В ожидании осени 1977 (СИ) - Арх Максим - Страница 4

Ну и так по мелочи — диваны разные, ковры всякие, на полу паркет, на потолке люстра — вероятно уменьшенная копия люстры из Большого Театра…

Сам потолок, по периметру украшен лепниной, причем не простой, а позолоченной…

Что ж, при таком раскладе, папá должен выйти в халате одетым на костюм с галстуком и в турецкой «феске» на голове, или как там называется, этот головной убор…

Вот, это социалистическое равенство!.. Вот это я понимаю!.. Наверняка, для таких людей социализм, является очень даже неплохой системой, ибо себе его они уже построили и в нём живут, хотя и в отдельно взятой квартире.

Если честно, то я был рад за них. Молодцы!!

Но если уж совсем честно, то было грустно. Грустно и обидно… Как же так… Моя мама, растила меня, практически в одиночку и работала на двух работах и не заслужил вообще ничего подобного? Даже такой прихожей, которой равна всей нашей квартире?! …

И кто меня осудит, если я захочу себе такое же?

Ясно, что, работая у станка, на шахте, медсестрой в больнице или воспитательницей в детском саду, такое великолепие можно увидеть лишь в кино. Конечно же, если при просмотре ты не заснёшь, потому как за целый день навъё****лся так, что мама не горюй!..

Через несколько минут в комнату вошёл папá.

Это был невысокий, на голову ниже своего сына, мужчина, средних лет. С большой залысиной, торчащими во все стороны длинными, чёрными с проседью волосами и выдающимся «шнобелем».

Одет он был в костюм без галстука(!), без халата(!) и без «шляпы» (!). В общем выглядел папá, как типичный «сумасшедший-дирижёр-гений», отображённый в сатире, а не как «турецкий султан», которого ожидал увидеть я.

— Доброе утро, молодые люди. Меня зовут Аркадий Львович, — представился он.

Я встал с дивана протянул ему руку и представился:

— Александр.

Сева не стал представляется вероятно, зная этого мужика.;)

— Пойдемте к столу, попьём чая, и вы мне расскажите о себе. А также о том, как вы смогли написать такие замечательные песни в столь юном возрасте.

— Вы знаете, — сказал я присаживаюсь за большой овальный стол, покрытый белой скатертью на котором стояли всевозможные яства к чаю, — эти песни, не получились бы такими хорошими, если бы, не способности вашего сына, ровно, как и всего ансамбля. Я им лишь чуть-чуть помог, проиграв композиции на гитаре и напев их. Они прониклись идеей. Поняли, что может получиться, что-то стоящее, вложили душу и воплотили в жизнь. Я сам был удивлён результатом.

— Хм… Просто напел и получился шлягер, да ещё и не один?! Интересно… но в принципе неважно… — задумчиво проговорил папá и сделал небольшой глоток чая из маленькой чашечки, сделанной из Гжельского фарфора.

Мы тоже пригубили…

— Александр, нужно признаться, я не был рад тому, что Сева тратит время на эстрадную музыку вместо того, чтобы больше заниматься самостоятельно. ВИА — вокально-инструментальный ансамбль, это конечно хорошо… молодежная музыка, танцы, компания, девушки… Всё это весело и интересно… Но, я хотел бы, чтобы мой сын, вырос великим пианистом, — тон его стал резок, — а не превратился в забулдыгу играющего по выходным на танцплощадках за трехлитровую банку вина и иногда подхватывающего халтуру на похоронах!

Сева встрепенулся…

— Сева помолчи, — осадил он пытавшегося, что— то сказать сына. Потом, более мягко продолжил: — Ты молод, тебе сколько? 14? 15? Ну вот! У тебя ещё всё впереди, — в голосе его, появилась сталь, — а Савелию, я боюсь может взбрести в голову, что он обойдётся и без учёбы!.. Что ему, карьера пианиста, не нужна!.. Что ему, лучше бренчать по кабакам!.. — дирижёр замахал руками. — Он, уже поступил на третий курс! У него блестящие перспективы! И эти ваши записи, — он махнул в сторону магнитофона, — забили ему всю голову! Он, теперь не о чём, кроме вашего ансамбля, слышать не хочет!.. Александр! Моему сыну, ваша эстрада не нужна! Ему, лучше заниматься классической музыкой, а не по танцулькам «лабать»! Так что, мне кажется, моему сыну ваша ВИА не подходит и точка! Не — под — хо — дит! — по слогам произнёс он последнее слово.

