В ожидании осени 1977 (СИ) - Арх Максим - Страница 42

На утренней зарядке чуть задержался в результате чего прибежал на первый урок за несколько секунд до звонка. Вбежав в класс быстро сел за парту, но доставая учебники почувствовал заинтересованный взгляд моей соседки по парте.

— Привет ещё раз Оля. Я же вроде как поздоровался, или нет?

— Поздоровался, поздоровался, — с ехидцей в голосе сказала веснушчатая Оля Свиридова. — А ты Васин оказывается пианист? — заинтересованно разглядывая меня, как будто бы видит в первый раз, сообщила она.

— С чего ты взяла? — поинтересовался я и в этот момент в класс зашла учительница Английского языка и мы встали в знак приветствия.

— Здравствуйте класс. Садитесь пожалуйста. Начнём урок. Кто у нас дежурный? — поинтересовалась «англичанка», усаживаясь за свой стол.

— Все говорят, — резюмировала Оля, присаживаясь, а я подумал: «Быстро, однако.»

Начался урок.

На перемене ко мне пристала, наверное, половина класса, что бы я пошёл с ними в актовый зал и там сыграл, то о чём говорит вся школа.

Я отнекивался, говоря, что сейчас не до этого, сейчас уроки начнутся, а сам наблюдал как соседка по парте с высоко поднятой головой даёт интервью тем, кого «отфутболил» я. Она же, выступая в роли моего секретаря-самовыдвиженца говорила страждущим до классики ученикам, что ещё не вечер» и обещала уговорить меня. Было видно, что роль её эта совсем не тяготит, а даже наоборот — она счастлива, ибо такого внимание к своей веснушчатой персоне она ещё не испытывала никогда.

«Всё. Мне писец. Эта, — посмотрел я на не умолкающую не на секунду одноклассницу, — теперь с меня не слезет. Вон как обещания раздаёт на лево и на право и даже не краснеет, в смысле врёт и не краснеет, хотя моська уже красная.»

Третьим уроком был труд. Так как мы перешли в 9 класс то вместо этого предмета появлялся другой — УПК (Учебно производственный комбинат), на котором мы должны были выбрать себе какую-нибудь рабочую профессию (токарь, радиоэлектрик, медбрат и т. д.). Также было отделение по вождению автомобиля, куда я собственно и попал в прошлой жизни, но это было давно, а сейчас у них произошёл какой-то «затык» и "трудовик" объявил о том, что выбор профессий будет перенесён на следующую неделю.

В этот момент из-за учительского стола поднялась, не весть откуда взявшаяся тут учительница музыки и безапелляционно заявила, что ей уже все уши уже прожужжали о вчерашнем концерте и что раз билетов на него ей не досталось, то она очень бы хотела услышать, сегодня то, что играл вчера «великий пианист».

Фразу насчёт «великого пианиста» она произнесла не то чтобы с издёвкой, но с некоторой нотой недоверия в голосе, что лично меня если и зацепило, то самую малость.

Затем она попросила пройти с ней в музыкальный класс, а когда я согласился то с нами увязались и остальные ребята.

Трудовик не возражал, и мы перешли в другую аудиторию…

— Так что ребята? Попросим вашего товарища продемонстрировать свои музыкальные таланты? — обратилась она к классу заранее зная ответ, потому как ученикам пофигу чего делать лишь бы ничего не делать и не спрашивали…

— Да, — заорал класс и мне ничего не оставалось как подойти к стоящему в классе пианино.

— Давай Саша. Смелее, — подзуживала, а может быть и наоборот поддерживала, меня Валентина Яковлевна.

— Да не вопрос. Только постарайтесь тут представить ещё и оркестр с хором, — просто сказал я и заиграл…

Интерлюдия. Учительница Музыки.

Валентина Яковлевна Гольц — школьная учительница музыке, а по совместительству жена отставного полковника бронетанковых войск, была не мало удивлена довольно подробным, но через чур сбивчивым рассказом о вчерашнем концерте, который рассказала её местная «осведомительница» — ученица 7 «А» Ира Кукушкина.

