Просто друзья (СИ) - "PaperDoll" - Страница 50

Хотелось быть рядом с Джо, чувствовать вес её невесомой опоры. Готов был стать самым крепким столбом, поддерживающий её хрупкое хрустальное небо, блестящее своей чистотой и невинностью. Я готов был ради неё горы свернуть. И это сумасшедшее сумасбродное чувство делало меня в одночасье и сильнее, и слабее. Переступая через сроднившийся с душой эгоизм, я терял себя ради Джо. И только потому, что времени было мало, я не стал раздумывать об этом, сорвавшись с места ради мифологических подвигов, желание исполнения которых голос разума не стал почему-то оспаривать, отговаривая от затеи. И хоть требовалось от меня немногое — всего-то быть рядом — я возомнил себя очень важным. Наверное, впервые Джо нуждалась во мне, а не напротив, как было прежде.

Через сорок минут я оказался у порога частной школы, среди учеников которой выделялся своеобразным нарядом. К моему удивлению, их было немного, но и те, облаченные в одинаковые формы, почти сразу обратили внимание на меня, чужака, который настырно проник внутрь, спрашивая лишь об одном «Где Джозефина Дойл?». Длинные запутанные коридоры вели меня в одно место — актовый зал, где, к моему огорчению, все суетились, готовясь к финальным дебатам.

На школьных стенах я заметил плакаты, на половине которых красовалось лицо Джо, а на другой — её предполагаемой соперницы Джорджины, которая с виду казалась той, кому могла подражать Дженна, унижаясь в жалких попытках попасть в круг её друзей. Кое-где беспорядочно валялись листовки, одну из которых я поднял и бережливо спрятал в карман джинс, как драгоценность. Ещё одна частичка Джо была со мной.

Оказавшись в актовом зале, я стал пробираться к первым рядам, стараясь не обращать внимание на то, как все меня рассматривали. Это было неловко. Лишнее внимание всегда сбивало меня с толку, заставляло чувствовать себя крайне неудобно, будто посторонние взгляды могли залезть под кожу и пройтись под ней леденящим холодком. Опустив глаза вниз, я упрямо двигался, хоть и полностью оградиться от внимания не получилось. Девичьи перешептывания о том, кем я был и что там забыл, были не такими уж тихими. И, наверное, это должно было мне льстить, но я был там не ради этого.

— А ты что здесь забыл? — противный до жутчайшего отвращения голос заставил меня сперва поежиться. Прежде чем плюхнуться в свободное место, занятое, скорее всего, для Матильды, я не осмотрелся, заняв кресло рядом с чёртовым Вуди Кертисом. Размышляя о важности моего героического спасения Джо от паники, я напрочь забыл о том, что попал прежде всего в среду обитания этого напыщенного павлина, который каким-то образом был для Джо важнее меня. Я и не думал о том, что он мог бы украсть важность моего присутствия в глазах Джо, затмевая своей фальшивой заботой о ней.

— Разве не очевидно? Я здесь ради Джо, — зло прошипел я. Руки чесались ударить парня, но при стольких свидетелях это было бы некстати. К тому же это могло сработать не на руку Джо. Её бы это точно не порадовало, а скорее заставило бы возненавидеть меня, возможно, даже без шанса быть прощенным.

— Поддержка ей сегодня явно понадобиться, — Вуди странно хмыкнул, выдавив противную ухмылку. Я хотел было что-либо произнести в ответ едкое, как вступительная речь, скорее всего, директора школы заставила обратить внимание на него, а заодно и на Джо, которая уже сияла на сцене, теребя в волнении бумаги с речью, заученной на память.

Прежде мне не приходилось видеть её в школьной форме, в которой девушка выглядела довольно-таки забавно. Серая расклешенная юбка до колена, заправленная в неё белая рубашка, все пуговицы которой были наглухо застёгнуты, и большой, наверное, вдвое серый пиджак с нашитой эмблемой школы. Волосы Джо аккуратно собрала в высокий хвост, хоть и похоже пальцы часто елозили пряди, вытаскивая их ненарочно и оставляя обрамлять пунцовое от волнения лицо. Джо выглядела сосредоточено и серьезно, пробегая глазами по страницах, и мне хотелось, чтобы она хотя бы на короткое мгновенье подняла глаза.

