Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 75

Тишина, разделяющая нас, с каждой минутой все сильнее врезалась в сознание. Потом он, наконец, произнес.

-   Я верил в то, что ты вернешься ко мне, - это прозвучало горько, - и ты вернулась. Совершенно иной.

-     Скажешь, ты остался прежним? - я повела плечами, сбрасывая его руки.

Потом снова повернулась к океану, стянула туфельки, которые окончательно промокли, и села на песок.

-    Нет, - подтвердил он, садясь рядом, - не остался. Когда-то я верил, что все в мире подчиняется законам силы и старшинства. Что я смогу уберечь свою страну, себя и любую, кто будет рядом со мной.

Мне вспомнилось, как в детстве мы с отцом, мамой и Сарром выбирались, чтобы отдохнуть у реки. В Ильерре не так много песка, но есть один островок, где берег полностью песчаный, и вот там отец впервые научил нас строить красивые замки. Сарр был совсем крошечным, поэтому основная его задача заключалась в том, чтобы натаскать нам воды для глубокого рва. Он зачерпывал воду с помощью соусницы, которую мы брали на обед, и случайно выронил ее на самую высокую из башен. Башня развалилась на глазах, вода залила другие, и они «поплыли», а соусница вонзилась в центр красивого двора, который я разрисовывала острой палочкой минут пятнадцать.

-   Ты все испортил! - крикнула я. - Смотри, что ты наделал!

В глазах брата отразился самый настоящий ужас и заблестели слезы, но отец вскинул руку.

-    Это всего лишь башня, - сказал он. - Всего лишь замок, который мы вместе сможем отстроить заново. Вместе, Теарин.

Он строго посмотрел на меня.

-      Потому что мы семья, и потому что только вместе мы можем исправить то, что разрушено.

Наши с Витхаром руки лежали на песке. Мы не касались друг друга пальцами, но между ними почти не было расстояния. Это «почти» разделяло нас сильнее, чем дорога от Аринты до Ильерры и семь лет.

-   Расскажи мне о своих родителях, - попросила я.

-   Кажется, я уже говорил, что мать была северянкой?

-    Ты говорил, что она стала иртханессой ради отца. Говорил, что твой дед считал этот поступок блажью, и что общество так до конца и не приняло перворожденную, которая когда-то была наложницей.

-   Не думал, что ты это помнишь.

-   На память я никогда не жаловалась.

-    Что ж... - Витхар помолчал. - Я помню маму, когда она общалась с людьми. Люди любили ее, ее называли Северным солнцем. Она никогда не делала разницы между знатью и простыми людьми, возможно, именно это ей и не сумели простить.

-   А отец?

-    Отец был от нее без ума. Когда он смотрел на нее, мне становилось жарко. У матери был ледяной огонь, но никогда в жизни я не чувствовал пламени, опаляющего сильнее, чем когда она брала его за руки.

Впервые за последние несколько минут я повернулась к нему и увидела, что он улыбается. Небо, я никогда раньше не видела, чтобы он так улыбался - беззащитно и просто.

-    У них было не так много времени. - Он повернулся ко мне, и улыбка треснула, как отсыревшая фреска. Предыдущее ощущение рассыпалось, сменяясь привычным мне образом правителя Даармарха. Того, каким я видела и знала его всегда. - Но оно у них было. В отличие от нас с тобой.

Я кивнула.

-     Прости меня за это, Теарин, - произнес он. - И прости за то, что принес тебя сюда. В моих мыслях мы были здесь бесчисленное множество раз, и всякий раз наш разговор заканчивался по-разному.

-   По-разному - это как? - спросила я.

-      Ты снова бросала мне в лицо обвинения. Ты разворачивалась и уходила, не желая со мной разговаривать. Ты оставалась, и...

-   И?

-   И это было самое страшное. Потому что я никогда до конца не верил в то, что ты сможешь меня простить. Так оно и случилось.

Какое-то время он смотрел на меня, а потом сказал:

-   Осторожнее, когда будешь взбираться. Не порань ноги.

То, что начался оборот, я почувствовала быстрее, чем поняла. Огонь и мощь, которые в нем за эти годы стали еще сильнее. Окутавшая мужчину алая дымка раскалила воздух, и я стремительно поднялась. Звериный отклик, ударивший в меня всей своей силой, заставил отпрянуть. Теперь я видела, как размываются мужские черты, как стирается грань между человеком и драконом.

