Лесной глуши неведомые тропы (СИ) - "Ядовитая Змея" - Страница 21

Он хмыкнул.

— Обед-то ты уже пробегала. Теперь к ужину будет.

Я настороженно зыркнула на него: не сердится ли? Но в болотных глазах не сверкали гневные молнии, и я облегченно выдохнула.

— Ты разве дома ужинать будешь?

— Да, — скупо подтвердил он. — Завтра с утра снова на охоту пойду.

Я припомнила слова мясника и, чтобы не забыть, проговорила их сразу:

— Мясник просил напомнить тебе о долге.

— Да знаю я. За тем и иду.

— Ты что, пообещал ему еще одного кабана? — удивилась я.

— Пришлось, — кивнул Энги не слишком-то радостно.

— А за что?

— За серебреник, — буркнул он с неохотой. — Торговался, гад, что грешник перед пеклом. Возьмешь там, на столе.

Несмотря на невеселые дневные хлопоты, я почувствовала, что мои губы растягиваются в улыбке.

— Да благословят тебя старые духи, Энги, — искренне поблагодарила я, радуясь, что еще одной плетью стало меньше. Одну-то как-нибудь вытерплю.

Он смущенно отвел глаза.

— И вот что, Илва… Я там ночью наговорил тебе всякого… Забудь это все.

— Почему? Ведь ты не сказал ничего плохого.

— Потому. О том никому не надо знать. Поняла?

— Поняла, — я согласно кивнула. — Не бойся, я никому не скажу.

— А за остальное… прости. Я не должен был распускать руки. Хмель попутал.

— Да ты ничего не…

— И зла на меня не держи.

— Я не злюсь на тебя, Энги. Только ты бы… кхм… пил поменьше.

— Поглядим, — хмуро ответил он и повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговаривать больше не намерен.

Я пожала плечами и вошла в дом. Превозмогая отвращение, разделала мясо и поставила в котелке в печь — тушиться вместе с овощами. Сама же полюбовалась на добытый Энгилардом серебреник, достала из-под кровати свою шкатулку с драгоценностями и бросила монетку туда. Мой взгляд привлек нарисованный угольком портрет Ульвы; я достала его и положила на подушку, присев на лежанку рядом. По соседству с портретом пристроила и свою подружку-куколку, а затем зажала между ладоней сложенный в несколько раз лист бумаги с зарисовкой из книги. Закрыла глаза и стала молиться.

— Помогите мне, мои дорогие. Заклинаю вас духами забвения, заклинаю самой жизнью: помогите мне справиться с тем, что задумала. Научите, наполните правдой и исцелением руку мою. Сделайте так, чтобы у меня получилось.

Потеряв счет времени, я молилась до тех пор, пока во дворе не прекратился стук топора, а на крыльце не послышались тяжелые шаги. Вздрогнув, я быстро собрала свои сокровища и сложила в шкатулку, оставив сверху лишь исписанный листок. Когда хлопнула внешняя дверь, я успела захлопнуть крышку и проворно затолкать шкатулку под кровать, чтобы избежать лишних вопросов.

Жаркое к тому времени уже поспело, наполняя избу аппетитным ароматом. Урчание в животе Энги недвусмысленно подсказало мне, что пора бы накрывать на стол.

— Голова не болит? — я пододвинула к нему кружку с целебным отваром, который приготовила еще утром.

Вместо ответа он бросил на меня настороженный взгляд.

— Посмеяться решила?

— Нет, с чего ты взял? — удивилась я, но затем вспомнила, как часто, должно быть, смеялись над Энги односельчане, и допытываться не стала. — Тебя Мира добром поминала. Спрашивала, отчего не заходишь к ней больше.

Он опустил глаза в стол, а я поставила перед ним дымящуюся тарелку.

— Все кости мне перемыли? Не пойду я к ней больше — так и передай.

— Чем же она тебе на этот раз не угодила? — стало даже обидно за подругу, которая всерьез влюбилась в непутевого ведьмина сына. — Она ведь просто увидеться хочет. Взаправду. Без денег.

— Перехочет, — буркнул Энги, хватаясь за ложку. Но вдруг отложил ее и посмотрел на меня сердито. — А тебе скажу вот что. То, чего она хочет — я ей дать не смогу. Не по душе она мне. И если вздумаешь ей помогать да травить меня разными приворотными зельями… — он угрожающе сдвинул брови и подался вперед так грозно, что я отшатнулась, — тогда так и знай: выставлю вон, и пойдешь сама к ней жить.

