Разведчики - Чехов Виктор Григорьевич - Страница 62

На небольшой лесной полянке собралось несколько сот человек, вооруженных винтовками, автоматами. Девушки, парни, старики, дети окружили своего командира Бедняцкого, удачно бежавшего из тюрьмы и пробравшегося к своим партизанам. Он стоит на небольшой, грубо сколоченной трибуне. Всем видно его лицо с правильными чертами и упрямо падающей на высокий лоб темно-русой прядью волос.

— Товарищи! Не так давно гитлеровцы сообщали о своем большом наступлении. Не наступление было у немцев, а отступление. — Он поднял зажатые в кулаке только что полученные с «Большой земли» газеты. — Вы сами были свидетелями объявленного немцами траура: это они оплакивали уничтоженные под Сталинградом гитлеровские дивизии!

— Ура!! Ура!! — раздались возгласы.

Бедняцкий продолжал:

— Сейчас я могу сообщить подробности этой великой битвы. С десятого января 1942 года по 2 февраля сорок третьего года было захвачено 750 самолетов, 1 550 танков, 6 700 орудий, 1 462 миномета, 8 135 пулеметов, 90 000 винтовок, 61 102 автомата… И еще много всякого военного имущества. В плен взяли девяносто одну тысячу человек, в том числе 2 500 офицеров. 24 генерала и фельдмаршала Паулюса. Убито фашистов было 147 200 человек…

— Ура!!! — загремело и долго перекатывалось из края в край поляны.

Стоявший рядом с Бедняцким дед Охрим дернул его за рукав:

— Товарищ командир, разрешите мени сказать.

— Слово имеет старый партизан Ефрем Петрович Шохин! — крикнул Бедняцкий, но голос его потонул в общем крике: — Дед Охрим, давай! Ефрем Петрович, говори!..

Кряхтя, дед Охрим влез на трибуну, снял с головы старую солдатскую шапку. Ветер взъерошил на затылке бахромку волос. Со всех сторон деда бережно поддерживали крепкие руки.

— Дороги товарищи! — приложив шапку к груди, начал он. — Хто я и що я — вы знаете. Може, и мои сыны, Мыкита та Михайло, пид Сталинградом хвашистив былы. И мы тут их бьемо и будем бить. У нас у всих таки думки: нимця зничтожить та дождаться Червоной Армии. Теперь не довго ждать. Бач, траур объявылы! Мало нимци потраурствовалы. Зараз воны каждый дэнь будуть помынки справлять. У восемнадцатом годи давалы им духу? Давалы. И зараз даемо. Вы глядить: наш Деснянский, Дубычанский та Мыхайло-Коцюбынский районы живуть по нашим советским законам. Школы у нас е, колгоспы, сельрада е. Нимцив там и на раз нема…

— И не будэ! — раздался из толпы голос.

— Як сунуться у наши районы, там им и капут, — продолжал дед Охрим, — це дуже правильно. А тильки хочу я вам ще сказать, як разведчик: нашому товарищу командирови я вже докладував — щось затевають хвашисты, треба нам усим дывыться у два глаза. Бач ось скильки зараз у лиси народу. Усяки — и мали и стари. Охранять их мы должны, спасти от хвашистав! — Дед Охрим, так же кряхтя, слез и повернул к Бедняцкому свое морщинистое лицо: — Чи я чого лышнего не сказав?

Митинг продолжался. Партизаны говорили об укреплении лагеря, о партизанских налетах на фашистские подразделения.

Несмотря на тяжелое положение на фронтах, гитлеровцы, обеспокоенные чувствительными для них ударами черниговских партизан, решили снять с передовой одну дивизию и послать в Междуречье для ликвидации партизанских районов.

Первого мая Надя перехватила радиосообщение о переброске гитлеровских войск в район Деснянска. Это подтвердилось донесениями разведчиков и показаниями пленных. В деснянской комендатуре, в полицейском управлении, не скрываясь, толковали о прибытии мадьяр.

Сообщив об этом командиру партизанского отряда Бедняцкому, Гладыш вместе с ним принялся за укрепление обороны. Они советовались со многими командирами, на наиболее ответственные участки посылали коммунистов и комсомольцев. Очень беспокоили новички, прибывающие в отряды; и хотя командиров предупреждали о тщательной проверке людей, о размещении незнакомых между старыми партизанами, не все прислушивались к советам Бедняцкого и Гладыша. Многие командиры партизанских отрядов в погоне за численностью принимали непроверенных людей…

Первыми с фашистско-мадьярскими частями столкнулись партизаны Михайло-Коцюбинского района. Устроив засады во многих местах, заманили мадьяр «в мешок», открыли сильный пулеметно-автоматный огонь. Более половины наступающих уничтожили, остальных обратили в бегство.

