Сапфировое пламя (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 56

Его глаза наполнились слезами.

Я сжалилась над ним.

— Добро пожаловать в Техас. Этот «маленький болгарский перчик», горящий у тебя во рту, называется хабанеро. Ванная комната дальше по коридору, первая дверь налево. Не будь героем, Алессандро. Выплевывай. У меня нет времени везти тебя в больницу.

— Чур, я буду придерживать ему волосы, пока он будет блевать, — объявила Руна.

— Прекрасно, — сказала Арабелла. Тогда мне остается гладить его по спине и приговаривать: «Хорошо, хорошо».

Очевидно, они с Руной были на одной волне.

Алессандро резко повернулся и вышел из кухни.

Я держалась, пока не услышала, как закрылась дверь ванной, и рассмеялась. Руна опустила голову на стол и пискнула. Моя сестра захихикала, издавая фыркающие звуки.

— Это было зло, Каталина, — выдавила Руна между приступами смеха.

— Я попросила его отдать перец обратно. Он видел, как я надеваю перчатки.

— Ага, — простонала Арабелла.

— Ты видела выражение его лица? — Я так смеялась, что у меня даже слезы потекли. Возможно, отчасти это была истерическая реакция на все, что произошло с тех пор, как Августин вытащил меня из постели три дня назад, но мне было все равно. Это было так приятно.

Леон вернулся на кухню и положил на стол листок бумаги.

— Пока ты в хорошем настроении.

Я вытерла слезы предплечьем и сосредоточилась на словах. «Цель этого письма-требования — полное возмещение моего личного имущества, уничтоженного 6 января сотрудником «Детективного агентства Бейлор»…» Бла-бла-бла…

— Двадцать три тысячи долларов?!

Леон сделал шаг назад.

— Помни, я твой любимый кузен, и ты меня любишь.

— Нам заплатили всего семь тысяч за «дело Ярроу». А ты подставил нас на шестнадцать тысяч. Как же так, Леон?

— Я могу объяснить. Я добрался до дома, чтобы встретиться с женщиной-бухгалтером, а ее муж выбежал в пижаме и начал кричать, что она из-за паники заперлась в комнате с их малышом.

— И ты позвонил в полицию. Потому что именно так мы поступаем, когда оказываемся в ситуации с заложниками. Мы ведь подчиняемся правоохранительным органам, не так ли? Потому что у них есть власть и юрисдикция, а также они опытные переговорщики с заложниками, верно, Леон? Потому что мы не можем взять на себя ответственность за разрешение кризиса с заложниками, поскольку не знаем, что делаем. Потому что мы не хотим, чтобы кто-то умер, и не хотим, чтобы на нас подали в суд.

Леон поднял руки вверх.

— А на кого не подавали в суд?

— На нас! На нас никто не подал в суд. И на нас не подадут в суд, если я не похлопочу. — Ты звонил в полицию?

Алессандро выбрал именно этот момент, чтобы вернуться на кухню. Он был бледен, глаза его налились кровью, а руки слегка дрожали.

— Ты должна была быть там, — сказал Леон. — Я принял ответственное решение. Время не ждало.

— Бред сивой кобылы. Дорога от нашего дома до того района занимает двадцать минут. Ты позвонил сюда, убедил бабулю и Арабеллу взять Кирпичик и ждал их двадцать минут, пока они приедут. А потом вы втроем подумали, что было бы здорово проехаться на Кирпичике через весь дом. В буквальном смысле!

— Звучит плохо, когда ты так говоришь, — сказал Леон. — Но мы спасли заложника.

— Нет, вы подвергли опасности жизнь ребенка.

Арабелла дернулась.

— Строго говоря, это был не совсем ребенок.

Я повернулась к Леону. Он вздохнул, выглядя смирившимся, и поднял свой телефон. На нем белый мужчина средних лет держал в руках гигантского рыжего кота.

— Что это?

Леон заметно напрягся.

— Это Тунец. Также известный как малыш.

— Я тебя убью.

Леон попятился.

Я бросила нож и схватила хабанеро.

— Подойди-ка сюда.

— Что это на тебя нашло? — Леон попятился, держа кухонный островок между нами. — Ты всегда такая спокойная и рассудительная.

Я обходила островок вокруг, приближаясь к нему.