Её руки слегка дрожали. Девушка неловко переминалась с ноги на ногу. Непослушные пальцы постоянно касались волос. И вот она, словно услышала меня издали, подняла взгляд покрасневших от усталости глаз и посмотрела на меня. Её губы едва заметно дрогнули в улыбке, мышцы лица расслабились. Джо расправила плечи, будто почувствовала себя увереннее. По губам я смог прочитать «Спасибо», хоть произнести она могла кое-что другое.

Сидящий рядом Вуди снова дал о себе вспомнить. Парень махнул одной из девушек. Укол ревности заставил подумать о том, что это была моя Джо. А затем я подумал о том, не была ли она так рада его присутствию, а не моему. Скорее всего, им доводилось видеться до начала дебатов. И он мог успокаивать её, гладя по плечам и вынуждая верить в то, что у неё всё выйдет. Затем мог задобрить поцелуем, от которого у девушки неизменно подкосились бы колени, поддавшись лепету бабочек, вздымающих взмахами разноцветных крыльев нежные чувства, посвященные трусу и лжецу. Но я заставил себя не обращать на него внимания, как бы трудно это не было.

Первой с речью выступала Джоджина. Вуди достал телефон и принялся снимать девушку, как это делали и многие другие. Я не стал слушать её, вникая в слова, наблюдая тем временем за Джо, лицо которой посерело за считанные секунды. Она принялась переворачивать в изумлении страницы, а затем, приоткрыв рот, будто бы оттуда должно было вырваться возмущение, посмотрела на оппонентку, но так и не осмелилась ту перебить.

Мне не составило труда догадаться, в чем было дело. В глазах Джо стояли слезы, и, посмотрев на меня, она помотала отрицательно головой, прежде чем спрятать лицо в руках. От невозмутимости и самообладания не оставалось и следа. Джорджина украла речь Джо, и та не соображала, что ей стоило с этим делать.

Джорджина, тем не менее, была вполне самоуверенна. Украденная речь была идеальной, и по её окончанию зал сорвался в аплодисментах. Кто-то из зала стал скандировать имя девушки. Присвистывающий рядом Вуди также яростно хлопал в ладоши, отложив телефон в сторону. Девушка послала ему воздушный поцелуй, который парень театрально принял, заставив меня понять весь смысл произнесенных им слов.

Это он украл речь. Когда искал связей с Джо, разгуливая с ней беспечно по городу, он всего лишь пытался сблизиться с девушкой для получения информации. Когда приходил к ней домой. Когда она выгоняла меня ради него. Когда «помогал» ей изучить позицию Джоржины. Когда притворялся, будто она ему нравилась, он всего лишь использовал девушку ради той, которая имела для него значение. Глупая Джо, ей стоило разувериться в его намерениях ещё, когда он не пришел к ней, оставив одну возле проклятого кинотеатра в то холодное воскресенья.

Я чувствовал укол внутривенной злости. Готов был наброситься на парня в ту же секунду, но вместо этого стиснул кулаки и зубы, надеясь на то, что Джо сможет выбраться из подобной ситуации. Окажись я на её месте (что было бы невозможно в силу моей безразличности к подобного рода занятиям), я бы сбежал и спрятался, как последний трус, чтобы затем терпеть оправданные насмешки, сопровождающие меня где бы я ни был, затем занялся бы самобичеванием, которое привык называть самоанализом, чтобы найти ещё одну причину, почему стоило ненавидеть всех вокруг. Причины все эти сводились к одному — ко мне, но я любил оправдывать собственную нерадивость, обвиняя других, которые лишь подпитывали то зерно неполноценности, посеянное мною собственноручно.

Обиженный издавна отцом, я мог не брать его слова к вниманию, доказав ему, что в другом занятии мог быть лучше. Я мог отбиваться от парней на улицах Хантигтона и те бы больше не смели ко мне подходить, мог признаться Дженне в искренности моей нелюбви к ней и обрушить на Джо силу своих чувств, терзанию которых поддавался изо дня в день, мог бы быть кем-то, вместо того, чтобы признать себя никем.

Джо была другой, поэтому была на своем месте, пораженная, сбитая с толку, но вовсе не сдавшаяся. И я был на своем — в зале, полном чужих людей, чтобы стать для единственной знакомой здесь опорой, тем, в чьих глазах она могла бы найти веру и убежденность в том, что всё будет в порядке.