Имперские игры (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 68

И не Дарвином единым. Чего стоили частенько случающиеся попытки лечить болезни вроде холеры молитвой, не давать соблюдать режим карантина, мешать медицинским исследованиям и даже пытаться устраивать погромы в некоторых лабораториях. Разумеется, это пресекалось властями, но, судя по всему, не так резко и жёстко, как оно требовалось, раз подобные эксцессы повторялись раз за разом. Неудивительно, что идеолог панславизма граф Игнатьев был сильно заинтересован в очистке религиозного аспекта, важного для Российской империи, от скопившегося за долгое время мусора.

- Сигариллу? – поскольку граф отрицательно покачал головой, предпочтя раскурить собственную папиросу, судя по запаху, набитую своеобразной смесью табаков, я ограничился тем, что достал из портсигара лишь одну «курительную палочку». Прикурив же от спички, поинтересовался. – Опять сложности родом из Синода не дают спокойно жить?

- Не из самого Синода. Не только из него, - неожиданно заюлил Игнатьев, у которого. Видимо, не получалось подобрать должные слова. – А, да простят меня силы небесные, вы, Виктор, всё равно о наших делах почти всё знаете!

- Всё не всё, а достаточно. Но почему столь яркие и вместе с тем печальные эмоции? Или опять кто-то из духовной верхушки очередное непотребие учинил, как они это очень хорошо умеют?

- И это тоже, - в две затяжки «сжигая» папиросу», граф отбросил окурок и потянулся за новой. – Есть у нас… первенствующий член Синода, если знаете про такое понятие…

- Знаком. Самый главный из лиц именно духовных, но вынужденный подчиняться обер-прокурору Священного Синода и уж тем боле монарху, официальному главе церкви. Но для простых попов и прочих монахов именно он «первый после бога». Именно он, случись столь желаемое для всех священнослужителей событие, станет патриархом. Ну или первым кандидатом на сие место. И что же этот ваш митрополит Исидор учинить изволил?

У Игнатьева аж уголок рта дёрнулся в неконтролируемой гримасе, когда я произнёс это имечко. Судя по всему, министр иностранных дел, рафинированный аристократ, очень сильно не любил сего мракобеса из рода потомственных носителей креста и рясы. И ведь было за что. Патологическая склонность к мракобесию и ненависть к науке выделяли Исидора даже на фоне его коллег. Особенно паразит бесновался по поводу исследований в медицинской области, связанных с лечением редких болезней и вакцинами. Ох и бесновался! Собственно, граф это и подтвердил, пусть и в более обтекаемых выражениях:

- Есть в Медико-хирургической академии ученые, исследующие разное, в том числе работу мозга. Важное дело, многим раненым в голову помочь может, как и тем. кто после контузии в себя годами прийти толком не может. А почтенный митрополит на крик изошёл, требуя работы прекратить, всё запретить. Можно было бы уладить как-то, но есть там один доктор медицины, Сеченов его фамилия…

- Иван Михайлович. Ну как же, знаем, - невольно улыбнулся я, вспоминая тут действительно мерзко-мракобесную историю, знакомую в моём родном времени многим. интересующимся историей и стыком науки с христианской религией. – Действительно выдающийся учёный, за которым будущее. И что же, ему мешают эти «исидоры»?

- Удивлён, да-с. Не думал, что вы интересуетесь медициной, Виктор.

- Ей не интересуюсь. Просто стремлюсь следить да подающими надежды талантами, не в последнюю очередь русскими. Кровь, она, знаете ли, не водица, Николай Павлович.

Соглашается, кивая, но думает явно о другом. Вторая папироса была сожжена, а вот за третьей граф потянулся было, но решил проявить умеренность.

- Митрополит Исидор имеет большое влияние на других епископов. Он говорит то, о чём те думают, чего желают. А их желания… Если дать им волю, не сдерживать, тоиз империи побегут учёные, а за ними и другие. Необразованность, фанатичная вера, желание объяснить все собственные беды самым простым образом у многих простых людей – вот что питает подобных Исидору. Синод – это клетка для них. Золотая, но всё равно клетка. Вот они и рычат из-за золотых прутьев. Хотя некоторым их рычание кажется песнями сирен. Отсюда и некоторые печальные случаи. Но я даже не о них.

