Лесной глуши неведомые тропы (СИ) - "Ядовитая Змея" - Страница 62

Воображение предательски разгорячило кровь. Соскочив с кровати, я босиком подбежала к постели Энги, сдернула с него одеяло и уселась верхом ему на живот.

— Просыпайся, соня! Свадьбу проспишь! — склонившись над ним, я поцеловала рассеянно моргающего жениха в каждую небритую щеку и пощекотала под подбородком.

Мои косы упали ему на плечи. Энги улыбнулся, снова прикрыв глаза, нащупал рукой одну из них и прижал к губам. В следующий миг он сгреб меня в объятия и опрокинул на спину, нависая сверху.

— Лучшее пробуждение в моей жизни, — хриплым со сна голосом пробормотал он и чмокнул меня в нос.

В уютных крепких объятиях я могла бы лежать до скончания времен, но у нас были важные дела. Тесно прижавшись к теплому и желанному Энги на несколько невыносимо коротких мгновений, я змеей вывернулась из его рук, натянула домашнее платье, торопливо умылась и принялась растапливать печь.

Он спустил босые ноги с лежанки, лениво почесал бок и покосился на меня.

— Не передумали выходить за бастарда, ваше высочество?

— Опять ты за свое, — отмахнулась я. — Как думаешь, служба в церкви уже началась?

Он прищурился, старательно вглядываясь в рассвет за окном.

— Думаю, да. До окончания службы мы как раз успеем принести обеты твоим старым духам.

Мое радостное нетерпение совсем скоро сменилось тревожными сомнениями. Выпуская из сарая засидевшихся курочек и задавая корм скакуну, пока Энги наскоро приводил себя в порядок, я думала: что может пойти не так? Туго переплетая косы, я стояла в задумчивости перед зеркалом, но вместо своего отражения видела, как во двор взъезжают королевские гвардейцы, чтобы арестовать моего любимого и силой увезти меня к Милдреду.

Энги сам накрыл стол к завтраку, но кусок в горло не лез. Я то и дело нервно поглядывала в окно: не слышно ли топота копыт? После Энги принялся прихорашиваться перед зеркалом, расправляя на широких плечах складки вышитой рубахи, в десятый раз проверяя чистоту бритья и раз пятнадцатый по-особенному перевязывая на затылке бархатную зеленую ленту. Невыносимо хотелось его пнуть, чтобы поторапливался, но я понимала: бесполезно. Если уж Энги решил выглядеть щеголем, от зеркала его не оттащит даже полк вооруженных королевских гвардейцев.

При мысли о королевских гвардейцах я снова приуныла. Но тут же подбодрила себя: не годится в такой день думать о плохом, иначе всю дальнейшую жизнь проведешь в тревогах и страхах.

Наконец-то свершилось: мы выбрались из дому. С трудом удерживаясь от того, чтобы не озираться по сторонам, первым делом я разыскала в лесу старый алтарь — тот самый, который несколько лет назад едва не осквернил дурным поступком Хакон. Я заботливо расчистила поросшую серовато-зеленым мхом каменную поверхность и уложила в выдолбленные много веков назад выемки ритуальные жертвы старым духам: колодезной воды из прихваченного с собой пузырька, просяных зерен для духа леса, что прилетит к алтарю в образе легкокрылой птицы, щепотку муки для духа ветра, горсть жирной плодородной почвы и тонких деревянных щепочек. Энги кремнем высек искру, и едва различимые язычки огня весело затанцевали над сухой стружкой. Мы встали по обеим сторонам от алтаря, взялись за руки и тихо принесли свои нехитрые обеты.

— Старые духи, перед ликом вашим мы теперь муж и жена — отныне и навсегда, — прошептала я напоследок. — Благословите нас на долгую и счастливую жизнь.

Внезапно повеял ветер, затрещали верхушки высоких сосен, язычки пламени резко взметнулись вверх между нашими сцепленными руками, и мне показалось, что я слышу голос старой Ульвы: «Да пребудет с вами… любовь…»

Все стихло так же внезапно, как и началось. Абсолютно счастливая, я посмотрела на удивленного Энги.

— Они благословили нас!

Не дожидаясь позволения, Энги обошел алтарь, обнял меня и крепко поцеловал. Спустя вечность он с неохотой оторвался от моих губ, провел пальцем по разгоряченной щеке и сказал, глядя мне в глаза:

— Нам пора.

