Тортоделка (СИ) - Grozd Evgesha - Страница 112

Как только Вику привезли всю панику как рукой сняло. Я превратился в высококвалифицированную машину, которая обязана спасти сразу две человеческие жизни. Чувства и эмоции в миг испарились.

Спустя несколько часов вышел в коридор к тем, кто молился и ждал моего вердикта. Видя заплаканные глаза родственников своих пациентов, я обычно смотрел на них профессионально с сочувствием. Сейчас же хотелось сесть рядом с семьёй Вики и рыдать вместе с ними. Но не имел право себе этого позволить.

Все мужчины встали, глядя на меня немым вопросом. Вобрал в лёгкие воздуха, выкладывая то, что по правилам имею право им сказать:

— С малышом всё хорошо. Однако, состояние его мамы нестабильно тяжёлое. Оказываются меры по устранению всех последствий гемоторакса. Следим за сердечной деятельностью и давлением. Пока нужно ждать, — скорбно опустил голову, выдохнув. Потом не сдержался и горячо добавил: — Она выкарабкается… Обязана…

Голос предательски дрогнул.

— К ней можно? — муж Вики просто добивал меня своим видом. Что будет с ним, когда зайдёт в реанимацию и увидит свою жену с дренажной трубкой, интубацией, патрубками и катетерами, исполосованную вдоль и поперёк? Тут самому мне смотреть на эту картину больно и страшно, а ему?

— Ты будешь мешать работе персонала, — невинное враньё

— Умоляю, пожалуйста. Мне нужно её увидеть…

Прогнозы не лучшие — это понимал отчётливей, чем они. Я едва успел достать Вику с того света. Выкачивал кровь из плевры, латал поврежденные органы грудной полости и лёгких. Акушеры тем временем сшивали заново разрывы, вводили препараты для сокращения матки и остановки кровотечения. Тело девушки перенесло просто невероятный травматический шок и я, действительно, жутко боялся, что её сердечно-сосудистая система может не справиться с такой нагрузкой.

— Очень тихо и незаметно, — принял решение в пользу мужа Виктории. — Держи себя в руках.

Частые кивки. Он сделает всё, чтобы попасть к жене. Одел Германа в стерильный набор посетителя и провёл к Вике. Мужчина стальной поступью дошёл до постели пациентки. Вижу, как глубоко дышит, сдерживая эмоции. Он готов не просто рыдать, а выть волком. Аккуратно взял жену за руку, другой коснулся лба.

— Ты была дана мне от Бога. Ты — его главная подмастерье. Именно ты создала меня нового. Я — твой новый шедевр… Моя тортоделка, — всхлип. Опускается ниже и нежно целует в лоб, виски. — Прошу, родная… Не уходи. Останься с нами, со мной, с сыном. Создай ещё одно творение. Семью… Я не смогу без тебя. Вик? Я люблю тебя, люблю, слышишь?! Не уходи, пожалуйста…

Я слушал его слова мольбы и угасал с ним рядом. Хотел стоять так же у её постели с другой стороны, держать вторую ладонь и не дать ей уйти по тому тёмному коридору. Вникуда и навсегда.

Громкий звук монитора вернул в реальность. Твою мать! Уходит! Нет!

— Код синий! — рявкнул не своим голосом. В реанимацию вбежали медсестры и доктора. Кто-то уже выталкивал Германа вон. Слышу его зов к жене. В душе зову её вместе с ним.

— Дефибрилляция! — крик доктора справа избил плетьми.

Сейчас! Сейчас!

Поток спасательных действий взорвал голову, но все попытки не останавливали злобный протяжный тон монитора. Время беспощадно неслось не в нашу пользу.

Перезаряд-разряд дефибриллятора лишь взмывали конвульсией грудь девушки вверх, которая рывком падала обратно на постель, не отвечая взаимностью.

— Ну, давай же! — пот ручьём бежал по спине, боль в руках. — Вика! Возвращайся! Заряд на триста! — не своим голосом ору на медперсонал. Ещё раз!

— Асистолия, — ассистент сочувствующе смотрит на меня и пациентку. Дефибриллятор уже бессилен.

Медсестра панически продолжает делать непрямой массаж сердца.

— Отойди! — оттолкнул медсестру и принялся сам за массаж, отсчитывая нажатия.

Медперсонал отошёл от койки, смотря на моё сумасшествие, пока судорожно пытался вернуть Вику назад.

