Хрустальное пламя (СИ) - Рутберг Мила - Страница 27

К ним тут же подбежали люди. Они звали и закидывали их вопросами. Стефания была без сознания. Кто — то попытался отстранить девушку от командора и взять на руки, но он не позволил. Ему казалось, что если он выпустит ее из объятий, то потеряет ее навсегда. Медленно встав, он, поднял ее на руки и прижав к себе, пошел к кару.

— Карл сядь за руль, — крикнул он пожилому управляющему. — Гони в больницу!

Они быстро загрузились на заднее сидение. Дэв так и не выпустил девушку из рук.

Он обессиленно закрыл глаза, молясь всем старым и новым богам, чтобы с ней только все было хорошо.

Глава 18

Глава 18

Кар быстро домчал их до госпиталя. Капитан ворвался в приемный покой на ходу крича: — Помогите! Ей нужна помощь!

Вокруг все засуетились, задвигались, задавая ему кучу уточняющих вопросов. Он был в ярости, потому что не имел ответов на большинство вопросов, чувствуя иссушающую беспомощность от того, что не может помочь девушке.

Ее наконец вырвали из его рук, положили на каталку и куда — то повезли. Он попытался следовать за ней, но был остановлен персоналом. В реанимацию посторонних не пускали.

Он остался в коридоре, глядя сквозь круглые окошки дверей на то, как ее с кислородной маской на лице увозят на каталке.

Дэв обессиленно прислонился к стене и медленно сполз по стене, сев на пол, опустив голову и накрыв ее руками. Так, без движения, он просидел несколько часов, не реагируя на настойчивые просьбы персонала пойти домой, ну или хотя бы пройти в зал ожидания. И только когда он услышал знакомый голос Миры, которая, уже в униформе врача, уговаривала его подняться и идти за ней, он послушался.

Медленно пошатываясь он последовал за ней.

— Как она? — Вот все что интересовало сейчас мужчину.

— Кризис миновал, но она в коме.

— В коме? И когда она придет в себя? — спросил он.

— Этого никто не знает. Как только ее организм будет к этому готов. Это может случиться уже завтра, может через месяц, а может и затянуться. Нам остается только ждать. Но организм у нее крепкий, она молода и здорова, так что прогнозы оптимистичные, — пыталась успокоить его Мира.

— Где она сейчас?

— Ее перевели в отдельную палату и она находится под постоянным наблюдением.

— К ней можно?

— Нет, пока нельзя. Может завтра, если в ее состоянии ничего не изменится. Едь домой. Переоденься и отдохни, ты ей не поможешь если свалишься сам.

Дэвиен не хотел уезжать. Ему казалось, что если он уедет сейчас, то больше ее уже не увидит. Он знал, что эта мысль иррациональна, но не мог избавиться от нее.

И наверное он бы так и остался в больнице, но обстоятельства были явно против этого. Вечные обязанности, будь они прокляты, не дали погрузиться в отчаяние и заставили действовать. Все от него что — то хотели: каких — то поступков, решений. Коммутатор разрывался.

В отсутствие Оуэна, которого Дэву страшно не хватало в эту минуту, место его занял заместитель старпома и начальника охраны шахты, достаточно молодой, но уже хорошо зарекомендовавший себя валорец Нилл.

Дэвиен разговаривал с пожарными, со страховщиками, с рабочими, с клиентами, с банками и бухгалтерией. Коммутатор не умолкал.

Пожарные сказали, что это был явный поджог. И если бы не вмешательство аврорианки и ее власти над огнем, пламя не удалось бы остановить так быстро и большая часть здания вместе со строящимся конвейером, ведущим в тоннель, сгорела бы за несколько часов.

Дэв знал, как знали очевидно и злоумышленники, чем это грозило договору с Синдикатом. К счастью вмешалась Стефи и спасла не только завод, но и их всех.

Благодаря ее помощи пожар удалось остановить прежде, чем разрушения стали необратимыми. К счастью подожгли снаружи, так что вначале пострадали внешние стены и крыша, а не дорогостоящее оборудование внутри завода и не конвейер находящийся в процессе постройки.

Сейчас все силы были брошены на восстановление крыши и стен. Дэв ожидал что максимум через две недели они смогут возобновить нормальную работу завода.

