Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович - Страница 25

Вобщем все закончилось тем, что сам Никитос сполз под стол, а Никитосовский слуга сгонял в усадьбу, и оттуда прислали повозку, в которой сидела готовая ко всему Златка. Боброва погрузили со всеми приличествующими почестями и отправили домой. А Златка всю дорогу воспитывала его, покорно принимающего ее упреки. И только перед самыми воротами Бобров поднял голову и совершенно трезвым голосом сказал:

— Чтоб я этого стратега хоть еще раз… — и окончательно выпал в осадок.

Вернувшийся с дальнего конца поместья Андрей ругался как пьяный сапожник, или, исходя из местной специфики, сандальник (или все-таки, сандальщик). Он даже не стеснялся присутствием женщин и когда Петрович ему на это указал, просто перешел на персидский, которого женщины не знали. Бобров, конечно же, заинтересовался, с какого этого вдруг всегда терпеливый Андрей сподвигнулся на неприкрытый греческий мат. Оказалось, что проклятые тавры, чтоб у них фаллос во лбу вырос, спалили на дальнем конце все виноградники, лишив, таким образом, поместье не менее чем пятисот метретес отличного белого вина.

Андрей так убивался, словно это были его личные виноградники, что Боброву стало его жалко. Но в это время мимо в сторону кухни пробегала, прижав к груди крынку, скорее всего со сметаной, веселая Млеча. И у Боброва тут же созрел коварный план. Бобров всегда отличался склонностью к импровизации. Особенно, если это было связано с обогащением.

— Так, — сказал он и ткнул пальцем в Андрея. — Кончай страдать. У меня есть мысль, как поставить на уши этот город.

Андрей прервал стенания и посмотрел на Боброва.

— Так он и так уже давно стоит.

— Значит будет стоять затейливо.

Через неделю на месте виноградников было гладкое, насколько позволял рельеф, место. Где Юрка достал семена, никто не интересовался. Это было как с бычьей спермой, достал и все тут. Вобщем ровное место из-под виноградников засеяли травосмесью, подвели воду из дядьвасиного колодца, организовали брызгальный полив и стали ждать.

А перед этим Бобров имел разговор с Млечей. Вован отбыл в город по делам фирмы — надо было перетереть с купцами по части фрахта. И Бобров подло воспользовался его отсутствием. Млеча хоть и вошла, как девушка сооснователя в сонм местных небожителей, по-прежнему любила возиться с коровами и ни у кого лучше, чем у нее это не получалось. А соединение древнего знания и новых биотехнологий, выразившихся в искусственном осеменении дало ожидаемый эффект да такой, что местные коровы неизвестной скифской породы с трудом смогли этим эффектом разродиться. Зато теперь у Млечи было стадо. Стадо, правда, пока было не совсем полноценным, потому что вновь народившиеся коровы и бычки пребывали в состоянии телят. А теперь, значит, появилась возможность стадо разместить и увеличить. По крайней мере, место для этого появилось.

Млеча, почтительно выслушав Боброва, рискнула сделать ему пару замечаний. Вопреки ее страхам, Бобров не рассердился, а только смутился и махнул рукой, мол, делай, как хочешь и Млеча, заручившись такой поддержкой, стала делать как хотела.

Первым это на себе прочувствовал Андрей, когда у него попытались отхватить кусок оставшегося виноградника под новый коровник. Боброву пришлось разрешать их спор. Атак как спор не решался, он просто вынужден был прикупить еще один участочек по соседству, примыкающий к его уже и так немаленьким владениям.

Сосед, продавший ему участок, не преминул слупить с Боброва за надел на косогоре приличные деньги. И очень удивился, что Бобров не торговался. Как бы он удивился, если бы узнал, что Бобров на страховке за неделю больше зарабатывает.

Вновь приобретенный участок немедленно облагородили, и Млеча получила вожделенный коровник, какой она совершенно не ожидала, потому что построили его согласно требованиям двадцатого века. А Андрей в качестве компенсации за беспокойство получил примерно с гектар виноградников. У Евстафия ожидаемо прибавилось головной боли, потому что увеличился охраняемый периметр. Он, что естественно, явился требовать увеличения штата и вышел от Боброва совершенно огорошенный, потому что вместо просимого десятка получил разрешение набрать полсотни.