В церковь мы вошли, взявшись за руки, и не опоздали: служба об эту пору подходила к концу. Я хотела дождаться, пока схлынет толпа крестьян — в нынешнее воскресенье почему-то необычно много людей вспомнили о Создателе — и прихожане разойдутся по своим делам да на ярмарку, но не тут-то было: на нас отовсюду взирали любопытные взгляды, и расходиться народ не торопился.

Первым к нам подошел улыбающийся Ирах.

— Илва, позволь мне сегодня быть твоим названным отцом.

— Буду только рада, — улыбнулась я в ответ и вложила ладонь в его протянутую руку.

Хакон оттеснил Энги к церковному престолу, где уже готовился к обряду священник.

Нас ждали, к нашей свадьбе готовились. Мне все еще сложно было забыть, как обошлись со мной деревенские женщины, но ведь знала я и добро от людей. Вот и сейчас в сердце будто распускался весенний цветок — глаза Ираха, Хакона, Келды излучали тепло.

Ирах под общие вздохи торжественно провел меня к алтарю и передал мою руку жениху. Новообрядные молитвы святой отец читал до обидного долго. Я уже начала пританцовывать от нетерпения, бросая косые взгляды на дверь, когда священник, наконец, привселюдно объявил нас мужем и женой и позволил нам соединить свои сердца ритуальным поцелуем.

— Свершилось, — взмахнул руками Ирах, пока улыбающася Келда и дочь мастера Ланвэ Ника покрыли мою голову вышитым платком из дорогого тонкого полотна — и когда только успели приготовить?

На пороге церкви Грислинда и Нита осыпали нас зерном на богатую и плодовитую жизнь, громко выкрикивая благословения. На глазах выступили слезы: как все-таки много у меня друзей!

— Довольна? — с кривоватой ухмылкой посмотрел на меня Энги, все еще удерживая в руке мою ладонь.

— Да, — просто ответила я, потянувшись за новым поцелуем.

Хотя глубоко в душе я знала: чтобы защитить нас от беды, одной свадьбы недостаточно. Слова Энги о том, что женитьба на принцессе не убережет его от королевского гнева, не выходили у меня из головы. Нам обязательно надо зачать дитя, которое и станет защитой для меня и спасением для моего любимого.

Я бы с огромным удовольствием осталась наедине с Энги прямо сейчас, но веселая гурьба односельчан во главе с Ирахом потащила нас к трактиру. Просторный двор со вчерашнего дня преобразился до неузнаваемости: утоптанную землю устелили свежим рогозом, наружные стены украсили нежными весенними цветами, громоздкие столы и лавки вытащили наружу, а запыхавшиеся поварята, бывшие в услужении у трактирщика, сновали туда-сюда и выносили наружу огромные миски с угощениями. Из распахнутой двери, подпертой бочкой из-под эля, доносился умопомрачительный аромат свежевыпеченного хлеба, а по двору распространялся запах жареного мяса: неподалеку от хозяйственных построек установили огромный вертел и уже поджаривали на нем целую кабанью тушу.

Никогда бы не подумала, что моя свадьба станет настоящим праздником. Поначалу нас окружали друзья, которые в самом деле желали нам добра: Ирах и его сынок Свейн, белозубо улыбающийся Хакон, что не выпускал из рук ладони смущенной Келды, семья батраков Тулле с детишками, пекарь с женой Грислиндой и целым выводком ребятишек, вдовец Ланвэ со старшей дочерью, скромницей Никой, и двумя подрастающими сыновьями, дочь Марты Грида, ткачиха Теона, у которой я покупала полотно на рубашки для Энги, неизменный завсегдатай всех деревенских праздников пьяница Гунт… Но постепенно к щедрому двору Ираха потянулись и остальные. Я с трудом узнавала в разгоряченных хмелем и чужим счастьем женских лицах тех самых крестьянок, которые бросали в меня камни на празднике Зимогона. Как могут быть люди так переменчивы?

— Какое богатство, — склонилась я к уху Энги после очередного шумного тоста. — Ирах, того и гляди, разорится с такой-то щедростью. Руна меня с потрохами сожрет.

— Не беспокойся, — Энги — теперь муж! — нежно поцеловал меня в висок. — Я заплатил ему золотом. Думаю, платы хватит с лихвой, чтобы покрыть все расходы.

Я попыталась сделать строгое лицо.

— Значит, вы сговорились за моей спиной?