Конечно страховщики требовали экспертизы и платить пока не хотели, но даже собственных средств предприятия должно было хватить на восстановление. Этих средств не хватило бы, если бы повреждения были больше и у Дэва было ощущения, что и это было поджигателям известно.

Поджог требовал расследования. Независимого расследования. Лучшим в этом был Вульф, но Дэв знал что друг вряд ли сможет ему сейчас помочь.

Во — первых, с ним была Гея, которой на Валору путь, до тех пор пока не будут добыты амулеты, был заказан. А во — вторых, Вульф упоминал, что ему нужно доделать какой- то заказ, отвезти что- то. Сейчас Дэв жалел, что не спросил об этом поподробнее. Но тогда на Зоорге они так спешили оторваться от гаргов, что на выяснение деталей времени не было.

Командор все — таки попытался связаться с разведчиком, но ответа не получил. Это вызвало смутное беспокойство. По его расчетам Вульф уже должен был бы завершить это свое задание. Однако насущные проблемы отвлекли командора от этих размышлений.

Хотя какие бы проблемы не занимали его мысли, неустанная тревога за Стефи не отпускала мужчину ни на минуту. Она была в коме уже неделю. Он приезжал каждый день, но мог оставаться всего на несколько часов. Его пускали и он сначала тихо, а потом, когда врачи ему сказали, что люди в коме кажется слышат и с ними полезно говорить, он стал говорить.

Он рассказывал то, что занимало его, проблемы на заводе, подозрения о злоумышленнике. Потом он осмелел и начал рассказывать о своих чувствах к ней: что он почувствовал, когда впервые увидел ее впервые, как ему нравилось целовать ее, как он любил ее смех и уважал за заботу о подругах.

Он даже признался что видел сны с ее участием. Давно он так много не говорил. И никогда так откровенно пожалуй, тем более с женщиной. И чем больше он говорил с ней тем ближе она ему становилась. А говорил он много.

Он знал, что времени у него мало. Лишь до тех пор пока она не выйдет из комы. Решение было принято. Когда он нес ее с этого поля, после тушения пожара и думал что она умрет, он понял, что не сможет пережить это еще раз. Еще раз потерять ее. А это обязательно произойдет, если она останется на Валоре. Он не мог этого допустить. Дэв только надеялся, что у него хватит силы отпустить ее.

Через две недели, как и планировали они возобновили переработку. Он все так же продолжал каждый день приезжать к ней. Теперь он читал ей книги, он знал как она любила книги. Ему казалось, что она слышит его.

А потом она очнулась. Это произошло почти через месяц после происшествия. Дэву позвонила Мира и радостным голосом сказала, что Стефи пришла в себя и чтоб он приезжал как только сможет.

Для него же это звучало как приговор. Он знал, что это начало конца. Впервые за месяц он не поехал в больницу, метаясь по дому как дикий зверь. Затем оделся и поехал на завод. Что угодно, лишь бы удержать себя подальше от нее. На заводе он рычал и чуть ли не бросался на любого, кто подворачивался под руку.

После очередного срыва управляющий тонко намекнул, что капитану было бы лучше поехать домой. Как же хотелось Дэву послать и его. Но к пожилому управляющему он испытывал уважение и с трудом, но сдержался.

Так что он решил поехать домой и напиться, тупо напиться…. Что с успехом и выполнил. Не то чтобы это принесло хоть какое-то облегчение.

Последующие дни тянулись медленно — похожие друг на друга. Похмелье, работа, больше работы, поздний ужин, который ему посылала добрая тетушка и который он почти никогда не трогал и заменял Елийским со льдом. Мало льда и много Елийского.

Он каждый день получал отчеты от Миры о самочувствии аврорианки. Та вначале спрашивала о нем, но в последнее время перестала, что Дэва страшно бесило. Хотя он и понимал, что сам в этом виноват. Он так и не набрался смелости навестить ее. А чего собственно он ожидал? Что она будет вечно ждать его? Он злился, бесился, громил кабинет и пил, сидя где — нибудь в углу, не отрывая взгляда от оберега, который она когда-то ему подарила ему. И так по кругу.