За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 56

- Парня этого не упускай! – завила она мне, сощурив свои добрые морщинистые глаза. -  Таких мало Земля ро́дит!

Пока редкостный мужчина изучал секреты изготовления знаменитого флорентийского мороженого, моя камера снимала узкие улочки города, славящегося архитектурой эпохи возрождения, чудесные булочные и кафе, набережную реки Арно со всеми её знаменитыми мостами.

Остаток дня мы бродили по старинным улицам, всякий раз ужиная в новом ресторане согласно составленному ещё дома списку. Дамиен имел чёткий план, и мы старались его придерживаться, но чаще терялись в объятиях друг друга, задерживаясь у какого-нибудь крошечного фонтана, спрятанного во внутреннем дворе-колодце жилых домов, снаружи похожих на музеи.

Домой добирались с отваливающимися от усталости и боли пятками, однако, это не мешало нам заниматься тем, чем обычно занимаются все девятнадцатилетние влюблённые пары: утро начиналось тем же, чем заканчивался вечер -  любовью.

The Weeknd - Call Out My Name

Я ору «Господи, Дамиен!» во всю глотку, когда врезаюсь в свой пузырь блаженства. И едва его содержимое успевает с меня стечь, рядом разрываются новые, и я снова ору «Господи, Дамиен!».

Виновник всего этого безобразия улыбается, хотя я знаю, он пытается сдержаться, но страшно подумать, насколько по-идиотски я выгляжу в такие моменты.

Иногда просит:

- Не зови его! Иначе он зачастит за нами подглядывать!

Но каждый раз, как бы я не старалась, из меня снова вылетает моё «Господи!», и Дамиен снова смеётся:

- Ты точно извращенка! Тебя заводят зрители?

Кто бы мог подумать, что я... Я! Окажусь способна на такие мозговыворачивающие, бурные, серийные оргазмы?

Дамиен медленно касается губами моих самых интимных участков, и я слышу протяжное:

- Уммм…

Сыграть такое невозможно. Нереально.

- Уммм, - проводит языком. - Это самое нежное, что я встречал в природе… Что ты делаешь с волосами? – внезапный вопрос.

- Депилирую! – не могу сдержать смешок. – А что, ОНА разве этого не делала?

- Кто? – выныривает, сокрушая мою ревность своим пришибленным видом.

С каждой секундой его взгляд трезвеет, пока нахмуренные брови не расползаются в раздражении. Дамиен подтягивается ближе к моему лицу:

- Знаешь, я слышал, что в постели нет места для бывших!

Я фыркаю.

- Согласен, у нас не совсем справедливая ситуация. Но и ты согласись: ей здесь не место. Она нам не нужна, ни тебе, ни, тем более, мне. И знаешь, что ещё?

- Что?

- Мелания была моей девушкой, и у нас было серьёзно, но с тобой мы создадим нечто гораздо большее! Намного красивее и прочнее, то, что строят раз и навсегда. То, что нельзя разрушить ни легко, ни сложно. Знаешь почему?

- Почему?

- Потому что у нас есть фундамент. Стены и крышу люди строят сами, но фундамент – это то, что им недоступно, что просто даётся кем-то свыше, - многозначительно устремляет свой указательный палец к потолку. – Понимаешь?

- Понимаю.

Дамиен целует мой нос, за ним верхнюю губу, потом нижнюю, и заканчивает свой крестовый поход долгим, неспешным, глубинным поцелуем в губы. Отрывается, чтобы сообщить мне то, что я, вероятно, и хотела услышать, опускаясь до ревностного выпада:

- С Мел у нас никогда не было фундамента. Никогда! – шепчет в моё ухо с такой экспрессией, словно сообщает самый секретный секрет на свете.

Глава 51. Шестое чувство

Ну и, конечно же, что может быть прекраснее лазурного Лигурийского моря?

Это песок с вкраплениями кварца, и в ярком дневном свете он выглядит похожим на ночное небо с рассыпанными звёздами. Я жадно загребаю его руками и, раскрыв пальцы, наблюдаю за тем, как сверкают мириады маленьких солнц в исчезающих песчинках.

- Я  купаюсь в звёздаааах!.. - нараспев сообщаю Дамиену.

И я действительно это делаю: развалившись на песке, насыпая его на себя, переворачиваясь, разглаживая руками сотворённое безобразие, разравнивая своё собственное звёздное небо и совершая безумства снова и снова.