Много трофеев захватили тогда партизаны. У одного из гитлеровских офицеров нашли карту с обозначением всех партизанских сел и лагерей. Это дало возможность улучшить оборону.

Успех михайло-коцюбинцев окрылил остальных.

Но в первых числах мая фашисты начали общее наступление. Вскоре Бедняцкому и другим командирам стала ясна тактика врага: загнать все партизанские отряды в Междуречье и там уничтожить.

Двенадцатого мая тысяча девятьсот сорок третьего года каратели вступили в партизанский район. Две дивизии мадьяр, вооруженных с головы до пят, с артиллерией, минометами, танкетками двигались вперед, уничтожая на своем пути все живое. Девять «юнкерсов» бомбили села, лес, лагеря. Не прекращали огня артиллерия и минометы.

И вот здесь роковым образом сказалась ошибка командиров, принявших непроверенных людей. При первых же разрывах бомб и снарядов многие из новичков бросили оружие и убежали.

Далекие раскаты орудийных выстрелов не застали Гладыша врасплох. О продвижении противника он был хорошо осведомлен.

При первых донесшихся орудийных залпах Гладыш вышел из шалаша. Нигде ни дыма, ни огненно-черных фонтанов разрывов. Кругом высокие сосны, над ними голубое небо.

— Королев, Надя, укройте приемо-передатчик у старой березы. Надя, останетесь здесь до нашего прихода; Королев, поедете со мной на вырубку к Шохину. — Гладыш, захватив пистолет, с автоматом за плечами пошел в лес, где у него спрятан был первый трофейный мотоцикл, позволявший часто посещать партизанский отряд и шалаш на вырубке.

Кроме Шохина и Васыля, он застал там деда Охрима и Галю.

— Товарищ Ким, — обратился Шохин к Гладышу, которого партизаны знали только под этим именем, — вот Галина сообщила, что в лагерь прибыли еще женщины с детьми. Они привели с собой много скота…

Гладыш кивнул головой. Он знал об этом, вернее, знал, что так будет. Обернулся к Васылю:

— Надо помочь вывести женщин и детей в безопасное место. У Бедняцкого каждый человек на учете, поспеши. Вернешься на первую явку. Скажи Бедняцкому, что к шоссе дорога еще свободна. Надо проверить и отвести беженцев на ту сторону шоссе. Если прорваться уже будет нельзя, пробирайтесь к далеким болотам, это наиболее безопасные места. Иди, не теряй времени.

Когда Васыль и Галя ушли, Гладыш обратился к Шохину:

— Я должен вернуться на Выдринское болото. Тебе разрешаю помочь партизанам. Если не обороняется перешеек между болотами, который мы с тобой вчера осмотрели, — займи его с пулеметом, попробуй заминировать подходы к болотам. Согласуй свои действия с Бедняцким. Сбор, как условились.

Шохин приложил руку к кепке, он был в гражданской одежде и от этого казался каким-то простоватым.

Дед Охрим низко поклонился Гладышу:

— Вот, Кузьма Савельич! Пришло время попрощаться. Дякую вас от щидрого серця! Може, бильш не побачимось. — Он еще раз поклонился, потом, движимый порывом, обнял Гладыша. — С тобой, Петро, не прощаюсь, разом будемо хвашистив быть. Прощайте, хлопци. Зараз быйте хвашистську погань, не давайте ей спуску! Так я, Петро, пиду до тих болот… — Вскинув автомат, дед засеменил к лозняку…

Мягкий ветер перебирает листья и травы. Земля усыпана золотистыми бликами просочившихся сквозь листву лучей солнца. И от этого пестрые палатки, сделанные из одеял, половичков, ряден, кажутся разукрашенными, словно в праздник. Но хмуры лица женщин у маленьких костров. Собрались они здесь со многих деревень и хуторов, спасаясь от карательных фашистских дивизий. Бок о бок с партизанским отрядом все же легче, да и не хотят они быть под властью оккупантов. Взрослые в лагере ходят и разговаривают тихо, все насторожились, знают — фашисты близко. То там, то здесь прозвучит в лесу звонкий ребячий смех и сразу оборвется от строгого материнского окрика.