Восточная война (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 37

Тихо тлела папироса. Стрекотали какие-то насекомые. Семен осторожно прошелся вдоль позиций своих ребят, принюхиваясь и присматриваясь к округе. Привычка «волка войны» въелась в него. Он уже даже в сортир не ходил, не прикинув как он оттуда отступать будет в случае чего. И тут сквозь тучи проступила жиденький полумесяц блеклой Луны, осветивший на время бескрайнюю степь, что раскинулась перед позициями ЧВК, уходя, почти до горизонта. Янковский замер, несколько секунд вглядываясь в далекие «миражи». И, едва слышно, сквозь зубы чертыхнувшись, бегом отправился на ротный узел связи, отшвырнув папиросу куда-то не глядя.

- Японцы, - коротко бросил он, ворвавшись в ротную землянку.

- Что японцы? – Поведя уставшим взглядом, спросил ротный.

- Наступают. Полем. Молча. Сейчас у десятой балки.

- Твою мать! – Выдал ротный и начал отдавать распоряжения, через присутствовавших в землянке вестовых. А потом взял трубку телефона у связиста и доложился на верх.

Японцы шли тихо, стараясь не выдать своего приближения. Поэтому ротный решил не демонстрировать раньше времени информированности. А то еще побегут, ускорив развитие событий. О чем и сообщил командованию. Там одобрили. Уточнили несколько деталей. И отдав несколько приказов разорвали связь. Ротный повесил трубку. Напряженно взглянул на Семена и криво улыбнулся.

- Ну, что стоишь? Принимай с узлового склада ящики с гранатами и боеприпасами. И готовь своих. Ну! Бегом!

- Есть готовить к бою! – Козырнул Янковский, уже выбегая из землянки.

Минут десять спустя бухнула пусковая установка и в воздух взлетел осветительный снаряд, повиснув в воздухе яркой звездой. Потом еще, еще и еще.

А следом за ними ударили легкие 87-мм гаубицы, засыпая наступающих противников шрапнелью. Обычной шрапнелью. Но все одно – неприятно. Тем более, что скорострельность этих, по своей сути пехотных орудий, была впечатляющей – порядка дюжины выстрелов в минуту.

Японцы, которых спугнули, побежали вперед, громок крича. Стараясь как можно скорее сблизиться с русскими позициями. Но как только они минули отметку в полтора километра как к легким гаубицам подключились 37-мм гранатометы и станковые пулеметы. Не прицельно. Вести какой-либо прицельный огонь в текущих условиях было невозможно. Они просто ставили завесу по секторам.

Гранатометы били игольчатой шрапнелью на пределе своей скорострельности – порядка двадцати выстрелов в минуту. Станковые пулеметы работали также на износ. Чтобы избежать порчи кожухов водяного охлаждения им открыли крышки, позволяя воде спокойно испаряться. А дабы продлить время до критического перегрева стволов, бойцы прокачивали воду ножной помпой, отводя закипающую воду в пустую тару, сменяя ее свежей, холодной из стоящих рядом канистр.

Чуть попозже к делу включились и ручные пулеметы, работавшие по уже более-менее различимым группам противника. И ручные карабины, совокупно с дающими очень неплохую плотность обстрела…

ЧВК – не Имперская гвардия. И та – хороша, в плане насыщения коллективным и автоматическим оружием. Тут же – и вообще, аншлаг был подобных технических средств.

Поняв, что дело пахнет керосином и японцы очевидно прорываются. Командир ЧВК принял решение покинуть позиции. Быстро и организованно. Прикрывая другу друга, бойцы отходили. Унося на себя свои пулеметы и гранатометы.

Кроме высокого уровня организации и грамотности отступления ЧВК имело еще одно важнейшее преимущество – минное поле. Несколько переживая на тему опасности порученного им участка, наемники заминировали предполье перед собой. Сделав его комплексно сложным в плане преодоления. Колючая проволока, «чеснок», гранаты на «растяжках». И не «колотушки» с терочным запалом, а яйцеобразные гранаты, которые выделялись им только для специальных операций. Внутри штампованного корпуса была уложена проволока с насечкой для увеличения количества осколков. Но главное - взрыватели очень похожими на УЗРГ по своему принципу. Что позволяло поставить на подходах к позициям ЧВК целую сеть импровизированных противопехотных мин в которую и влетели японцы по темноте.

