Южно-Африканская деспотия (СИ) - Барышев Александр Владимирович - Страница 8

— Зато есть из чего выбирать, — подумал Серега, и почему-то сразу стало легче и радостней.

Еще через полчаса возни сооружение было готово. Серега остро пожалел, что вся бригада профессиональных рыбаков, обученных обращению с ловушками, осталась дома. Но делать было нечего, надо было работать с тем материалом, который имелся. Он выбрал одного из самых крепких.

— Как звать, мил человек?

И долго не мог прийти в себя, смеясь, когда тот заявил:

— Ипполитос.

— Ну иди сюда, Ипполит, — сказал Серега. — Показывать буду.

На следующее утро ловушка сработала как надо. Будучи оптимистом, Серега прихватил у Ефимии самую большую корзину, самоуверенно заявив, чтобы готовилась жарить рыбу и варить ушицу. Ефимия, которая излишком оптимизма не страдала, только усмехнулась в ответ.

Когда Серега с Ипполитом добрались до мотни, она просто кишела рыбой. Аккуратно вывалив улов в корзину, которая действительно оказалась маловата, Серега осторожно и тщательно отобрал колючие экземпляры и зашвырнул их обратно в воду.

— Смотри, Ипполит, — сказал он. — Может они вполне съедобные, но лучше ну их нафиг. И постарайтесь с ними поосторожнее. Может, у Меланьи от них и противоядия нет.

Ефимия, когда увидела корзину, не сказать, что лишилась дара речи, но была удивлена точно. А на обед была так любимая Серегой жареная на оливковом масле рыба. Масло приходилось беречь, хоть и взяли его много. Но следующее поступление предполагалось не ранее чем через пару месяцев. И то, если у Вована все пройдет гладко. Море все-таки, а на нем бывают непредвиденные случайности. Бобров, конечно, еще до ухода экспедиции распорядился посадить привезенные с собой саженцы оливы, но это еще когда будет, если вообще будет.

К вечеру Серега обнаружил, что, собственно, все положенные дела распределены и делаются и даже надзора за исполнителями особого не требуется, потому что народ старается и постепенно даже приобретает нужные навыки. Это его и обрадовало и огорчило. Обрадовало, потому что самая трудная часть организационной работы осталась позади, и огорчило, как это ни странно, то же самое. Серега просто слегка растерялся. Свое желание стать рядовым плотником он уже считал за детское.

Смутно ощущая грандиозность задачи, Серега просто не знал, за что хвататься дальше. Если бы людей было больше в два раза., в десять раз, уж он бы тогда… А вот что тогда… Тут он тормозил.

Бобров сказал, уходя:

— Вот здесь, Серж, тебе и карты в руки. Ты же желал стать прогрессором. Вот тебе и чистый лист. Чище просто не бывает. Прогрессируй — не хочу. Короче, на тебе город, а может даже и страна. А я займусь пока камнями. А потом, может, и золотом. В общем, буду обеспечивать.

Серега дошел до того, что решил посоветоваться с Дригисой. Она хоть и была совсем молоденькой, но жизнь ее уже немало поплющила и опыт, какой-никакой, у нее имелся. Ну и еще крестьянская сметка, доставшаяся ей от родителей.

Дригиса, узнав, что Серега не собирается немедленно тащить ее на подстилку, срывать одежды и предаваться утехам, сначала даже обиделась, но потом, вникнув в вопрос, признала, что он поступил правильно. Но участвовать в совете единолично посчитала не совсем верным и потребовала привлечь своих подруг, потому что, как она заявила, Златка, к примеру, может дать вполне себе дельное предложение, а без Апи она точно не пойдет. Серега прикинул и согласился.

И вечерком, после ужина, причем Серега специально не наелся, как, обычно поступал в преддверии ночи, они расселись вокруг костра и Серега поведал девчонкам о том, что он хотел бы сделать на том месте, где они сейчас находятся. Он признался, что не сам все придумал, что идея принадлежит Боброву (это чтобы втянуть в дискуссию Златку с Апи), а вот ее воплощение в жизнь предстоит осуществить ему.

