Рог Роланда и меч Гильома - Яснов Михаил Давидович - Страница 23

23

В разгаре пиршества подозвал к себе король Эмери Нарбоннского и сказал ему с нежностью:

— Дорогой граф, вы отважно сражались за нашу милую Францию, вы до конца были верны вашему другу Роланду, и к вам по достоинству перешли его Олифан и Дюрандаль. Наступили мирные дни. Отправляйтесь домой, Эмери, — я вам доверяю Нарбонну и мои южные земли. Храните же их от врагов так же отважно, как вы охраняли мой арьергард. И когда войдут в силу ваши сыновья, передайте самому достойному из них рог и меч Роланда. Ступайте. Но на прощанье затрубите в Олифан, чтобы все запомнили его бессмертный голос!

Граф Эмери поднес Олифан к губам — и до самых небес взлетел трубный глас Роландова рога.

Рокочет рог над всей землей — Зовет отважных за собой. И мы рассказ продолжим свой, Аой!

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ

Новые лица: Людовик Благочестивый и Тибо Арабский. — Призыв Карла. — «Вижу, что родила я не труса!» — Замыслы Тибо. — Штурм Нарбонны. — Встреча по дороге в Париж. — Пятнистый. — Гильом и Акильян. — Кречет третьей линьки. — На холме и во дворце. — Рубиновый перстень. — Отран и Голиаф. — Засада. — Талисман. — Бернар спешит на помощь. — Выбор принцессы Орабль.

тот самый год, когда произошла битва при Ронсевале, когда были преданы изменником Ганелоном двенадцать французских пэров и двадцатитысячный арьергард во главе с могучим графом Роландом, когда Карл Великий разгромил язычников, взял их столицу Сарагосу и пленил красавицу Брамимонду, когда погибли царь Марсилий и эмир Балиган, когда юный Эмери Нарбоннский за свою отвагу получил из рук короля рог и меч Роланда, а предатель Ганелон был на виду у всех разорван четырьмя лошадьми, — в тот самый год родился у императора Карла наследник, сын Людовик, впоследствии прозванный Благочестивым. Предстояли ему в жизни большие подвиги и большие испытания, а пока что, как это было принято в те времена, отправил его Карл на семь лет воспитываться вдали от дома. Сам же король продолжал свои победные походы во все концы Европы.

Шло время. Вместо Марсилия воцарился в сарацинских пределах языческий король Тибо Арабский и снова стал тревожить южные земли французского императора. Там, на юге, главным оплотом императорской власти стал граф Эмери, защитник города Нарбонны. За эти годы родилось у него и у графини Эрменгарды еще пять сыновей, и, помимо старших, Бернара и Гильома, росли в его доме маленькие рыцари Гарен, Эрнальт, Аймер, Бев и крошка Гибер. Карл перенес столицу в славный город Париж, откуда и распоряжался своей милой Францией.

С годами у Эмери Нарбоннского поседела борода, еще больше раздался он в плечах, могучие силы бродили в его мощном теле. А Эрменгарда была светла лицом, нежна и приветлива. Под стать им росли и сыновья — старшие уже входили в пору первой юности и только и мечтали о том, как прославиться на поле брани.

Однажды в большом мраморном дворце собрались сыновья Эмери Нарбоннского и ждали, когда после утренней мессы придут во дворец родители. Вот вступил Эмери в зал со своей супругой в окружении четырех верных рыцарей — на каждом плащ, подбитый беличьим или куньим мехом, а плащ графа был оторочен горностаем, белым как снег.

— Взгляните, — сказал Эмери жене, — как к нам щедр Создатель! Какие у нас бравые сыновья — если доведется мне каждого из них увидеть препоясанного рыцарским мечом, значит, не зря мы прожили свой век!

— Да услышит вас Творец! — откликнулась Эрменгарда.

На этих словах раздался у дворцового крыльца конский топот и храп, и, спрыгнув со скакуна, поднялся по ступеням и вступил в залу неведомый гонец.

— Да сохранит Всевышний вас от бед, граф Эмери, — сказал путник. — Вас, и ваш дом, и ваших сыновей!

— Пусть и вам воздаст Бог, друг мой, — ответил граф. — Откуда и куда держите путь? От кого привезли мне вести?

