Западная война (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 29

- Вас могут убить!

- Не переживайте. В штыковые я солдат водить не стану. Но и сидеть здесь, в глубоком тылу, когда решается судьба планеты, больше не намерен.

- Я… я понимаю… - не хотя произнес старый мужчина, всем своим видом давая понять, что не разделяет и не принимает такого решения…

Часть 2. Глава 3

Глава 3

1914, май 6, Берлин

- Что происходит? – Вильгельм II ворвался на заседание Генерального штаба в самом раздраженном виде.

- Ваше…

- Молчать! – Рявкнул он. Прошел вперед, взял левой рукой за грудки начальника Генерального штаба и притянул к себе. – Вы клялись мне, что русские не будут проводить полную мобилизацию. Что сведения из верных источников! Что Николай хочет играть, как и в Русско-Японскую! Малой кровью. Красиво. Правильно. ЧТО ПРОИЗОШЛО?!

- Не могу знать, - нервно сглотнув, ответил его собеседник. – Наша разведка докладывает, что он сам не свой вот уже которые сутки.

- Почему?

- Никто не знает. Он словно обезумел. Ему пугаются даже приближенные.

- Вы же понимаете, что просто так ничего не бывает?

- Вы позволите?

- Ну попробуйте, - отпуская мундир и отступая на шаг назад, произнес Вильгельм.

- Вот это – вчерашняя шведская газета.

- Император Николаус дал интервью шведскому журналисту. В нем он объясняет свой поступок.

- И что в нем?

- Я не смею…

- Говори уж, раз начал.

Начальник Генерального штаба Германии взял лист с машинописным переводом. Нервно чихнул. И начал читать:

«Я устал. Я годами работал над тем, чтобы преодолеть идеологические противоречия России с остальной Европой. Но эти чванливые свиньи продолжали показывать свою варварскую природу, свое отвратительное воспитание. Я вел хорошую войну, то есть, старался соблюдать законы и обычаи войны. Что здесь, в Европе, что там, в Маньчжурии, где бедной Японией просто воспользовались европейские игроки. Эти светские гуманисты, несущие на себе «бремя белого человека», самым циничным образом отправили на убой сотни тысяч человек, чтобы выгадать себе немного денег. На голод же и мучения тем самым они обрекли миллионы людей. Зато как говорили! Лицемерные мрази! Когда же дошло до войны, то оказалось, что их хваленая армия не стоит и выеденного яйца. И что же? Вместо того, чтобы сделать выводы, провести работу над ошибками и устранить недостатки, они принялись поливать помоями и победителей, и побежденных. Они навыдумывали себе каких-то сказок и живут в них, напрочь игнорируя реальность. И то, что адмирал Того, природный японец, разбил Германский флот, славный отличной выучкой, тому самый что ни на есть верный пример и доказательство. А как они его поносили! Как оскорбляли! На деле же что вышло? Что они сами – обычные обезьяны, только что слезшие с елок да осин. Тупые и невоспитанные варвары. Врущие… врущие… врущие… непрерывно врущие… Как они меня уже достали! Просто достали. Я устал за эти десятилетия выслушивать потоки лжи о России. Я устал за эти десятилетия терпеть с их стороны постоянное пренебрежение. Словно они соль земли. Сами дикари-дикарями, только что в дорогих костюмах, а туда же. Я хотел вести эту войну правильно. По законам и обычаям. Как в старые-добрые времена. Но что я слышу? В Вене и Берлине призывают не церемониться с русскими военнопленными, называя их неполноценными людьми… скотами. А Франция – молчит. Хотя нет. Во Франции тоже много чего пишут того, что заставляет усомниться в их союзных намерениях. Впрочем, это уже не важно. В Вене и Берлине говорят о «кровожадном русском медведе»? Хорошо. Они его увидят. Все что заказывали. Все увидят. Я просто устал видеть этот гнилой оскал мерзавца, который распускает о тебе, твоей державе и твоем народе всякие скабрезные мерзости. Не понимают по-хорошему? Не вопрос. Объясним на понятном для них языке…»

Начальник Генерального штаба дочитал и осторожно положил листок на стол. И взглянул на Кайзера.

- Что Франция? – Сухо спросил он.