Девчонки слушали, затаив дыханье. Обладая незамутненным воображением, они очень живо представили себе, что должно возникнуть на месте их палаточного лагеря. Но каждая представляла по-своему. В меру, так сказать, своего воспитания. А потом Серега оказался погребен сразу под тремя концепциями развития. Довольный Серега принялся методично отсекать ненужные, по его мнению, версии. Девчонки горячились и дискуссия разгоралась.

Серега опомнился, когда в разговор вступило разу несколько голосов из темноты. Разговор шел на русском, и большая часть лагерных обитателей знала его очень плохо. А те, кто знал, могли только понять сказанное, но сами говорили уже с большим трудом. Вот по этому жуткому акценту Серега и понял, что при разговоре присутствует какая-то часть лагеря.

В костер подбросили дровишек, и оказалось, что вокруг собрались почти все незанятые в нарядах и карауле. Серега сначала хотел возмутиться, но потом подумал, что дело-то касается всех и зависит от всех, и мысленно махнул рукой.

… Ничего не придумав за полчаса размышлений, Бобров махнул рукой расслабившимся путникам.

— Привал, — и добавил минуту спустя. — До завтра. А тебя, Петрович, я попрошу присоединиться ко мне. Видишь ли, я тут весь в размышлениях…

И Бобров поведал о своих сомнениях по части прохода по этому участку саванны до ближайших гор. Петрович сомнения воспринял совершенно серьезно и для начала улегся на траву, взгромоздив ноги, освобожденные от сапог, на Бобровский рюкзак. Бобров поморщился, но смолчал. С доктором надо было дружить и прощать ему маленькие слабости.

— А не поджечь ли нам ее? — спросил горожанин Петрович, устроившись.

Бобров посмотрел на него дико.

— В смысле, саванну?

— Ну да. Дождемся попутного ветра и пустим пал.

— Ты где это такого набрался? — поинтересовался Бобров.

— Я ж после института по распределению в Сибири работал, — охотно начал Петрович. — А, если быть точным, то в Забайкалье. Атам пожары — обычное дело. Если разойдется, то тушить его — дохлое дело. Вот и ждут, пока сам погаснет. Или встречный пал пускают.

— Там же зверья… — сказал Бобров задумчиво.

Петрович пожал плечами.

— Тогда давай дождемся полного штиля. Огонь будет распространяться медленнее. Многие успеют уйти.

— Циник ты, Петрович, — сказал Бобров, и непонятно было, то ли он осуждает, то ли вовсе одобряет.

— Ага, — легко согласился Петрович. — Только я очень усталый циник.

— Ладно, — сказал Бобров, вставая. — Примем в качестве рабочего твой вариант. А то я ничего путного придумать не могу.

Он крикнул:

— Стефанос! К утру надо приготовить десяток факелов. Просто наверните на палку пучок травы потолще, чтобы минут на десять хватило.

Подбежавший воин кивнул.

— Будет сделано, шеф.

Утро выдалось тихим и безоблачным.

— Самое то, — удовлетворенно сказал Бобров. — Подождем, пока солнце высушит росу, и приступим, благословясь.

Пока Бобров вел борьбу с саванной, а Серега, обалдевший от собственных величественных планов, но вынужденный довольствоваться тем, что есть, начинал трудное восхождение к вершинам, корабли под общей командой Вована возвращались, так сказать, к родным берегам.

Вован благополучно отштормовался на траверзе Берега Скелетов и на всех парусах промчался к месту промежуточной стоянки, которую определил себе в устье безымянной речушки недалеко от будущей Луанды. Они там уже стояли по пути в южную Африку, и Вовану место не то чтобы очень понравилось, но оно было вполне прилично, притом, что искать другое было просто лень. Атам была пресная вода, что в плаванье чуть ли не самое главное, там были дрова, и хоть паровые машины пока в плаванье использовались всего раз и дрова на борту были, но впереди лежала полоса штиля и хороший запас очень бы не помешал.

Облокотившись на релинги за спиной рулевого, Вован размечтался: хорошо было бы в этом месте устроить нечто вроде станции, в составе которой будут и пункт отдыха команд, и склады горючего, где всегда можно затариться свежей пресной водой, свежим мясом и рыбой, овощами и фруктами. Да и ремонтная база бы не помешала со складом запчастей. А почистить днище после перехода в тропиках. Это ж милое дело. Заходишь в речку и пока стоишь, все обрастатели тихо дохнут. Останется только откренговаться.