— Я пытаюсь раскрыть убийство и похищение, на нас нацелился консорциум убийц, нам пришлось нанять самую дорогую частную армию в стране, чтобы сохранить наши жизни, я понятия не имею, как за это платить, и вместо того, чтобы зарабатывать деньги, ты решил загнать нас еще глубже в долговую яму. И все из-за кошки в семейной ссоре!

— Я не знал, что это кошка, пока мы не выломали дверь. Он сказал малыш, а не пушистик.

Мы сделали полный круг вокруг островка. Я указала Арабелле.

— Хватай его.

Моя сестра покачала головой.

— Я тут ни при чем.

— Ты была за рулем Кирпичика. Ты тоже в этом замешана. Я глава Дома, и я приказываю тебе схватить его, чтобы я могла засунуть этот перец ему в нос.

Алессандро встал на моем пути, обнял меня за талию и поднял. Все замерли. Он без всяких усилий держал меня в пяти дюймах над полом. Он прикасался ко мне.

Леон рванул к дверному проему.

— Отпусти меня, — прорычала я.

— Нет, власть снесла тебе крышу.

— Алессандро!

— Сейчас восемь пятнадцать, — сказал он. — У нас есть более крупная рыба для жарки. Позвони Линусу. Или я продолжу держать тебя вот так. Я не против.

Руна поднесла руки ко рту, сделав пальцами воронку, и драматически прошептала:

— Дверь номер два.

Буря эмоций угасла во мне.

— Я позвоню.

Алессандро опустил меня обратно на пол. Он задержал меня в объятиях еще на один долгий вдох и медленно отпустил. Я подошла к разделочной доске, бросила нарезанные хабанеро в миску и стянула перчатки.

— Арабелла, пожалуйста, положи это в кухонный комбайн, включи на полную мощность на три минуты, вылей в кастрюлю и туши десять минут. Не дай ему сгореть. Кроме того, я возьму твой «Мерседес» для этой поездки.

— Да, Ваше Высочество.

Я скорчила ей гримасу и потянулась к телефону.

Как только мы сели в машину, Алессандро снова превратился в убийцу. Тот лоск, который он демонстрировал на кухне, растворился в спокойной настороженности. Он не был на грани, но был готов, его магия свернулась и кипела прямо под поверхностью. Сейчас он развалился на пассажирском сиденье с закрытыми глазами. Мы ехали на запад, в Кэт-Спринг, крошечный городок примерно в часе езды от Хьюстона.

Алессандро мог быть многоликим. Одним Алессандро был в «Инстаграме», перед моей семьей он предстал очаровательным и безобидным. Был также сексуальный Алессандро, флиртующий и слишком горячий для реальной жизни, позирующий на моей кровати и гладящий мою собаку. Был граф Алессандро в дорогом костюме, сшитом на заказ, и Алессандро Превосходный — пугающе компетентный, его сила казалась непроницаемой стеной, окружавшей его на испытаниях. И ни одна из этих личностей не была ложью. Он надевал их, как одежду, по соответствующему случаю.

Но по умолчанию он был расслабленным, но готовым убийцей. Убийцей в покое. Вот кем он был, когда ему не нужно было быть никем другим. Интересно, видел ли его когда-нибудь таким кто-нибудь, кроме меня?

Скорее всего, видели. Как раз перед тем, как он их убивал.

— Сколько людей ты убил?

Он глянул на меня.

— Почему это важно?

— Я просто хочу знать.

— В этом разговоре нет ничего хорошего. Как ты это количество оценишь? Какая же правильная цифра? Больше десяти? Больше двадцати? Когда я стану чудовищем, изгнанным с семейных обедов?

Что вызвало это?

— Ты хоть знаешь, сколько людей ты убил?

— А ты?

— Трое повержены моим мечом в «Кейстоуне». Еще трое наверху по моему приказу, я не стала делать это сама, но это была я. Еще двое на эскалаторе. И Лоуренс. Итого, девять.

— Впечатляет. Если ты будешь продолжать в том же духе, то через пару лет сможешь догнать меня.

— Это основано на среднем количестве убитых людей в неделю?

Он посмотрел на меня.

— Я просто спрашиваю, потому что в среднем год длится примерно пятьдесят две недели, два года — сто четыре, а при численности девять убийств в неделю… девятьсот тридцать шесть…

— А твой мозг когда-нибудь отдыхает? — спросил он.