- Внимательно слушаю вас, Николай Павлович. Разговор действительно становится всё более и более интересным.

- Старообрядцы, беспоповцы и иные ветви случившегося ещё при Алексее Михайловиче раскола. Их куда более миллиона по всей империи, может даже более двух. Притеснения и ограничения к простым русским людям просто ужасают. Достаточно вспомнить лишь о том, что дети старообрядцев чаще всего записываются незаконнорожденными.

- А те же мусульмане вполне себе законными, - подлил я масла в огонь, цинично так усмехаясь. – Зато Исидор наверняка рад-радёшенек. И не только он. Уж простите, граф, но мне невдомёк, почему ваш император не издаст указ об уравнивании в правах старого обряда всех ветвей и нового? Ну или схожий по сути документ, название то сути не меняет. Разница то столь незначительна для нынешнего уровня развития, что её понимают лишь разные богословы. А простым людям до того и дела большого нет. если. конечно, их не подзуживать и не подталкивать. Но для предотвращения подобного есть не только полиция, но и Третье Отделение.

Возведённые к небу глаза Игнатьева показывали, что сам то он был бы только «за» подобное решение, но не от него подобное зависит. Понятно, нынешний император хоть и запустил целую серию необходимых реформ, но вот дополнительно прижать церковь так и не решился. Или не посчитал это нужным «вот прямо сейчас». Кто знает.

- Вы один из главных идеологов панславизма, граф. Вот и воспользуйтесь этим, применив одно из наиболее сильных средств в своём арсенала – великого князя Александра Александровича. Уверен, он окажется достаточно восприимчивым к разумным доводом. Более миллиона подданных Российской империи, причём далеко не из худших, не в пример разным там дикарям с Кавказа и прочим, от которых одни проблемы и никакого проку. Да и идеи панславизма всем этим… организмам изначально чужеродны сразу по множеству причин. Мы ведь понимаем друг друга, не так ли?

- Я понимаю в этом свой интерес, сопряжённый с немалым риском, - вымолвил дипломат. - А вот ваш… Намереваетесь выдать замуж сестру?

- Она всегда решает сама, я же принципиально не намерен её к чему-либо принуждать. Мне это претит. К тому же Мари и замужество очень слабо сопоставимы. Слишком она свободолюбива, независима, интересуется отнюдь не домашними делами, а своей работой. Особенной работой, попрошу заметить!

- Наслышан.

- Во-от. Потому сильно сомневаюсь, что она променяет любимое занятие на исключительно сибаритствующий образ жизни. Про «золотую клетку» я и вовсе умолчу по причине полной её неприемлемости. Так что вашему государю нет резона беспокоиться относительно моих «особо коварных планов». В отношении связи его сына и моей сестры, разумеется.

- Любопытная оговорка.

Улыбаюсь. Дескать, может оговорка, а может совсем даже наоборот, целенаправленная провокация, в которой знают толк многие интриганы. Дипломаты к последним, к слову сказать, тоже ой как относятся.

- Если не сестра, то в таком случае….

- Любопытно, что князь Горчаков стал своего рода наставником цесаревича, - словно бы невзначай я «сменил тему». - Оголтелое франкофильство и прошлые связи с декабристами у одного. Либеральствующее окружение и соответствующие взгляды у другого. Почти идеальное сочетание, радующее некоторых и в то же время весьма настораживающее для тех, кто хочет видеть в России союзника в деле удержания мира от сползания в разного типа революции с непередаваемым запахом падали… то есть якобинства и тому подобного.

- Вот оно что, - Игнатьев немного успокоился. Видимо, хоть немного поняв ход моих мыслей. Далеко не факт, что поверил, но, по крайней мере, принял за приемлемую теорию. – Память о гражданской войне и том, что к ней привело.

- Можно и так сказать.

А можно и этак. Ведь память то гораздо более серьёзная и обширная, простирающаяся на полтора века тому вперёд, захватывающая очень поганые времена и события, что привели мир в очень плохое состояние, граничащее с тотальной катастрофой. Было ли нечто удивительное в том, что я делал всё возможное, дабы окончательно избежать любых шансов возврата истории на прежний путь? То-то и оно!