— Папа… — обреченная прошептал Сева, поставил локти на стол и обхватил голову руками.

Наступила тишина.

— При всём уважении, — сказал я поднимаясь из за стола, поняв что аудиенция закончена, — мне кажется, Сева уже совершеннолетний и может сам разобраться, что ему нужно. Насчёт же учёбы… Я собираюсь закончить школу экстерном, в этом году и поступить в институт. Соответственно, я категорически против того, чтобы кто-либо бросал учебу. Институт — это путёвка в жизнь. Так вроде говорится?! Спасибо за гостеприимство… Мне уже к сожалению пора. Я, по-моему, утюг, дома забыл выключить, кабы, что не случилось… До свидания! Савелий, проводи меня пожалуйста, — сказал я и глянул на папá.

Сева, поднял на меня красные, набухшие слезами, несчастные от «горя» глаза, глянул на «тирана», который неподвижно сидел со скрещенными на груди руками и помедлив несколько секунд, всё же поднялся со стула…

Глава 4

— Стойте! Стойте, молодые люди! Остановитесь! — вдруг, раздался голос в наши спины, когда мы уже открыли дверь и собирались выйти из квартиры. — Подождите!..

«Тиран», подошёл к нам и с доброй улыбкой, произнёс:

— Ребята, я хотел понять серьёзность ситуации… Хотел узнать, на сколько серьёзно вы относитесь к задуманному вами делу?! Это было испытание, проверка! Проверка, серьёзности ваших намерений. И я рад, что у моего сына, появился такой замечательный товарищ, — огорошил нас папá. — Прошу вас, проходите в комнату. Прошу, присаживайтесь…

Я глянул в глаза папá и с недовольным лицом, морщась, «ввёл того в курс дела»:

— Вообще-то, уважаемый «папа», мне не нравятся такие проверки!.. Дружба, или не дружба, это дело десятое, но дело это, моё и Севы!

— Ну, молодой человек… Саша… Ну, извините меня, — он подошел ко мне и протянул руку. Мне, не оставалось ничего делать, как пожать её.

Тот же, не собирался сбавлять набранный темп и продолжил:

— Мне, сын, все уши прожужжал про вас. Гений! Гений! Гений! «Мальчику 15 лет, и он гений, папа!» … «Папа Ты не поверишь, он это… Папа, ты не поверишь, он то… Папа, ты не поверишь он сё…», — изображал сына Аркадий Львович. Сева сидел красный как рак. — Ну, должен же я был увидеться и познакомиться, с такой подрастающий сменой?! Присаживайтесь, прошу вас. Извините меня ещё раз. Я, немного переиграл.

— Ладно не вопрос, — просто согласился я, не захотев разводить «сантабарбару» и сел.

Напротив меня, с ошарашенным видом, «приземлился», Савелий.

— И так, — весело сказал папá и тоже уселся на стул, — итак, расскажите пожалуйста о себе. Кто ваша семья? Где вы живёте? Какие у Вас планы?..

Я рассказал, кто был папа, кто мама, кто бабушка с дедушкой и как я собираюсь строить свою жизнь. Весь рассказ, «от силы», занял 5 минут, а закончил я его, задав дирижёру вопрос:

— У нас прям тут смотрины какие-то получились. Вам так не показалось?

Тот усмехнулся, но вопрос проигнорировал видимо, посчитав его риторическим.

— Саша, а как тебе удается писать такие взрослые песни?

— Я, разные пишу. Просто мы, не всё ещё записали. Есть и про подростков, и про войну, и про дружбу, и про любовь. Много всяких…

— И ты, ищешь человека, администратора, художественного руководителя в ваш ВИА? — осведомился бывший «тиран».

«О, наконец-то отделе», — с облегчением подумал я и налил себе компот.

— Да, действительно, так и есть. Нам, нужен знающий человек. В силу своего возраста, я не могу этим заниматься. Меня просто никто не будет слушать и серьёзно воспринимать. Также, у меня нет, ни опыта, ни связей… Да собственно и желания, заниматься всей этой организационной «лабудой», нет. Поэтому, нам нужен знающий человек.

Папанька ухмыльнулся, почесал свой «крамэр» и спросил:

— И какие требования, к этому человеку должны быть?