Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса - Страница 25

Взгляд Ренэ невольно вернулся к картине, ради которой она сюда пришла. Вот здесь ощущалась какая-то загадка, портрет волновал, бросал вызов. Казалось, красавица насмехается над миром, который оставила.

Сквозняк заставил плясать пламя свечей, и игра света изменила неуловимо выражение прекрасной дамы. Улыбка стала зловещей, а в черных глазах Ренэ почудилась жестокость.

Кто-то обнял ее сзади за талию. Пол, подумала она, но в этот миг ей в нос ударил запах вина, а на грудь легла рука.

Жизнь с четырьмя братьями, любителями щипаться и дергать за косы, развила у нее моментальную реакцию. Ренэ ударила неизвестного локтем, развернулась и с силой залепила ему по лицу тыльной стороной ладони. Ее щеки горели от негодования. Сжав руки в кулаки, она была готова защищаться дальше, но обидчик отскочил назад, держась за нос.

— Вы что, ненормальная?! Вы знаете, на кого подняли руку?

На призрака. Молодой человек был красив, пожалуй, даже слишком красив для мужчины, но злобная гримаса испортила его кукольное личико, скривила рот с излишне тонкими губами. Мраморной белизне его кожи могла бы позавидовать любая леди, как и по-девичьи длинным ресницам, осенявшим черные сердитые глаза. На плечи падали крупные локоны цвета осенней листвы.

Он заметил взгляд, брошенный Ренэ на портрет, и возмущенно фыркнул. — Да, это моя мать, леди Филиппа Картмор Морай-Силла. Я — потомок правителей Сюляпарре, почти что принц! Пару столетий назад за такое оскорбление вам отрубили бы руку, чертова идиотка!

Ренэ похолодела. — Но, мой лорд, я замужняя женщина, а вы…! — начала она с мольбой.

— Тем хуже! — возразил кукольный красавчик. — Девице еще простительно быть дурой, но у любой уважающей себя дамы есть хотя бы один любовник, кроме старух и уродин. А чаще всего — и у них. Тот факт, что вы замужем, делает ваше поведение вдвойне непростительным.

— Вы… вы так схватили меня…

— У вас отнялся язык, что вы не могли объяснить все словами? Я просто перепутал вас с одной знакомой, только и всего. Мы собирались здесь встретиться. А вы меня едва не убили. Полоумная! — от злости его высокий голос сорвался на визг. — Но погодите — я всем расскажу, какая вы смешная недотрога! Мужчины побоятся за вами ухаживать, а я сделаю так, что вас не пригласят ни на один по-настоящему интересный вечер.

Ренэ онемела от ужаса. Это было уже слишком жестоко!

— Простите, мой… мой принц, я не так давно приехала в столицу… — смогла она наконец пролепетать.

— Я заметил, — ответил он злорадно. — Такие колье не носят с прошлого сезона!

Молодая женщина была раздавлена. Аксессуары к своему платью из нежно-сиреневого шелка Ренэ подбирала сама, но дура камеристка могла бы ее и предупредить. Вот кому следовало бы отрубить руку!

На самом красавчике ловко сидел усыпанный драгоценностям розово-серебряный наряд. В нем он казался персонажем сказки о принцах, принцессах, феях и зачарованных замках. Вот только сказка для Ренэ оказалось страшной.

На светлое кружево его воротника упала алая капля, затем еще одна. Красавчик поднес руку к носу. — Боги! Снова кровь! Вы разбили мне нос, глупое создание! — И тут он разразился рыданиями, злобными, всхлипывающими, судорожными.

Ренэ могла только смотреть на него в растерянности. Она никогда не видела взрослого мужчину плачущим. Придя, наконец, в себя, похлопала по дивану, стоявшему в центре комнаты. — Вам лучше сесть, сударь.

Красавчик залез на диван с ногами, не преминув бросить на Ренэ полный ненависти взгляд. Сев, он откинул голову назад, но девушка велела вместо этого ее немного склонить вперед. — А теперь зажмите нос пальцами. Постарайтесь прижать место, которое кровоточит, вы наверняка его ощущаете, — у ее братьев редкая неделя проходила без кровоточащих носов и разбитых коленок, но они не рыдали над своими "ранениями", а хохотали. — Теперь надо приложить что-то холодное… — За неимением лучшего, она протянула ему фарфоровую вазочку с комода. — Это к переносице… Постарайтесь не шевелиться. И, умоляю вас, не плачьте!

— Если вы не хотели, чтобы я плакал, не надо было бить меня по носу! По-моему, резонно.

