. Друиды — это, собственно, жрецы, которые проводят обряды, занимаются целительством, прорицанием и прочей магией; филиды — это знатоки законов и истории, хранители всяческого древнего знания; барды — это, как известно, разнообразные артисты, поэты, певцы, музыканты, шуты, жонглёры и т. д. И те, и другие, и третьи были вхожи к правящим особам на правах советников, а влияние друидов в кельтском обществе было как минимум не ниже, чем влияние королей.

…кумовья мои, (…) сынок мой названный — данные термины употребляются здесь за неимением соответствующей аутентичной терминологии. В древней Скандинавии бытовал обряд, сходный с крещением, когда младенца окунали в купель и давали имя. Тот, кто давал имя, должен был дать и какой-нибудь подарок. Обычно это был отец или дядя со стороны матери. Здесь же речь идёт о том, что Кьяртан Бобёр дал имя малышу Магни, поэтому Магни — его названный сын, а родители, Скулли и Лингерда, — его кумовья. По той же причине Кьяртан подарил Конопляный Двор именно Магни (в придачу к имени), а не его отцу.