Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 50

— Представляешь, выследила его и заявилась!

— Вот это да! — воскликнула Рината. — И что, был скандал?

— Грандиозный! Она, видите ли, приехала просить оставить ее мужа в покое. У них же семья и дети! А у меня что — не ребенок будет? Котенок? Значит, ее дети в отце нуждаются, а мой — нет?

Лана, гордо выпятив живот, обтянутый серым шерстяным платьем, прошлась по комнате и осторожно опустилась в кресло, обводя сосредоточенным взглядом окружающие ее предметы, словно старалась получше их запомнить. В последнее время у нее появилось много вещей, о которых раньше можно было только мечтать: колечко и сережки с изумрудами, импортные фен и фотоаппарат и даже такая редкость по тем временам, как видеомагнитофон, правда, отечественного производства. Понятно, Лана не желала всего этого лишиться и остаться такой же бесприютной, какой была всего два года назад.

Рината подругу понимала, но не могла не посочувствовать и ее несчастливой сопернице. На минуту представила себя на месте обманутой жены и машинально отрицательно закачала головой, отгоняя страшное видение: ее муж объявляет ей, что они разводятся, и он уходит к другой женщине… Нет, нет, такого просто не может быть! Снежина вздохнула, подумав, сколько слез в подушку пролила жена Кафлана, догадавшись, что ей изменяют. Какие планы она вынашивала, на какие женские уловки отваживалась, пытаясь сохранить семью и удержать отца своих детей? Это ведомо ей одной.

— Представляешь, Рина, она мне денег предложила! Дескать, помогу и тебе, и ребенку! Подкупить решила. Наивная! Да я с ее мужа столько всего поимею, сколько ей и не снилось. Она еще не знает, сколько Кафлан валюты уже наскирдовал. Нет, мне надо все сразу, а не жалких крох с барского стола.

— Как хоть она выглядит? — полюбопытствовала Рината.

— Ты знаешь, лучше, чем я ожидала, — призналась Лана. — Я думала, она старше и толще… И имя у нее такое интересное — Медина. Темненькая, конечно. Видно, той же национальности, что и Кафлан. Представляешь, табасаранец? Слово какое-то ругательное. Нет, надо будет ребенка русским записать.

— И чем дело закончилось?

— Да ничем! Выставила я эту мадам.

Лана вдруг скомкала разговор, словно бурные страсти успели перегореть и она передумала посвящать подругу в подробности скандала. По крайней мере, пикантных деталей оглашать не стала.

— Ладно, все образуется, — пообещала Рината. — Ты только не нервничай, тебе вредно. И не вздумай опять курить!

С Павлом дела обстояли похуже. Она сразу поняла это, когда муж вернулся однажды вечером позже обычного, молча прошел в комнату, не поцеловав ее, и, обессиленно рухнув кресло, приказал:

— Водки дай!

Испуганная жена метнулась в кухню, вынула из холодильника початую бутылку, наскоро нарезала соленых огурцов и вареной колбасы. Занесла все это на подносе в комнату и застала любимого уставившимся в экран неработающего телевизора. Лицо его было белым, а руки, когда подносил ко рту рюмку, дрожали.

— Господи, что такое, Пашка, что случилось? Ради бога, не молчи!

Но он разговорился, только допив поллитровку почти до самого донышка, и Рината терпеливо ждала, периодически наполняя рюмку сорокаградусным напитком, употребляемым русским человеком не столько для веселья, сколько для забвения. И вот она наконец-то узнала, каким образом муж зарабатывал деньги, и этот рассказ разбил женское сердце, наполнив его жгучей болью страха и отчаяния.

Артур, личный водитель заведующего овощной базой, частенько бахвалился, что работа у него не пыльная, начальник не обижает да еще и приплачивает за выполнение отдельных «особых поручений». Говорил, что и шеф, и Кафлан, который женат на его сестре, «крутыми делами ворочают» и пора бы и Павлу уже приобщиться к настоящим деньгам. Разве не надоело в три смены за копейки вкалывать? Иметь дополнительный источник дохода Снежину хотелось, но ничего конкретного Артур не предлагал, отделываясь туманными намеками и расплывчатыми обещаниями «если что, свистнуть».

