Пепельный рассвет (СИ) - Демченко Антон - Страница 71

Тем временем, барон вышел в центр зала и, на миг склонив голову перед виконтом, повторил: — Ложь! Этого мерзавца я ещё месяц назад отправил на охрану выселок, в наказание за проигрыш жалованья моих кнехтов! И, наложив на него штраф, обязал возместить убытки из своего кармана. А он, видать, решил поправить дела разбоем. Что, решил лёгким путём пойти, каналья?! — повернувшись к побледневшему лейтенанту, прогрохотал его сюзерен.

— Благодарю за то, что известили меня о выходке этого идиота, сударь Мид, — повернувшись ко мне, кивнул барон. — Как и за то, что не оставили его с кнехтами голоштанными на всеобщее обозрение на тракте.

Я кивнул в ответ, мысленно погладив себя по голове за решение отправить барону письмо-объяснение, сразу же по приезду в Обрин. Сработало же! Мы с Ойстрихом одновременно повернулись к виконту и замерли в ожидании.

— Добрый знакомый, значит? — с любопытством в голосе протянул тот. — Интересно, где могли познакомиться молодой барон Ойстрих и обычный ходок, не далее как неделю тому, ставший жильцом нашего города…

— Под фортом Горным, ваше сиятельство, — тут же отозвался барон. — Тамошнее ландкомандорство Томарского ордена, действующим рыцарем которого я являлся до смерти моего батюшки, участвовало в уничтожении тёмного ковена, пустившего корни в городе, мы же освободили пленённых чёрными колдунами людей. Но именно сударь Мид обнаружил как самих магов, так и их тайное убежище, где содержались рабы, приготовленные тварями к смерти в чёрных ритуалах. За этот подвиг, сударь Мид был "щедро" награждён городской ратушей, но эту несправедливость исправил ландкомандор, барон Томвар. По его ходатайству, подтверждённому ордонансом Капитула, сударь Мид признан гестом Ордена[14].

— Вот как? Любопытно, любопытно… а что же Церковь? — спросил виконт, кажется, уже позабывший об истинной причине нашего собрания. Но ему напомнили. Стоящий за плечом Севера, придворный что-то шепнул, и лицо виконта тут же приобрело скучающее выражение. — Впрочем, об этом можно будет поговорить позже. А сейчас… барон, изъявите ли вы желание сами наказать нерадивого слугу, или положитесь на моё решение?

— Он не опозорил моего герба голой жопой под сюрко. Догадался снять его с себя и своих людей по пути к деревне, — протянул барон, а когда лейтенант облегчённо вздохнул, Ойстрих договорил: — но он солгал суду моего сюзерена, тем самым опозорив меня, как верного вассала маркграфов Севера. Не будет ему моей защиты. Судите, монсеньор.

При дворянском звании, бывший лейтенант остался… а земли у него и так не было. Но вряд ли найдётся в империи род, что согласится взять на службу Хемаса Голожопого, а детям его, если таковые будут, придётся выворачиваться наизнанку, чтобы сменить фамилию. Весёлый человек, будущий маркграф Север Девятый. Что тут скажешь…

А вот информация о признании гестом Томарского ордена, стала для меня новостью. Приятной, не скрою. И тем удивительнее и… непригляднее смотрятся на фоне этого события, действия Церкви. Нет, я не о Церефорде и его кровавых "очищениях", речь об инквизиторах отца Тона-Спицы. Тоже ведь могли бы наградить, а? Но вместо этого, предпочли выкрасть "героя" для каких-то своих непонятных нужд. И Дим ещё будет утверждать, что церковники — лапочки? Да ну к чёрту!

С бароном мы раскланялись на выходе из замка. Ну, не друзья мы с ним, так, шапочные знакомые, сведённые вместе общим делом. Так чего политесы разводить? Вот и получилось, что Ойстрих, пойманный на пороге тем самым придворным, что стоял за плечом виконта на суде, отправился следом за своим проводником, полагаю, развлекать Севера байками о Горном и тамошних чо-орных колдунах, а я… я вернулся в гостиницу к своему обеду. Жрать-то хочется, с вечера ж ничего не ел!

