Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 64

-   Ты не просто со скалы рухнул, ты оттуда рухнул без страховки?!

Для верности, или чтобы до него получше дошло, я от души бью его в коленку, а потом еще вцепляюсь зубами в руку, которой он пытается меня перехватить. И которой, похоже, треснул меня по заднице!

-      Вижу, ты готова к конструктивному диалогу, - сообщает Гроу с самым невозмутимым видом, все-таки сворачивая меня в кулек.

К... к чему я готова?!

Кулек, то есть я, дергаюсь всем телом, но похоже, его захваты - это нечто из разряда непреодолимого, поэтому подергавшись с минуту, я затихаю и говорю:

-   Сейчас ты разожмешь руки, и я...

-   Да, ты позвонишь Леоне, я в курсе.

Хорошо, что в его трейлере мы одни, потому что иначе могли бы быть невинные жертвы. Холодный воздух от напольного кондиционера тянется по голой заднице, которая, к слову, зависла между коленей Гроу, и в целом поза и ситуация - абзац!

-    Нет, я подпалю тебе твой черенок, которым ты думаешь, - сообщаю, мило улыбаясь.

-   То есть пока тебя отпускать нельзя?

-      А ты попробуй, - по ощущениям, милая улыбка превращается в оскал.

-   Танни, я сто раз говорил тебе о том, что твое пламя - это не то, с чем можно играть.

-    А когда до меня не дошло, на сто первый решил шлепнуть меня по заднице?! - ору я. Правда, тут же понижаю голос: не хватало еще, чтобы это кто-нибудь услышал. - Ты идиот, Гроу! Идиот, кретин, набл и вообще чешуйня на ножках! Я тебя ненавижу, и буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь, даже если она будет очень короткой!

А она, судя по всему, будет. Страхи - то есть та куча, о которых я говорила - дружным напором проламываются сквозь трещинку в эмоциях, и валятся на меня один за другим. Я вдруг понимаю, что сгореть для меня - это даже не образ мысли, что завтра или например послезавтра, мой уровень вельта-телец подскочит еще выше, я обернусь драконом и улечу (ну, или уползу) в пустоши, где совершу самосожжение с элементами

«свежее жаркое» для успевших на шоу драконов.

-   Танни, - говорит он. - Посмотри на меня. Была бы охота на него смотреть.

Картина перед глазами такая яркая, что меня начинает трясти. А еще я понимаю, сколько всего не успела. Не успела стать матерью, не успела толком пообщаться с племянниками, не успела на свадьбу к Имери, сделать еще кучу крутых спецэффектов (а меня так прет создавать красочные миры!). На премьеру Ильеррской я тоже не успею, и... и вообще никуда. Ленарда, мне к слову, вряд ли позволят усыновить, потому что я ходячая файерстанция, которая в любую минуту может кого угодно поджечь.

-   Танни!

-      Что?! - снова ору я. - Хочешь опять сказать, что я пренебрегаю мерами техники безопасности? Валяй, говори. Можешь продолжать в том же духе, только ты после съемок свалишь в свой Ферверн, а я просто сдохну!

До меня доходит, как это звучит, и я тут же поправляюсь:

-   Не без тебя. А вообще.

Гроу разжимает руки, чтобы меня перехватить по-другому, я пользуюсь моментом, выкручиваюсь и шмякаюсь на пол трейлера.

-   Танни! - рычит он.

-   Отвали! - рычу я.

Царапаюсь, кусаюсь, брыкаюсь, когда он меня снова тянет наверх, из глаз текут слезы, и кажется, макияжу Ильеррской скоро придет окончательный чешуец. Гроу натягивает на меня шаровары, и за это мне вообще хочется его убить, вой переходит в рычание, а рычание в крик. Кажется, я ему все-таки куда-то попала, потому что он сдавленно шипит, но потом все-таки притягивает меня к себе и говорит - быстро-быстро:

-   Я так больше не могу, Танни. Я не могу отвечать за тебя, зная, что ты делаешь все, чтобы устроить себе еще большие неприятности. Я не могу быть рядом с тобой, зная, что тебе только хуже. Не могу постоянно думать о том, что ты выкинешь в следующий раз, когда меня не окажется рядом. Не могу постоянно думать о том, что не получается тебя уберечь... потому что ты этого не хочешь. Ты больше не хочешь меня, по крайней мере, сознательно, и я устал биться об эту стену. Каждый раз, когда ты меня отталкиваешь - это кошмар. Как только мне кажется, что все становится лучше, все становится еще дерьмовее. Я люблю тебя, Танни, но я не могу изменить все то дерьмо, которое я сделал. Не могу стереть его из твоей памяти, даже несмотря на то, что мне очень этого хочется. Только ты сама можешь перешагнуть через это - если захочешь. Если захочешь.

