Восточная война (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 54

Россия же, со своей стороны, обязалась выполнить запрошенные испанцами обязательства по поставкам вооружений и подготовки личного состава. А также переоборудовать две военно-морские базы по самому современному образцу: одну в Атлантике, другую в Средиземном море.

Эта готовность к сотрудничеству очень вдохновила обе стороны. И Николаю удалось, «не отходя от кассы», подтолкнуть испанцев к вхождению в Таможенный союз[1] на условиях удвоения количества поставляемых корветов и эсминцев. Не то, чтобы это было сильно нужно экономически. Нет. Просто для престижа. Ведь еще одна европейская держава, кроме России, вступала в этот договор. Италия ведь отказалась. А могла бы… могла…

Испания, кстати, совершенно не ломалась в этом плане. Потому что Таможенный союз, по факту, создавал для России и Испании этакую систему «колоний общего пользования» в составе Персии, Абиссинии, Сиама, Гавайских островов, Филиппин, Кубы, Пуэрто Рико и, в перспективе Панамы, где пока еще шли важнейшие социально-политические преобразования. Конечно, слабая испанская промышленность не могла все это обслужить, обеспечивая промышленными товарами, как и русская. Но все равно – перспективы от такого сотрудничества выглядели головокружительные. Настолько, что Альфонсо даже поднял вопрос о династическом браке. Однако, увы, никаких подходящих вариантов не имелось. У самого Альфонсо еще не было ни супруги, ни детей. А у Николая среди незамужних кровных родственниц подходящего возраста имелась только Цецилия Мекленбург-Шверинская, приходившаяся внучкой канцлеру Российской Империи Великому князю Михаилу Николаевичу. Но она была подданной Германской Империи. Красивая, умная, эффектная, любящая море. Но… Все с ней было непросто. В общем, Николай Александрович решил подумать над тем, как можно устроить этот вопрос…

После разгрома в 1889 году Великокняжеской оппозиции у Императора внезапно стало очень пусто у престола. Слишком много родственников отправили «копать каналы» или в монастырь. По сути – из ветви Александра II выжил и сохранил своей статус только он сам, его брат Михаил и сестра Ксения. Ну и кое-кто из женских линий, давно уже вошедших в чужие рода. И все. Дальше уже шли дети от других сыновей и дочерей Николая I или совсем уж далекая родня – потомки побочных линий Павла Петровича.

Чтобы не возникло ненужных инсинуаций, Николай Александрович кардинально переделал Имперский закон об Августейшей фамилии и престолонаследии. Была составлена «Великая сотня» - своеобразная публичная ведомость, по которой было указано кто за кем имеет право наследовать престол. Ее мог править только сам Император и более никто. Любой, кто пожелает отречься, имел на это право только для себя и более ни для кого. Сотня, кстати, была не обязана быть полной. Сколько есть. В частности, Павловичей Николай Александрович в нее включать не стал. Да потомков Николая I не всех, реализуя свое абсолютное право на это. В законе было явно указано, что понижение человека в позиции по списку или полное из него исключение из него могло быть следствием утери монаршего доверия, слабости умственной или физической, потери связи с Империей и прочие факторы, делавшие кандидата непригодным для наследования.

Цесаревичем или Цесаревной величался теперь только первый среди наследников. Великими князьями и княжнами – люди, занимавшие со второго по десятое место в списке. Следующие девяносто именовались князьями и княжнами Императорской крови. Старые ограничения времен Павла I и Александра I на брак были отменены, как и само понятие морганатического союза. Теперь любой из «Великой сотни», а также Император или Императрица, будучи одинокими, могли сочетаться браком с кем угодно без ограничений. Ни сословие, ни национальность, ни вера более не являлось проблемой. Главным и единственным критерием было одобрение правящего на момент заключения брака монарха. И, как несложно догадаться, эти законы не способствовали теплоте в отношениях с монархическими домами Европы.