«Ух молодец девочка, — думала она, когда поднималась в учительскую. — Всегда всё мне рассказывает. И что бы я без неё делала… Так значит концерт? Без меня? Без разрешения? Да что там говорить то, даже без разрешения директора, без спроса… — негодовала она. — И кто же у нас такой умный, что это за Васин такой и откуда он взялся?.. Конечно у школьников нужно развивать любовь к музыке, но только с разрешения учителей. А то этим дай волю они такого тут на развивают — один «чёртов» «Битлз» чего только стоит.»

Нужно сказать, что тут женщина лукавила сама себе, особенно про «чёртов» «Битлз», потому как многие их песни ей очень нравились и она с удовольствием слушала их пластинки, лежащие у неё дома, но не признаваться же себе в симпатии к буржуазной музыке ведь она Советский учитель музыки, а не Английский какой ни будь!

В общем дверь учительской она открыла в твёрдом намерении провести рекогносцировку и узнать в каком классе учиться этот самый Васин, а затем переговорить с его классным руководителем на предмет наказания ученика за самоуправство.

Сухо поздоровавшись с коллегами по работе, она сделала вид, что ищет журнал успеваемости, а сама прислужилась к разговору коллег.

Оказывается, все обсуждали невероятное выступление этого таинственного пианиста.

Одна из преподавателей, заметив её, подошла и поинтересовалась, нельзя ли повторить подобное выступление сегодня.

«Музычка» была удивлена и попросила разъяснений…

Перебивая и дополняя друг друга: «Ей Богу как дети малые,» — пронеслось у неё в голове, когда учителя взахлёб, рассказывали о вчерашнем инциденте.

Через пять минут, проведя следственные действия и задавая уточняющие вопросы свидетелям Валентина Яковлевна Гольц, чей муж долгое время работал в генеральном штабе, знала полную картину обстановки, сложившийся на 13:05–13:15 — 1 сентября в узком сужающемся «устье» коридора между актовым и спортивным залами…

После того, как закончился урок, два полнокровных восьмых класса без потерь в живой силе и техники вышли из физкультурного зала.

На встречу им продвигались первые эшелонированные боевые порядки девятого «А» класса, именно в тот момент произошло смешивание групп школьников в единую активную галдящую массу, как вдруг… из приоткрытой двери актового зала раздались волшебные звуки божественной музыки.

Войска были ошеломлены и деморализованы, а затем мелкими группами стали просачиваться в сторону базирования рояля, за которым сидел молодой корнет…

Так как Валентина Яковлевна всю жизнь росла в семье военных, так, как и папа и дедушка всю жизнь несли военную службу, а затем и она вышла замуж за военного, то изъясняться ей было проще не на расслабленном и эмоциональном гражданском языке, а на конкретном, чётком, где-то даже местами сухом языке приказов и докладов, который вполне можно было бы назвать военным языком.

Естественно, что и музыку она любила соответствующую, предпочитая сопливым песням про любовь, военные марши, песни и гимны. Любимой песней для жены полковника являлась композиция — «Марш монтажников-высотников.»[26], что в принципе само по себе было странным, так как выходило за рамки мировоззрения для глубоко сдвинутой на стиле «милитари» женщины.

Соответственно ученикам своим, она также прививало любовь к музыке исходя из этих своих предпочтений…

Однако «милитари» «милитарями», но для классической музыки она всё же делала скидку, потому как не понимала, как можно не любить Баха, Моцарта или Штрауса…

В результате особенности такого педагогического подхода её ученики могли на одном уроке учить слова песни «Марш советских танкистов» из кинофильма «Трактористы»[27], а на другом уроке записывать ноты и проигрывать отрывки мелодии из балета Чаковского «Щелкунчик», конечно же в примитивном варианте.[28]

Из дальнейшего опроса учителей выяснить, кто устроил данную диверсию отчасти удалось. Имя диверсанта было Александр Васин — ничем не примечательный ученик 9 «Б» класса. Более-менее внятных личных характеристик на самого бойца учителя, находившиеся в учительской дать не смогли и лишь разводили руками.