Последнее он зачем-то повторяет, а я тяжело дышу и всхлипываю. Мне самой кажется, что во мне что-то надломилось, и срастаться не собирается. Могу ли я сейчас сказать, что хочу, чтобы это срослось? И как оно срастется? Если неправильно, это будет как кривой нос или что-то вроде, а отдуваться за это потом будет наше с ним иртханенко, которое ни в чем не виновато. Только в том, что родители у него - долбодраконы.

-   Не знаю, - говорю я, по-прежнему тяжело дыша. - Я не знаю.

-   Не знаешь - или не хочешь знать? Этого я тоже не знаю.

-   Мне нужно решать это сейчас?

-   Нет. Не нужно, - говорит он. Но я понимаю, что нужно.

Прежде всего нужно мне самой, чтобы все, что он озвучил выше, не повышало мой уровень вельта-телец.

-     Ты же понимаешь, что тебе никто не позволит умереть, Танни? - говорит Гроу и разворачивает меня так, чтобы смотреть мне в глаза.

-   Это из разряда «живи и мучайся», да?

-    Нет. Это из разряда «живи и будь счастлива». Мы с Леоной здорово накосячили...

-   А Рэйнар знает?

Гроу осекается на вздохе, потом продолжает:

-     Мы здорово накосячили, и я уверен, что это дерьмо не так просто простить. Но ты постарайся, потому что у тебя это отлично получается. У тебя получается прощать гораздо лучше, чем у меня.

Кондиционер по-прежнему тянет холодом, но в его руках мне тепло. Это обманчивое ощущение, а может быть, не обманчивое, но очень коварное, заставляет меня вспомнить о том, что я еще ничего не решила.

-   Мне нужно идти.

-   Нужно, - соглашается он.

Потом тянется за подставкой с сипроновыми платками и вытирает мне щеки.

-   Вот. Так уже лучше.

Не уверена я, что так лучше. Я вообще ни в чем не уверена.

-   Я скажу вечером, - говорю я. - После танца.

А потом вылетаю из трейлера и быстро иду к своему. Бирек и Гелла, кажется, в шоке, но они не слова не говорят. Я же отчетливо представляю себе свое ближайшее будущее: мое молчание и разрастающаяся между нами пропасть. В перспективе (очень скорой, надо отметить), минус двое друзей.

Которые, между прочим, могли бы прийти на мои похороны. Если уровень вельта-телец все-таки зашкалит.

Что мне сейчас определенно нужно - так это понизить уровень черного юмора. А еще...

-   Ребят, мне очень надо с вами поговорить, - сказала я.

Гелла намек поняла сразу и послала ассистенток. В смысле, кого за кофе, кого куда. Стоило двери за ними закрыться, она запечатала ее спиной и выразительно на меня посмотрела. Бирек тоже поднялся и шагнул ближе, а я глубоко вздохнула. Подалась к зеркалу, осторожно вытащила линзы, моргнула.

-   У меня вот, - сказала я и повернулась к друзьям.

-   Каждый танец - это история! - заявляет семикратный чемпион мира. - Но в вашем танце истории нет.

Гроу смотрит на него так, что в глазах прямо-таки светится: «Это история о том, как один постановщик трюков случайно уронил на постановщика танцев подвесную систему, а потом случайно добавил осветительной стойкой по голове, и так пять раз».

-   Вот вы какую историю хотите рассказать? - Он смотрит на меня, а я понимаю, что так и не вспомнила его имя. Надо будет у Лиры спросить, что ли, когда выдастся пара свободных минут.

-   Не цепляйся к ней, - рычит Гроу.

На себя бы так рычал, когда был режиссером. Правда, когда он был режиссером, у нас все было в разы сложнее... и проще.

Семикратный чемпион хочет что-то возразить, но потом все-таки меняет тон.

-   Танни. Какую историю ты хочешь рассказать своим танцем?

Если говорить правду, это история «отвалите от меня», но я понимаю, что такой ответ не пойдет. Во-первых, на меня смотрит Джамира и остальные, а во-вторых... во-вторых я понимаю, что мне нужно сделать этот танец. Этот танец - начало всему, отправной момент, с которого началась история Теарин и Витхара. Если я не станцую так, что это зацепит зрителя, никто не поверит, что такой супер-весь-из-себя-крутой Даармархский мог на нее запасть.