Таким образом, численность войска поместья перешагнула за две сотни. И мастерским поступил заказ на изготовление вооружения. Серега ожидаемо потребовал огнестрел. Мол, мы тогда все окрестности подавим, да и море наше будет. Бобров попытался воззвать к его разуму, говоря, что окрестности они и так подавят за счет лучшей выучки, лучших доспехов и лучшего оружия. Про море и говорить смешно. И так все пираты побережья разбегаются при одном слухе о появлении в районе Вованова корабля.

Но Сереге хотелось помпезности. Хотелось огня и грохота. И чтобы все боялись.

— Тьфу ты! — сплюнул Бобров. — Зачем тебе это. Надо, чтобы уважали за ум, богатство, изворотливость, наконец, за деловые качества. А не за тупую, тем более, непонятную силу.

Вобщем, и на этот раз он от Сереги отбился. Тот вроде внял и слегка успокоился. Тем более, что поместье опять расширялось и пополнялось людьми, а значит планировка, строительство, знакомство, обучение и сопряженные с ними головная боль и бессонница. Само поместье по территории уже давно равнялось небольшому городку. Однако, постройки занимали на этой территории совсем мало места. Да и народу было на один Бобровский дом, оставленный им в том еще времени. Вообще поместье как было сельским образованием, так им и осталось. И большую часть его занимали виноградники. Правда, теперь, после введения новшеств, солидный кусок стало занимать пастбище.

С одной стороны это Боброва радовало, потому что и Млеча была при деле, и новый вид стяжательства он получал. Под боком был приличный рынок сбыта и Бобров собирался насытить его молочными продуктами. Имея в полном распоряжении портал, он, как нечего делать, достанет кефирной закваски, а уж сливки, сметану и простоквашу можно делать на месте без всякого импорта. Можно и о сыре подумать. Несчастные греки не знают ничего кроме своего овечьего или иногда козьего. Так мы им устроим.

Бобров поделился с Серегой, Петровичем и дядей Васей. Все пришли в восторг. Деловитый Вован обещал все кисломолочные продукты в темпе доставлять на рынки припонтоэвксинских городов. Оставалось разработать тару и не забыть торговую марку для лучшей узнаваемости.

Смелкову удалось достать хорошие семена — трава полезла из земли, словно ей что-то пообещали. Сочетание южного солнца и регулярного полива делали чудеса даже не на очень хорошей херсонесской земле. Но кроме хорошего выпаса летом надо было иметь еще корма зимой. Завозить их через портал посчитали ненужным шиком. И Бобров вспомнил, как во времена оны молодежь из конторы посылали не только на сбор плодов садов, полей и огородов, но и на покос. Обкашивалось все: лужайки в лесу, обочины дорог и неудобья.

Дорог здесь практически не было, но зато все остальное присутствовало в значительных количествах. Надо было только не влезть на чужие выпасы, потому что жители города водили большое количество овец, держа их порой даже у себя во дворах и поутру выгоняя пастись. Так что утром из ворот города тек светло-серый истошно блеющий поток. И разбредался по окрестным лужкам.

Поэтому нанятые Бобровым люди, вооруженные косами-литовками, купленными Юркой по случаю в одном сельпо, отъезжали на повозках подальше. С охраной, естественно, потому что на тавров Бобров насмотрелся и категорически им не доверял.

Сено косить здесь не умели и показанное Бобровым действо многих впечатлило донельзя. Кто-то даже поинтересовался робко, какие боги подсказали Боброву идею заготовки травы. Бобров задумался — дело было идеологическое и пустить его на самотек не хотелось. Могли и не понять. Вся местная жизнь была этими богами жестко зарегламентирована. Поэтому пришлось все валить на богиню Деметру, которая была ответственна за плодородие почв. Это нашло у контингента понимание и за работу они взялись с энтузиазмом. Правда, было у Боброва подозрение, что в этом больше виновата обещанная высокая плата.