Ренэ не нашла, что на это ответить. — И что-нибудь холодное к затылку, — Она подбежала к каминной полке и сняла с нее статуэтку слоновой кости. — Вот, возьмите. Знаете, вы необыкновенно похожи на свою мать.

— Какая наблюдательность! Со сломанным носом я не буду на нее похож.

— Но он не сломан! — в отчаянии воскликнула Ренэ. — Молю, успокойтесь.

К ее облегчению, рыдания постепенно сходили на нет, хотя плечи молодого человека продолжали вздрагивать.

— Я принесу из зала еще лед, — решила она.

— И позовите мою тетку, — потребовал почти-принц. — Леди Вивиану Силла.

Когда Ренэ представили хозяйке бала, она была разочарована внешностью леди Вивианы, в которой надеялась разглядеть следы необыкновенной красоты, приписываемой ее сестре Филиппе. Ни красотка, ни урод, Вивиана Морай-Силла показалась Ренэ сухой и скучной, как и полагается старой деве. Но сейчас, возвращаясь в бальный зал, она могла думать только о том, какой строгой выглядела леди Вивиана, каким суровым было выражение ее скуластого лица с решительным подбородком, каким жестким и пронизывающим — ее взор. Совсем как у лорда Томаса. Что она скажет, когда узнает, что Ренэ пролила кровь ее племянника?

Не могут же они и впрямь отрубить ей руку? Или, того хуже, перестать приглашать на балы?

VIII.

Когда Ренэ, запинаясь, объяснила в чем дело, леди Вивиана времени терять не стала. Двинулась из зала шагом быстрым и решительным, как какой-то солдат в юбке. Гости уступали ей дорогу, а Ренэ старалась поспевать за почтенной старой девой, прижимая к груди серебряное ведерко со льдом и лепеча бессвязные оправдания, которые казались жалкими даже ей самой. — Я не думала… Конечно, если бы я знала, что это он… То есть, я не знала тогда, кто такой он, конечно. То есть, если бы я знала, что это он, и кто он такой, и знала, что он — это он…

Она не знала, слушает ли ее старшая женщина, чья прямая как палка спина маячила перед глазами. Леди Силла хранила молчание в Морской и Охотничьей столовых, громко фыркнула в Ву'умзенском зале, а в Портретном объявила: — Я позабочусь о моем племяннике, а вы вернетесь к гостям, и я буду очень вам обязана, коли вы никому не упомянете об этом инциденте. Низкий голос звучал властно, непререкаемо.

— Но… — начала Ренэ.

Леди Вивиана резко остановилась и развернулась к ней. Под прицелом ее темных, цвета древесной коры, глаз Ренэ почувствовала себя крошечной и жалкой. — Будет лучше всего, если вы сделаете, как я вам говорю.

Ренэ выжала из себя слабую улыбку, которую можно было понять как согласие, но про себя уже решила, что изложит мужу свою версию событий. Заранее подластится, чтобы он защитил ее от возможных последствий. Что, если почти-что-принц решит привести угрозы в исполнение? Леди Вивиана снова подобрала юбки и устремилась дальше. В следующей комнате их ожидала встреча с Бэзилом, возмущенным и заплаканным, и Ренэ почувствовала, как на лбу выступает холодный пот. Даже собаки и соколы на картинах, казалось, смотрели на нее с осуждением.

Когда леди Вивиана статуей застыла в дверном проеме, у Ренэ засосало под ложечкой. А старая дева все не двигалась и не двигалась с места… Ренэ подошла к ней, медленно и тихо, с опаской, заглянула в лицо. Губы Вивианы были приоткрыты, в глазах — непонимание. Обойдя ее, Ренэ ступила в комнату.

Бэзил по-прежнему полулежал на диване, прислонившись головой к спинке. Его локоны разметались по малиновому бархату, золотом и медью переливаясь в сиянии свечей. Правой рукой он все так же зажимал пострадавший нос, а левая свешивалась с дивана. К этой белой, унизанной кольцами руке тянулось по полу нечто вроде гигантского червя, кусок влажной извивающейся плоти цвета сырого мяса.

Ренэ поперхнулась криком. Ее взгляд проследил чудовищного червяка через полкомнаты и до восточной стены. То, что прилепилось к ней, замарав белесой слизью шелк обивки, походило бы на огромную гусеницу, будь на этом свете гусеницы с мордами, подобными человеческим, на обоих концах вытянутого тела. Мертвенно-бледная личинка, разбухшая до огромных размеров, плавно извивалась на месте.