Я обиженно поджала губы.

— Делать мне нечего, — огрызнулась в ответ. — Да и не знаю я таких зелий. Я не настоящая ведьма, или забыл? И вообще, сдался ты мне, травить тебя еще… Сами разбирайтесь.

У меня-то теперь были заботы поважнее, чем их глупая любовь. Чтобы слегка остудить взыгравшую обиду, я сходила в чулан и набрала в миску квашеной капусты. Поставила перед Энги, а сама с завистью сглотнула: с утра в животе ни крошки не было, но я сама себе решила держать пост перед важным делом.

— Что не ешь? — подостыв, снова заговорил Энги.

— Не хочется, — солгала я, отведя глаза в сторону.

— Ты это… обиды на меня не держи. Это я так сказал, лишь зря воздух тревожил. Не стал бы я тебя выгонять. Раз моя мать тебя тут приветила, значит, это и твой дом тоже. Живи, сколько хочешь, и на меня не шибко оглядывайся.

— Ну да, — не без ехидства заметила я, — пока ты жену сюда не приведешь.

— Не приведу, — он посмотрел на меня исподлобья. — Не стану я жениться.

Тут и я подостыла, вспомнив его историю с Магдаленой, смешную и грустную. И опять мне стало его жалко.

— Не говори так. Если тебе один раз не свезло, это не значит, что никто тебя больше не полюбит. Просто девушку надо выбирать попроще, по себе, а не…

— Что? — он вновь отложил ложку и сердито посмотрел на меня. — И об этом тебе уже подружка растрепала?

— А что тут такого? О твоих похождениях с Магдаленой, поди, и так каждая собака в Трех Холмах знает.

Он прошипел что-то сквозь зубы, но бранить меня не стал.

— Это были не похождения. У нас и правда любовь была. Если бы не вмешался Милдред…

— …Тогда бы тебе не сносить головы, — жестоко закончила я, развеивая его глупые заблуждения. — Не для таких как ты благородные леди родятся, неужели ты и сейчас этого не понимаешь? А Милдред… из-за этого он на тебя взъелся?

Энги вздохнул.

— Лорд Хенрик сказал, что если я еще раз появлюсь близ Старого Замка, он меня повесит. Думаю, Милдред с радостью спустил бы с меня шкуру, представься ему такая возможность. Я-то думал, что после свадьбы с принцессой Милдред отъедет жить во дворец, старый лорд откинет копыта, а в Старом Замке засядет кто поспокойней… А оно вон как вышло.

— Ну и забудь о Старом Замке. Охота ли туда соваться?

— Мне работа нужна, — хмуро отвечал он.

— Наймись к кому-нибудь из деревенских. Спроси у Ираха — может, он тебя в услуженье возьмет?

— Уже спрашивал. Не хочет он. Гнать не гонит, но и привечать не торопится. Сторонятся они меня, дезертиром считают.

— Может, к мельнику? — перебирала я в уме кого побогаче. — У него завсегда работа найдется, мешки-то таскать.

Энги вновь горестно вздохнул, и я поняла, что с мельником у него тоже есть какие-то счеты. Ну и прохвост: везде успел отметиться. Неужели с Келдой?

— Ладно, разберусь. Благодарствую за ужин.

— Здоров будь, — ответила я и принялась собирать со стола посуду.

Энги остался сидеть за столом, заново перебирая свои стрелы, очищая и ровняя и без того ровные наконечники. Я же, перемыв посуду, уселась напротив, развернула свой листок и принялась перечитывать записи из чудо-книги. Надо было выучить порядок действий наизусть, отпечатав в памяти все мельчайшие подробности картинки. Это меня немного успокаивало.

— Что это у тебя? — заинтересованно посмотрел на листок Энги.

— Да так. Старик Гилль заболел, а здесь написано о лечении, которое может ему помочь.

— Где взяла-то? — удивился Энги.

— К Старому Замку ездила, в лавку старьевщика. У него есть такая книга… обо всех хворях! — я мечтательно закатила глаза к потолку. — Если бы у меня такая была…

— Что ж не купишь?

— Дорогая больно. Вот переживем сбор подушного, а там и на книгу денег поднакоплю.

Энги невесело хмыкнул и вновь склонился к своим наконечникам.

— Ведьминская книжка небось?

— Нет. Она была написана настоящим лекарем. Только он теперь умер. Сожгли его за колдовство и богохульство.