Крики и стоны от знакомства с «чесноком» просто утонули в сплошной серии разрывов, которая покрыла полосу глубиной порядка десяти метров. Для японцев, правда, это выглядело так, словно их чем-то залповым обстреляли. Поэтому они как ни в чем ни бывало пробежали еще полсотни метров и с разгона влетели в новую полосу гранатных «растяжек». А потом, чуть погодя, и еще одну.

Бойцы ЧВК тем временем отходили во вторую линию траншей.

Наконец японцы ворвались в первую линию траншей. И ничего… ничего и никого. Пусто.

Они ринулись по ходам сообщения, пытаясь настигнуть русских. Но уперлись в кинжальный огонь станковых пулеметов. А сверху на них посыпались гранаты из 37-мм гранатометов. Не шрапнель. Нет. Она была не очень удачна с ложившейся ситуации. А осколочно-фугасные гранаты.

Японцы попытались выбраться из траншей и попытаться обойти проблемные участки. Но плотный огонь из ручных пулеметов и карабинов загнал их обратно. Это ведь не поле, где страх гнал вперед. Это укрепления, где можно спрятаться и укрыться.

Однако уже четверть часа спустя ЧВК вновь пришлось отходить. Теперь уже на последний, третий рубеж обороны. Слишком высока стала угроза флангового охвата. А потом и ее покинуть стало необходимо, отходя к казармам. Туда, где спешно укреплялись бойцы Имперской гвардии.

Лезть на позиции ЧВК они не стали. Слишком тесно. Да и фронт узкий. А вот укрепиться у казарм выглядело неплохой идеей. Тут и второй этаж, позволяющий развернуть там неплохо защищенные пулеметные гнезда. Да и так – навалить примитивных брустверов из мешков с песком. Ренненкампф прекрасно понимал проблему немногочисленности своих войск, поэтому не пренебрегал всякого рода перестраховками. Поэтому на случай прорыва японцев таких мешков было заготовлено много. Их кидали на тачки и быстро свозили к нужным участкам, складывая вполне себе действенные укрытия от стрелкового огня и осколков.

С легких гаубиц, что имелись в распоряжении ЧВК пришлось снять замки, а их сами оставить. Это люди могли по ходам сообщения отходить, а орудия – только те, что на руках можно было утащить. Слишком часто и много стреляли. Вне укрытия ты трупом становился очень быстро.

ЧВК откатилась, продержавшись едва получаса. Но против такой громадины это было достижение! Эпичное! Славное! Пройдя сквозь позиции двух пехотных полков, она отошла глубже. Ребята были пустыми - боеприпасов почти не осталось. Да и чуть-чуть передохнуть требовалось. Хоть немного перевести дух.

А тем временем та самая третья дивизия Имперской гвардии, что не принимала участие в битве 22 мая, обходила японцев с восточного фланга. Налегке…

Но это было уже лишним.

Потому как по бывшим позициям ЧВК и ее окрестностям ударили 107-мм полевые гаубицы в числе шести дивизионов. Осколочно-фугасными снарядами. Что поставило жирную точку в японском ночном наступлении. Оно перешло в решительное бегство…

Светало.

Семен Янковский курил папироску, прислонившись к стене казармы и зажмурившись, подставлял лицо лучам утреннего солнца. Он улыбался. Еще один бой. И он жив. Опять жив. Даже не зацепило.

Кто-то подошел.

Семен открыл глаза и скосил.

Это был ротный. Папиросы он не уважал, как и сигареты. Вот и сейчас довольно скалился, зажав в зубах трубку.

- Трофейная команда уже вышла.

- Мы участвуем?

- Нет. А ты хочешь?

- Да ну, - пожав плечами, ответил Янковский. – Японцы бедны и вкус у них странный. Чего с них брать?

- Это ты зря.

- Что? Думаешь есть чего интересного?

- Думаю, - продолжая скалиться, ответил ротный. – Пойдем.

Короткая прогулка. И вот уже общий круг. Считай все ЧВК собралось кроме убитых и раненых. Но у них ясное дело причины уважительные, особенно у первых.

- Семен, - произнес командир ЧВК. – Сегодня мы все живы только благодаря тебе. Не заметил бы японцев – и конец нам. Поэтому от лица всех ребят я хочу тебя поблагодарить и вручить вот это…