- Продолжают осторожную мобилизацию. Приводят в порядок свежие полки, которых каждый день становится все больше. Подтягивают к нашим границам.

- Что в Галиции?

- Провал.

- Полный?

- После взятия Перемышля русские вышли к верховью Вислы и ударили во фланг наступающих австрийских войск. Те начали отступление. Давление с юга на русских в Позене прекратилось и те смогли перебросить часть сил на поддержку отдельного Лейб-гвардии корпуса. Пал Кёнигсберг. Это также освободило войска. Целую армию. Она уже прибыли в Западную Пруссию. Наступление захлебывается. Пока мы предпринимаем попытки взломать оборону отдельного Лейб-гвардии корпуса, но ничего не выходит. Сейчас же его уже начали подпирать более существенные силы, да и первые полки Имперского резерва, насколько нам известно, уже прибыли.

- Мы сумеем удержать Западную Пруссию?

- Пока об этом рано говорить. Сейчас она за нами. Но у русских уже входят в строй бригады и дивизии Имперского резерва. А потом, через месяц-другой пойдет большой поток мобилизованных. С Австро-Венгрией фронт стабилизировался по Карпатам. Русские их брать не пытаются, а австрийцы вылезти оттуда не могут. Горы мешают оперативному развертыванию из-за чего их войска перемалывают по частям. Мы считаем, что русские нанесут основной удар по нам. Позен пока удерживается Центральным фронтом, что создает угрозу для наших войск в Западной Пруссии.

Вильгельм тихо прошел по залу и сел в дальнем углу. У окна. Уставившись куда-то туда… за пределы этого помещения. Он был бледен и как-то отрешен от мира.

- С вами все в порядке? Вам плохо?

- Плохо? Ну уж тоже не хорошо! – Прорычал вновь разозлившийся Кайзер. – Это ведь что получается? Из-за этих мерзавцев-писарчуков он взбесился?

- Но…

- Что, но?

- Клеменс.

- Слушаю, - щелкнул каблуками зашедший с Кайзером министр внутренних дел. Вильгельм планировал устроить разнос Генеральному штабу, но… передумал.

- Подготовьте приказ. Всех журналистов, что писали про русских гадости, призывать, вне зависимости от заступничества и состояния здоровья, и отправлять на фронт. К русским. Прямо на передовую. Редакторов или еще каких сочувствующих – туда же. Пускай объясняются с русскими сами, как смогут. Выживут – молодцы. Нет. Так туда им и дорога.

- Общество не поймет, - осторожно произнес министр.

- Чего оно не поймет? Своей болтовней эти люди вынудили Николая начать плохую войну[1]. Вы понимаете, что это значит? Опубликуйте в газетах общую ситуацию на фронтах. Обращение Николауса и поясните, что эти борзописцы спровоцировали его на объявление плохой войны. И что им либо нужно будет объясняться с родственниками солдат, уничтоженных русскими, либо идти на фронт и кровью искупать свой длинный язык.

- Как вам будет угодно, - кивнул министр, поиграв желваками. Ему было крайне неприятно выполнять такое поручение.

- Что? Недовольны?

- Моя работа – служить вам.

- Мы проиграли Клеменс. Судя по всему, мы проиграли. Хельмут, - обратился Император к начальнику Генерального штаба, - вы, я полагаю, не считаете возможным удержать Западную Пруссию?

- Это будет сложно. Все зависит от действия русских. Потеря не неизбежна, но вероятна.

- А какие планы в случае, если удержать не удастся?

- Отойти за Одер и закрепиться.

- Отойти и закрепиться? – Переспросил Вильгельм.

- Да. Одер – крупная река. Если на ее левом берегу возвести полевые укрепления мы сможем получить значимое преимущество. К тому же отход за Одер откроет для русских коридор в междуречье Одера и Вислы, ведущий в Богемию и Моравию.

- Там же стоит сильная армия австрийцев.

- Вот пусть и займутся ими.

- А мы?

- А мы будем готовиться к компании на Западном фронте. Нет. – Покачал головой Мольтке Младший, увидев невысказанный вопрос на лице Кайзера. – Не к наступлению. К битве за Рейнскую область и стабилизацию обороны по Рейну, так же, как и по Одеру. Если мы на этих позициях продержимся достаточно долго и измотаем наших противников, то мир можно будет заключить мягкий.