Но однажды товарищ позвонил, сообщил, что появилось «стоящее предложение», и в тот же день свел Павла с Кафланом, который предложил сделку. Суть ее заключалась в том, что рабочий ВАЗа должен был в определенный день вложить кое-что за обшивку двери собираемого в цехе автомобиля, а потом записать номер кузова машины и вручить заказчику этот листок. Вот и вся работа.

— А что это — «кое-что»? — спросил тогда Снежин.

— Ну, скажем, тонкая золотая пластина весом граммов в пятьсот. Сможешь?

— Я-то смогу, но мой напарник тоже должен быть в курсе. И лучше, чтобы пластина отливалась по моему чертежу.

Павел переговорил с Гошей, который, недолго думая, согласился на авантюру, сулящую неплохую добавку к зарплате. А потом они совместными усилиями изготовили чертеж наиболее оптимальной формы для отливки пластины и принесли его Кафлану. Дело казалось не слишком опасным. На входе у проходной рабочих не проверяли, и пронести в цех тонкую металлическую пластинку не составляло особого труда. Как и, улучив удобный момент, упрятать ее под дверную обшивку.

Сначала парни не понимали, зачем это нужно, но деньги им платили исправно, и этого было достаточно. Потом узнали, что двоюродный брат табасаранца работает представителем ВАЗа в Праге, а «начинялись» только автомобили из экспортной партии, которая должна была отправляться в Чехословакию. Таким образом, зарубежному партнеру по «семейному бизнесу» оставалось лишь придержать на время автомобиль, в накладных документах которого значился продиктованный стоматологом по телефону номер двигателя, и вовремя извлечь контрабандный товар.

— Представляешь, сколько же эта парочка отгребает! Хороши браты-акробаты, — сказал как-то Георгий, восхищенный простотой и надежностью схемы переправки золота за рубеж.

— Зачем считать чужие деньги? — возразил напарник. — Давай лучше зарабатывать на этом деле свои.

Обычно все проходило без сучка, без задоринки. Павел получал от Кафлана пластины, а потом заходил к нему, чтобы забрать деньги и отдать листочек с записанным на нем номером. Но однажды в четко отлаженной программе произошел сбой. Организатор преступного бизнеса вызвал исполнителей звонком и, пытливо вглядываясь в их настороженные лица, сообщил, что в прибывшем с очередной партией в Прагу автомобиле пластин не оказалось.

— Не оказалось? — испуганно переспросил Гоша. — Мы как всегда… Мы не стали бы…

— Знаю, что вы честные ребята и не стали бы меня обманывать. Но машинка оказалась без начинки. И что теперь делать будем?

Павел обескуражено молчал. Он верил, что и Кафлан им не врет. Скорее всего, усталые и замотанные авральными работами в конце квартала, они с напарником проявили небрежность. И то ли Гоша неправильно продиктовал цифры номера кузова, то ли сам он неправильно записал, ошибся в какой-то циферке, но поделать было уже ничего нельзя. К тому моменту, когда была обнаружена ошибка, партия автомобилей уже разошлась, и, возможно, кто-то катается по улицам Праги на советской «Ладе», не подозревая, что возит с собой за обшивкой» дверей целое состояние — золотые пластины, которые дороже по стоимости, чем сам автомобиль.

— У нас есть с Гошей кое-какие сбережения, и мы вернем вам долг, — виновато пообещал Павел.

— Какие сбережения! Вы чего-то недопонимаете, ребята. Вы нанесли мне и моим компаньонам ущерб более чем в сорок тысяч рублей. Если у вас есть такие деньги — милости прошу ко мне в гости с большим пакетом.

— Сорок тысяч! — хором ахнули друзья.

Таких денег у них, конечно, не было и быть не могло, продай они даже все принадлежащее своим семьям имущество. И тогда Кафлан мрачно сказал им на прощание:

— Ладно, живите пока. Отработаете.

А сегодня сообщил, что нужно сделать для того, чтобы рассчитаться. Павел и Гоша должны были ограбить ювелирный магазин.

— Что, испугались? — успокаивал он парней, на лицах которых застыла маска страха и недоумения. — Это не будет ограблением в полном смысле слова. Милиционер, стоящий на охране — наш человек.