Однако лед тронулся. После пятнадцати лет борьбы. Тронулся. Объективная реальность уступила упорству Императора. Прибытие Альфонсо VIII в Санкт-Петербург с официальным визитом и стало началом вскрытия, доселе, казавшегося нерушимым ледового поля. А его признание Клеопатры своей ровней породило «парад признаний» и от других домов. Не сразу, не быстро, но потихоньку они тоже начали втягиваться.

Впрочем, это все было лишь приятным дополнением к главному. К получению Испании в союзники. Ее вступление в Таможенный союз и начало масштабного перевооружения армии и флота, позволяли надеяться на то очень многое. Тем более, что Николай Александрович планировал не только вырастить для этой пиренейской страны новую военную и морскую элиту, но и связать ее узами кровного родства с Россией, всецело поощряя браки. Да Испания была слабая. Но Испания занимала удивительно важное с геополитической точки место в мире…

[1] На момент переговоров в Таможенный союз входила Россия, Гавайи, Сиам, Персия и Абиссиния. Он подразумевал отсутствие таможенных ограничений между странами участниками, а также свободное движение капиталов, товаров и рабочей силы.

Эпилог

Эпилог

1904 год, 21 декабря, Санкт-Петербург

Император отхлебнул ароматный чай, запивая им кусочек сушеного абрикоса. Довольный. Удивительно умиротворенный. Он был в кругу семьи и впервые за многие месяцы не требовалось никуда бежать и чего-то срочно делать. Он выиграл эту партию. Впереди намечалась новая, еще более страшная и тяжелая, но… эту партию Николай выиграл. Как и предыдущие три.

Панамскую партию, испано-американскую и южноафриканскую. Теперь еще и японская легла в общую копилку. Победы расхолаживали. И он этого боялся. Но не мог себе отказать сейчас в приятном общении. Хоть изредка, но вот так – тихо и никуда не торопясь. И так последние полтора десятилетия в авралах и непрерывных командировках. Люди настолько уже привыкли, что он мог оказаться где угодно с личной проверкой, что стали просто бояться как-то пренебрежительно относиться к заказам Двора и прямым приказам Императора. Результат. Но за все нужно платить. И Николай Александрович платил, очень мало времени проводя с без шуток любимой женой и детьми. Клеопатру он полюбил. Не сразу, но полюбил. Как и она его. Хотя поначалу их союз был скорее политической и экономической целесообразностью.

Война закончилась.

После второй битвы на Ялу, в которой союзным дивизиям не удалось прорвать оборону русских, группа из трех ЧВК обошла их по горам и заблокировали, просто перерезали снабжение из Чемульпо. Что вынудило уже через пару недель всю эту группировку капитулировать, а вместе с ней и остатки японских войск на континенте. После чего занятие Кореи оказалось делом нескольких дней, как и ее «добровольное» вхождение в состав Империи. В формате автономии, но, не суть.

Следующим шагом оказалась серия десантных операций, в ходе которых русские заняли Курильские острова, Цусимские острова, острова Рюккю, мелкие острова, окружавшие Хоккайдо, острова Гото, остров Чеджудо и еще кое-какую мелочь. А на самом Кюсю, несмотря на ожесточенное сопротивление японцев, удалось расширить плацдарм вокруг Сасебо, заняв всю префектуру Нагасаки и Сага.

Дальше японцы просто не стали рисковать и проверять. Завершение военной кампании на материке грозило началом масштабной переброски войск на острова. И парировать их им было просто не чем и не кем. Кончилось все – и солдаты, и пушки, и винтовки. Не говоря уже о боеприпасах и деньгах.

Хотите подписать перемирие? Да-да, конечно.

Послать к черту посредников? Так уже идут. Смотрите. Вон. Бегут. Им даже карты выдали и подробные инструкции. Ведь Император прямо сказал – или мы договариваемся сами, или война до конца. Великобритания была в ярости от такой дерзости. Но что она могла сделать? Во всяком случае вот прямо сейчас.

Остальные страны наблюдали. Однако даже у них «хавальца» отвисли от того, какие требования русские выкатили «почти цивилизованным» японцам, которые «так доблестно сражались». Николай Александрович свое предложение договором пяти пунктов, словно в насмешку над клятвой пяти пунктов, под которой проходила революция Мэйдзи.