Спустя мгновение раскинулись мощные крылья, о воду ударил шипастый хвост.

Волна, идущая к берегу, раскололась надвое, разошлась, взлетела в воздух тысячами искрящихся на солнце брызг. Я обернулась на широкие листья пальмы, на тень и дорожку, уводящую вглубь острова. Там, в конце коридора из деревьев, виднелся дом. По-прежнему в идеальном состоянии, словно отстроенный вчера, он ничем не напоминал роскошные дома нашей аристократии или даже каменные домишки горожан. Рожденный на острове, полностью из дерева с крышей, которую, очевидно, перестилали совсем недавно, он навсегда останется домом его родителей, где в любви началась новая жизнь.

Не знаю, помнил ли Витхар о том, что говорил мне об этом, но я помнила.

Эта мысль почему-то заставила меня улыбнуться. Потом я глубоко вздохнула и повернулась.

Впереди меня ждали несколько дней в качестве гостьи в Аринте, а потом - путешествие длиной в целую жизнь.

Что же, так тому и быть.

Я наклонилась, чтобы подхватить накидку, но обрушившаяся на берег сильная волна накрыла ее раньше, чем я успела вздохнуть. Зеленая дымка ткани рыбьим хвостом зазмеилась под водой, сверкнула под пеной и навсегда исчезла в океане.

Я проводила взглядом безбрежную гладь и шагнула к расправившему крылья дракону.

Глава 16. Теарин - Танни

Хайрмарг, Ферверн

-   Спустя семь лет, наверное, нереально простить? - спрашиваю я.

-   Что?

Мне показалось, или Леона подпрыгнула? Очень даже может быть, что не показалось: у нее закушена губа, что в исполнении Первой леди - эмоция высшего уровня. Она тут же приходит в себя, перестает кусать губу и смотрит на Рэйнара. Он, словно почувствовав ее взгляд, отрывается от планшета, и смотрит на нее. Мне так и хочется сказать: «Эй, ребята, так нечестно, мне не с кем играть в гляделки», - но я сама себе это устроила. Наверное, если бы здесь был Гроу, в этом флайсе, мы были бы на равных. Прикольные у нас получились бы команды, два на два.

Я сейчас что, всерьез подумала про себя и Гроу в одной команде?

-   Ты сейчас о чем? - интересуется Леона.

Поклясться могу, она ничего Рэйнару не говорила, но он закрывает уши наушниками. Хотя лично я проверила бы, стал он там что-то слушать или нет, никогда нельзя верить Председателям.

-   Об Ильеррской, - я разворачиваю к ней телефон с архивами.

За окнами уже светло, и даже снега нет, только вдалеке, в горах, за которыми в одну сторону ледяные воды, в другую - пустоши. Фервернцы умудрились назначить заседание на утро. На утро! Нет бы в обед или ближе к вечеру, но у них все важные дела решаются по утрам.

Фервернцы, что с них взять.

-   А, - говорит Леона. - Ну, полагаю, что нет.

-   Не просто?

-   Нет, - она качает головой. - Поэтому до такого лучше не доводить.

-   Зачем ты подсунула меня Гроу?

Мою сестру непросто вывести из себя, но сейчас она моргает.

-   Что, прости?

-    Да ладно, я все знаю. И ты все знаешь. Давай хоть сегодня не будем играть в эти игры, Леа, - я очень хочу подвернуть под себя ногу, но кто бы знал, как это сложно сделать в деловом костюме. Даже если он брючный.

-   Я никогда с тобой не играла, Танни.

-    Да ну? - я щурюсь. - И когда не сказала мне про смертную казнь для Мелоры, ты тоже не играла?

-   Нет, - она складывает руки на коленях, потом смотрит на меня. - Для меня все это было... полное дерьмо.

Да, наконец-то она начала снова называть вещи своими именами.

-    Я узнала про то, что информационные атаки связаны с Ферверном.

Про всю эту...

-   Можешь не говорить, я додумаю, - я сцепила руки на коленях, потом расцепила. - Ты мне лучше скажи, кто и как решил, что мне будет лучше побыть вдали от Гроу.