Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь - Павлищева Наталья Павловна - Страница 46

У него не осталось того, ради чего стоило бы дальше жить… И лорд Гамильтон умирал.

Когда он попытался попросить короля Георга в минуту просветления его разума все же назначить пенсию за заслуги перед Англией, которую никак не желало выплачивать правительство, король усмехнулся:

— Вам зачем, милорд? Вам хватит и того, что есть, транжирьте вволю. Если успеете потратить раньше, чем умрете, я помогу получить содержание. А если дать пенсию, то ее профинтит ваша красотка-развратница.

Гамильтон обиделся за Эмму, хотя прекрасно понимал, что король Георг прав, Эмма способна потратить любое гигантское состояние, совершенно не задумываясь, откуда оно взялось и что будет дальше.

Однажды Сен-Винсент раздраженно бросил:

— Слава Богу, эта женщина не королева, не то от Англии давно остались бы всего несколько болот!

Нет, лорд Гамильтон не стал нищим, но от большого состояния остались крохи. И он не пожелал завещать эти крохи Эмме.

Весна… На улице весна… Но сэр Уильям все время мерз, словно не было яркого солнца, не пели обрадованные теплом и зеленью птицы, все распустилось и умопомрачительно пахло. Весна в этом году ранняя…

Какая разница?.. Когда ты никому не нужен, и весна не нужна.

Он почувствовал, как теряет сознание, земля уходила из-под ног, больше не желая на себе держать. Крик Эммы:

— Горацио!

Она даже сейчас зовет его, а не меня, — с тоской подумал лорд Гамильтон. Мир погрузился во тьму… Нет, тьма не стала кромешной, в ней еще плыли какие-то звуки, силуэты, его трясли, куда-то везли, теребили… А ему хотелось попросить:

— Оставьте меня в покое, просто оставьте в покое, у меня уже ничего больше нет, я все отдал вам, все. Все свои деньги, силы, даже честь отдал…

Осталась только вот эта мелодия, которую посреди Неаполитанского залива пел нежный, чистый женский голос: «Са-анта-а Лю-у-чи-ия… Санта Лючия!».

Потерявшего сознание и так в него и не пришедшего лорда Гамильтона действительно перевезли из Мертона в Лондон на Пиккадилли-стрит. Эмме вовсе не хотелось, чтобы в любимом имении кто-то умирал.

Жизнь лорда делилась надвое, до встречи с Эммой он жил так, как желал того сам, после — так, как желала она. Но теперь красавица Эмма была не властна над духом Гамильтона, и Нельсон тоже не властен. Лорд любил их, но пришло время покинуть грешную землю.

Начинался апрель 1803 года. Через неделю его похоронили в семейном склепе рядом с Кэтрин. Теперь ему было все равно, что еще придумала переделать в Мертоне Эмма, на что ей нужны деньги и сколько гостей приглашено на ужин…

Нельсон в день смерти написал в письме, что беспокоится, надлежащим ли образом подумал умерший муж о леди Гамильтон, то есть того, кого боготворил лорд Гамильтон, волновало прежде всего завещание.

Адмирал Нельсон беспокоился справедливо. Лорд Гамильтон прислушался к словам больного короля. Да, у Его Величества Георга III очень часто бывали припадки порфирии и из-за нее сильнейшее помрачение сознания, но между припадками он еще бывал весьма рассудительным и прозорливым.

Лорд Гамильтон не изменил основу завещания, назвав единственным наследником своего племянника Чарльза Гревилла. Ему оставались имения в Уэльсе и Шотландии, дом на Пиккадилли, остатки коллекций, бумаги, документы!..

Эмме полагалось единовременно триста фунтов стерлингов, ежегодная рента в восемьсот, из которых сто — миссис Кэдоган. Еще Гревилл обязан уплатить семьсот фунтов долга Эммы, в котором та призналась мужу незадолго до его смерти. Долг в действительности был в несколько раз больше, у леди Гамильтон деньги не держались не только в кошельке или в руках, но и в памяти.

Лорд распределил всякую мелочь, хотя и дорогую — Нельсон получил два роскошных охотничьих ружья и миниатюру с портрета Эммы, богато инкрустированную драгоценными камнями.