— Реакций нет, — боязно проронил один из докторов. — Объявляйте.

Меня мягко, но настойчиво отстранили от любимой девушки, которая лежала на этих холодных белых простынях, распластав в стороны ноги и руки. Тёмные волосы обрамляют лик, консоль скрывает часть лица, аппарат по-прежнему надрывно пищит, введя в отчаянную злость.

Её больше нет?!

Слёзы уже не держались в глазах. Нет, ты не можешь! Вот так… Не смей! Ты обещала!

Почти взревел и мощным ударом опустил кулак на сердечную мышцу.

— Живо обратно! — проорал ей в лицо и ударил снова.

Давай же!

Вика!

Эпилог. Истинный шедевр

Герман

Тиканье секундой стрелки звучало в унисон с сердцем. Тишина давно стала моим миром и я делал всё возможное, чтобы никто её не нарушал.

Я был там. С ней. Там, где мы вместе. Наши дни маленького, но безграничного счастья. Наша первая встреча, когда уронил её торт. Вторая встреча, когда наши машины столкнулись. Руки и тело всё ещё помнят её трепещущую фигурку, когда держал в своих руках. Мне нравилось наше противостояние, невольно сводило пальцы, когда зелено-карие глаза смотрели с толикой испуга или злости. Сходил с ума от её прикосновений и аромата.

Я так тоскую по тебе!

Фото супруги на прикроватной тумбочке вновь раздирает в хлам душу, иголкой впиваясь в сердце. Зарычал и чуть ли не с криком смахнул чертову фотографию на пол. Звон стекла, словно её ответ мне. Это уже третья рамка за неделю. Завтра мама снова оденет фотокарточку Вики в новую. Выудил из осколков любимый картонный лик, не заметив, как изрезал пальцы. Приложил к лицу, всеми фибрами пытаясь вновь уловить присутствие. Тщетно. Её нет…

Отняв от себя, смотрю в знакомые черточки. Улыбается, словно ничего не сделала. Словно по-прежнему со мной. Но со мной только твоя фотокарточка и сын, который больше походит на меня. Сдержав желание смять это фото, отбросил обратно на тумбочку изображением вниз.

Дверь комнаты скрипнула и на пороге появилась молоденькая брюнетка. Снова невовремя для себя, но не для меня. Метнул в неё суровый взор исподлобья.

— Герман Юрьевич, — напряженный шёпот. — Ваш сын собирается спать… — Она замерла, взглянув на пол, а после на мои руки. — У вас кровь!

Позабыв все протоколы опасности, влетела в комнату и, аккуратно положив моего сына на постель, метнулась к моим ладоням.

Опять двадцать пять! Бесишь! Но это мне и нужно.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы не ложила моего ребенка на кровать? Это небезопасно!

— Простите, — её голос испуганно дрогнул и она вновь взяла малыша на руки. Смотрит затравленно и так похожа на Вику. В грудь снова больно скрутило.

Принимая в дом няню, я не учел ни возраста кандидатки, ни опыта, потому что увидел в ней точную копию своей жены. Ты не она, но мне подходишь. Мама много раз предлагала заменить эту криворукую, но я категорически отказывался. Мне нужна была несчастная няня, которая невольно стала моим громотводом, на который сбрасывал свою обиду, злость и досаду. Интересно, надолго ли её хватит?

— Я позову Ларису Игоревну…

— Не надо никого, — буркнул раздраженно и вытер кровь об рубашку. Приблизившись к няне, наклонился к сыну, чтобы поцеловать его и пожелать сладких снов, но тут остолбенел, сраженный запахом ванили, который мягким шлейфом исходил от девушки. В гневе поднял на няню испепеляющий взор. — Ты что брала духи моей жены? — впился пальцами в женский локоть.

— Н-нет, клянусь, — девушка побелела от страха. — Я Надежде Дмитриевне на кухне помогала… Она пекла торт на день рождение вашей мамы. Это эстракт ванили… Мне больно, Герман Юрьевич, пустите, — голос девушки задрожал от готовых вырваться наружу слёз.

Оправдалась, но сдаваться так сразу мне не хотелось. Новое наступление.

— То есть ты ещё и кухарка по совместительству? Тебя я кем нанял?!

— Юра спал… Я только помогала… Да пустите вы! — вконец расплакалась, вырываясь.

Вода из глаз девчонки наконец усмирила мою ярость. Расжал пальцы.