Опасался ли я огласки? С чего бы? Нет, я понимаю, что слухи о курьёзном судилище в Северной марке скоро разлетятся по всей империи, и может быть, в них даже мелькнёт моё имя. Пусть даже информация о происшедшем здесь сегодня, дойдёт до того же протопресвитера Меча и тот пришлёт своих конфидентов. Что мне с того, если ко времени, когда его люди доберутся до Обрина, я буду настолько далеко от обжитых земель, насколько это вообще возможно? Пусть суетятся, пусть тратят время и средства, если им делать нечего. Пусть сидят в этой гостинице и ждут моего возвращения, в конце концов. Хоть до морковкина заговенья.

Подготовка к выходу закончена, отдых тоже. Арго под седлом, сумки набиты, провизии до чёрта… пора сваливать из этой задолбанной церковью империи.

— Ну, здравствуй, Иммар, — поприветствовал вошедшего, хозяин сада, не прекращая обрезать лишние на его взгляд ветви с пышного розового куста.

— Ваше преосвященство, — склонил голову тот, остановившись в двух шагах от начальства.

— Что молчишь? Давай, хвастайся успехами, — бросив короткий взгляд на подчинённого, проговорил протопресвитер.

— Нечем хвастаться, мессир, — с искренней печалью в голосе, произнёс тот. — Когда мои люди явились в Обрин, искомого лица они там не обнаружили. Расспросы местных жителей показали, что ходок Мид выехал в Пустоши на следующий день после суда. Выехал на тяжело гружёном скакуне-полукровке…

— И не вернулся, — утвердительно кивнул протопресвитер.

— До сих пор, — подтвердил отец Иммар.

— Проследили его путь в Обрин? Подозрения оправдались?

— Да. Сомнений в том, кто исполнил старого паука, у меня лично, нет никаких, — отозвался подчинённый. — Очень характерный почерк.

— У Мида появился свой почерк? — с деланным удивлением спросил инквизитор.

— Ну, если можно так назвать полное отсутствие следов и уверения стражи в том, что всё происшедшее — дело рук невидимки… Вы же помните, как он действовал в Горном? Очень похоже, мессир. Очень.

— Что ж, может, оно и к лучшему, — задумчиво протянул протопресвитер и, тряхнув головой, договорил приказным тоном: — дело в архив. По Церефорду… расставь сторожки, посмотрим, кто к его "наследству" потянется. Глядишь, возьмёмся за ниточку, да и размотаем клубочек, а там и вырвем всю это гниль из Церкви. Да… Мид. Мида — забыть.

— Будет исполнено, ваше преосвященство, — склонился в поклоне отец Иммар.

Эпилог

Всадник на сером, словно пасмурное небо, скакуне-полукровке, уверенно пересёк небольшую долину и, оказавшись у подножия заросшего густым кустарником холма, остановил своего тяжа.

— Древние, — седок насмешливо улыбнулся и, хлопнув животное по шее, легко соскользнул с седла. Сделав несколько шагов по направлению к смутно виднеющемуся за серыми от пыли плетями кустов, огромному провалу, гость неопределённо покачал головой — Ручей, пещера, каменный съезд… как же всё просто-то, а? Главное, знать, что ищешь… С другой стороны, это ж ни черта не военная база. Вот те, да… закапывались поглубже и маскировались так, что хрен найдёшь. Здесь же, явно очередной бункер на случай ядерной войны. Какой-то параноик строил… или упёртый выживальщик с ба-альшими деньгами. Ну что? Посмотрим, что там предки в подарок оставили?

Тяж, словно понимая, что говорит напарник, нехотя фыркнул.

— Ну, брат! Какая же это мародёрка? — отозвался человек. А может, и вправду, они понимают друг друга? — Столько лет прошло… это уже самая натуральная археология получается. Ладно! Я пошёл, а ты… поглядывай тут, ага?

Срубив мешающие проходу ветви, человек всмотрелся в чёрный провал перед ним и, глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, скользнул в темноту прохода, явно несущего на себе следы обработки.

Вернулся он к своему скакуну, в весьма задумчивом состоянии, и лишь когда солнце уже коснулось горизонта. Молча разбив лагерь у самого входа в пещеру, человек освободил четвероногого напарника от его ноши, повесил ему на шею торбу с сушёными жуками-мясоедами и, даже не стреножив, принялся разводить огонь.

Так, в тишине, под потрескивание костра и мерное хрупанье тяжа, прошло четверть часа. Только услышав тихое фырканье скакуна, его задумавшийся хозяин спохватился и сдёрнул с морды животного изрядно опустошённую торбу.