Получив такой удар, Эмма была в ужасе и отчаянии, что позволило ей убиваться якобы по умершему мужу вполне естественно. И все равно мало кто поверил, потому что, откинув траурную вуаль, она оказалась вполне способна присесть к роялю и наиграть веселую мелодию, подпевая себе. Увидев такую сцену, художница Виже-Лебрен сначала ужаснулась, но потом трезво рассудила, что Эмма, видно, была давно готова к смерти мужа, все же лорд болел и угасал у всех на глазах. Но если такое увидит еще кто-то, разговоры будут не слишком приятные, Эмме не следовало бы вот так… Хотя, когда это Эмма боялась чьего-то осуждения?

И все же удар был серьезным, потому что новый владелец особняка на Пиккадилли Чарльз Гревилл не преминул воспользоваться возможностью унизить бывшую любовницу, припоминая ей прежние унижения в бытность в имении.

«Леди Гамильтон должна покинуть дом как можно скорее и значительно сократить свои расходы».

Одно дело потребовать ее выселения (и без того не осталась бы, зная, что дом принадлежит ненавистному Гревиллу!), но иное советовать сократить расходы! Эмма бушевала:

— Мерзавец! Он обманом вынудил лорда Гамильтона изменить завещание!

Нотариус возражал:

— Нет, миледи, это прежнее завещание, сделанное сразу после смерти супруги лорда, если оно и изменено, то только в вашу пользу.

— Супруги?! А я кто?!

— Простите, миледи, я оговорился. Первой супруги лорда Гамильтона, конечно, когда сэр Уильям после смерти леди Кэтрин Гамильтон вступил в наследование ее имением. Все оформлено по закону, никаких вопросов завещание, которое хранилось у меня все эти годы, не вызывает. Если у вас есть завещание, написанное еще позже и у другого нотариуса, предъявите его, это будет оспорено.

— У меня нет никакого другого, но и про это мои́ муж просто забыл! Понимаете, он был стар, болен, страдал потерей памяти и просто забыл, что когда-то, много лет назад, написал это завещание. После этого мы прожили семнадцать лет, столько всего перенесли, лорд так любил меня! Он не мог оставить все Гревиллу, не мог!

И снова нотариус возражал:

— Полагаю, вы просто не обратили внимания, что последнее изменение было произведено за две недели до смерти лорда и касалось обязанности уплаты вашего, миледи, долга. Кстати, есть приписка и более поздняя, что двести пятьдесят фунтов уже выплачены.

Эмма рыдала на груди у Нельсона:

— Надо было не церемониться и заставить Уильяма написать завещание при нас! Я осталась нищей и на улице!

— Но, Эмма, у нас есть Мертон-плеи́с!

— У тебя, а у меня ничего.

— Неужели ты можешь думать, что я считаю его только своим?

— Горацио, у тебя есть жена, а у меня ничего, кроме нищенского содержания и моей несчастной дочери!

— Нашей дочери, Эмма.

Своим эгоизмом она умудрилась обидеть даже обожаемого и обожавшего ее Нельсона.

Немного погодя Горацио протянул Эмме заверенную нотариусом бумагу о передаче ей Мертон-плейс; — Теперь у тебя есть имение.

— Я хозяйка Мертон-плейс? О, Горацио!..

Эмма частенько забывала, что весит раза в полтора больше худого Нельсона.

В данный момент она забыла и о том, что теперь Нельсон остался без дома и надежды его приобрести. Зато тут же… залилась слезами!

— Эмма, что случилось?!

— Нет, нет, забери обратно!

— Почему, почему ты не хочешь принять подарок?!

— Я не хочу продавать Мертон-плейс, он мне дорог.

— Но тебя никто не заставляет его продавать.

— Я не смогу содержать этот дом и буду вынуждена продать. На те крохи, что мне оставил муж, невозможно содержать не то что Мертон, но и простой домик из трех комнатушек.

— Эмма, я буду давать деньги на содержание Мертона, как прежде.

— Но здесь нужно столько переделок, мы же столько всего задумывали.

— Ты выполнишь все, что задумала. Делай, как решишь сама, я полагаюсь на твой вкус.

Конечно, Нельсон понимал, что попадает в немыслимую кабалу, потому что, не выплатив старые долги, сделанные ради покупки дома, он добавлял новые на его переустройство, облагораживание парка, бесконечные приемы, устраиваемые Эммой. Но отказать любимой не мог. Что такое деньги? Он получит еще и еще премиальные, всем ясно, что скоро война и придется топить вражеские корабли, значит, деньги будут.