— От государя нашего Карла, — воскликнул гонец. — Повелел он прислать к себе тех четырех из ваших сыновей, что старше по возрасту. Хочет император, чтобы послужили они года три при его дворе — дабы проверить их отвагу и верность и возвести их в рыцарское достоинство.

— Вот это новость! — обрадовался Эмери. — Вы слышите, дети? Не забыл про вас государь, завидный вас ждет удел — служить при императорском дворе в Париже!

— Едем! Едем! — закричали Бернар с Эрнальтом. — Что нам сидеть здесь, в глуши, если нас зовет сам император?

— Да вы что? — вдруг взъерепенился Гильом. — Вы что, забыли, чьи вы сыновья, где родились, где выросли? Нет, рыцарские шпоры мы должны заслужить здесь, громя язычников. Какой смысл ехать в Париж? Что мне там делать — быть слугой при короле и его баронах, подавать им вино или хлеб и разве что на охоте вынимать меч из ножен? Нет, отец, лучше дайте мне тысячу бойцов, и я чуть свет отправлюсь на Оранж — бить неверных, отвоевывать земли и добывать богатства!

— Брат! — крикнул маленький Гибер. — Хоть я еще не сижу в седле, хоть ношу я еще платье, а не доспехи, но я от вас не отстану!

— Тогда и я с вами поеду, — гордо сказал Бернар. — Я старше и крепче вас всех. Кто, как не я, должен повести вас в бой?

— Нет, дорогой брат, — ответил Гильом, — я и сам могу первенствовать в ратном деле.

— Сын мой, — улыбнулся граф Эмери, — умерьте свой пыл и послушайте, что советует вам отец: не следует на ночь говорить то, о чем пожалеешь утром. Лучше готовьтесь-ка поскорее к отъезду. Ждет нас император, а мы должны уважать его волю.

— Вы это твердо решили, отец? — спросил Гильом.

— Твердо, и не советую мне перечить.

— Что ж, вам видней. Однако я поеду к Карлу лишь тогда, когда вы дадите мне в придачу тысячный отряд и достаточно денег: я не позволю, чтобы кто-нибудь при дворе счел меня нищим.

— Вот с этим я согласен! — весело откликнулся Эмери Нарбоннский.

Тогда юнец Гильом обратился к Эрменгарде, за которую держались трое его меньших братьев:

— Вы слыхали, матушка, слова отца? Он велит нам ехать на службу к императору Карлу. Я поведу с собой тысячный отряд и ручаюсь вам, матушка, что коли стану я у Карла рыцарем и получу от него геройский меч, то не вложу его обратно в ножны, пока не покорю весь сарацинский край и не одарю моих младших братьев богатством большим, чем владеет наш отец!

— Вижу, что родила я не труса! — улыбнулась Эрменгарда.

Поутру со всей Нарбонны сошлись ко дворцу сыновья графов и герцогов и дети не столь вельможных дворян — все, кто мог составить тысячную рать Гильома. Сорок тяжеловозов нагрузили казною, драгоценной тканью-багрецом, сандаловым деревом и шелком.

— Вы ни в чем не должны чувствовать нужды, Гильом, — сказала ему мать, — без раздумий берите что нужно. И хотя совсем близко от нас неверные, но те, кто останется в городе, всегда за себя постоят.

— Ничего не бойтесь, матушка, — отвечал Гильом. — Клянусь: если рать язычников решит на вас напасть и обложит город, я немедленно приведу на помощь в шестьдесят раз больше воинов, чем отправляются со мной в дорогу.

— Храни вас Создатель! — прошептала Эрменгарда. — Вот маленький талисман: он весь исписан заклинаниями, чтобы его владелец не боялся ни раны, ни плена, ни смерти, — я пришью его вам у правого плеча, на рубаху… Ступайте с Богом.

Распрощалась графиня с мужем и старшими сыновьями, отправила с ними к Карлу почти всю нарбоннскую рать и осталась в городе с младшими детьми, сотней верных рыцарей да простыми горожанами.

А у короля Тибо, мавританского предводителя, оказался среди нарбоннцев тайный соглядатай. Едва отъехал граф Эмери от Нарбонны, как лазутчик тотчас прокрался к Тибо и рассказал обо всем, что произошло в городе. С каждым его словом озарялось лицо короля все большей радостью.