Дамиен смеётся, глядя на меня, и в этом смехе я слышу отголоски нашего счастливого будущего, которое обязательно будет общим – именно это написано в его зелёных глазах. А ещё я вижу в них отражение каждого своего глупого жеста, каждой выходки, но в этих отражениях любви в разы больше, чем разумного осуждения. Именно это и делает с нами любовь, украшая даже тем, что, в сущности, должно уродовать.

Песочные звёзды очень скоро проигрывают распластавшемуся на них мужскому телу: я забираюсь на Дамиена сверху, тем сильнее стараясь в него вжаться, чем проворнее его руки шарят по моим бёдрам.

Мы соприкасаемся животами и чувствуем друг друга так полно, что можем с точностью повторить ритм биения наших сердец, синхронизируем вдохи и выдохи, находя единый темп.

- Мы – один организм, чувствуешь?! – Дамиен улыбается по-детски широкой улыбкой.

- Мы – один живот! – соглашаюсь.

Это Дамиен мыслит моими мыслями, живёт моими эмоциями или я его? Определить невозможно, и в эту секунду такой пустяк мало кого заботит.

Я трусь щекой о его ключицу, шею, ползу выше, чтобы встретиться с губами, и шершавый песок, облепивший наши тела, мне не мешает. Дамиен резко переворачивается, и я, как обычно, не успеваю понять, как оказываюсь под ним. Чувствую его вес на себе, но это – самая приятная тяжесть на свете. Его пальцы медленно заползают под лямки моего бикини, я слышу  глухой стон, который Дамиен старается скрыть в изгибе моей шеи. Он одновременно целует и жадно шарит по моему телу, словно никак не может решить, что же ему важнее, чего именно хочется в эту секунду:

- Давай, стащим с тебя этот чёртов купальник?

- Прямо здесь? – спрашиваю.

- Даааа…

- Стаскивай, если не жадный, - предлагаю.

Дамиен отрывается и заглядывает в мои глаза своими, ошалевшими от самых, что ни на есть, приземлённых желаний:

- Я не знаю, жадный ли я. Смотря, о чём речь, и с кем делиться…

- С другими парнями на этом пляже. Думаю, не тебе одному захочется посмотреть на меня без этих узеньких тряпочек!

Его взгляд в моём взгляде, а я тону в хитрой зелени, искусно претворяющейся спокойной шоколадной заводью.

- Я им выколю глаза, - сообщает, кровожадно прищурившись. - Всем до единого!

И моя грудь фиксирует вторжение, захватнические действия, избежать которых было невозможно с самого начала. И мне до безумия нравятся его ласкающие пальцы, жадные, неспокойные, мнущие, сжимающие, ненасытные. И шершавые от песка…

Нам никто не нужен – ни компании, ни друзья. Нам мешает всё и вся, и полное уединение – самая ценная вещь на свете. И пока Дамиен играет в человечков, бегающих по моему животу и норовящих заглянуть под лиф купальника, я размышляю о том, как двоим, в принципе, может быть скучно? Как люди, некогда имевшие то, что в данный момент переживаем мы с Дамиеном, заканчивают свои истории разводами, дележом имущества и детей? Как можно от ничем не излечимой потребности друг в друге деградировать в ту ненависть, жадность и желание раздавить, с которыми бывшие супруги являются в суд на бракоразводный процесс?

Я решаю стать адвокатом.

Последний наш день в Италии мы проводим на каменистом пляже городка Леричи. Это воскресенье, и всякое свободное место на деревянном помосте, накрывающем острые валуны, постепенно занимают местные жители. Почти рядом с нами располагается большая семья – невысокий кругленький папа,  красивая когда-то мама с чёрными блестящими волосами и пятеро их смуглых детей. Они шумят, иногда спорят и даже дерутся, едят мороженое и фрукты, но чаще всего отсиживаются в воде до синевы на губах, вынуждая итальянку, время от времени, покрикивать, выгоняя их на берег.

Дамиен лежит, положив голову мне на живот, и наблюдает за шумным семейством. Мои пальцы копаются в его волосах, пропуская вьющиеся короткие пряди, совершая в вечном порядке  дерзкий беспорядок. Неожиданно я нахожу на коже его головы странную деформацию – шрам. Он большой, но расположен почти на макушке - в таком месте, где под более длинными волосами его не видно.