Цветок с тремя листьями (СИ) - Фламмер Виктор - Страница 28

Хидэтада сжал руками голову. До боли в глазах. Что ему делать сейчас? Ждать? Просто ждать? Но… А если в следующий раз отец обратится к нему: «господин кампаку»?

…Или может именно тогда Хидэтада увидит гордость в его глазах?

Хидэтада слегка улыбнулся. Так или иначе, время у него еще есть: в запасе почти целая ночь. Когда бы ни состоялась приватная встреча его светлости и Токугавы Иэясу — это точно будет не раньше завтрашнего вечера.

Он решил, что слугу звать не станет, и разжег лампу сам. Достал из ящичка лист бумаги и кисть и тщательно вывел: «Прошу ожидать меня в час тигра[23]. Если не желаете меня видеть или что-то может помешать нашей встрече — погасите свет в спальне». Он помахал листом, высушивая тушь, и подошел к окну. Несколько раз, как бы в задумчивости стукнул пальцем по дереву, и через несколько мгновений мимо него пронеслась темная молчаливая тень.

— Передашь лично в руки. И подготовь паланкин и носильщиков.

Лист исчез из его пальцев, словно унесенный ветром. Хидэтада вернулся к лампе и сел напротив, задумчиво глядя на огонь. Оставалось дожидаться, когда замок уснет.

Хидэтада очень надеялся, что замок удалось покинуть незамеченным. После того как он убедился, что его письмо ушло, он, не таясь, спустился в сад и там просидел в беседке у ручья, ожидая, пока во всех окнах замка погаснет свет. Даже слуги здесь обычно ложились рано, не то, что в поместье: там все давно привыкли, что он часто засиживается до глубокой ночи. И может захотеть поесть или прогуляться. Так что если кто и наблюдал за поместьем все это время — его не должен был удивить свет в окне бывших покоев Хидэтады. Вряд ли господину Мицунари настолько хорошо известны привычки Токугавы Иэясу.

Хидетэда слегка усмехнулся, садясь в паланкин. Люди Исиды Мицунари следили за ним едва ли не круглосуточно, и он прекрасно об этом знал. А вот знал ли господин Мицунари, что люди Хидэтады тоже тщательно следят за ним и его шпионами? Только когда ему сообщили, что дорога свободна и нет ничего и никого подозрительного, он выскользнул из беседки и покинул сад.

Паланкин тихо покачивался в такт шагам носильщиков. У Хидэтады на один момент мелькнула мысль, что стоило совершить это маленькое путешествие в одиночестве, но он знал, что отец не одобрит, если Хидэтада явится к нему через окно и без охраны. Крайне сомнительно, чтобы кто-то решил именно сейчас покуситься на жизнь наследника Токугава. Но — кто знает? Последнее время все просто помешаны на заговорах. Кроме того, нельзя быть уверенным, что тогда, на дороге в Фусими, убийцам действительно нужна была жизнь именно господина Хироимару. Ведь о том, что это кортеж Хидэтады, знали куда больше людей. И отец писал ему перед отъездом, чтобы он был предельно осторожен.

…Но это было еще до того проклятого письма, которое он наверняка получил по дороге? Что скажет ему отец? Захочет ли встречаться вообще? Хидэтада сцепил руки. Нет. Он должен увидеть отца любой ценой. И не важно, что тот скажет или решит. Главное — Хидэтада хотел услышать, что он поступает правильно. И тогда он согласится и примет любое решение.

Хидэтада приподнял занавеску паланкина. Уже скоро поворот и ворота. Такая до боли знакомая дорога. Думал ли он, что будет пробираться по ней тайно? Еще немного подождать, и его сомнения будут развеяны. Хидэтада опустил занавеску и тут же услышал негромкий стук сзади. Раз, два, три… четыре.

Сердце болезненно сжалось. Проклятье! Как, как он не подумал об этом? Конечно, за ним никто не следил в замке. Ему подготовили ловушку по дороге. И он, Хидэтада, сам лично пришел в нее. Проклятый Мицунари! Впрочем, разве было сложно догадаться? Хидэтада сжал рукой подбородок и слегка прикусил палец. Стоп. Не паниковать. Мгновенья утекают между пальцев. Не важно, что будет с ним: главное — не дать возможности Исиде Мицунари все вывернуть так, словно инициатором этой встречи был отец. Его вообще никак нельзя вмешивать. Хидэтада зажмурил глаза. Если бы он не был так далеко от замка и на этой дороге… Если бы он был на одной из центральных улиц, то мог бы приказать нести его к дому госпожи Го. Исида Мицунари сгорел бы от стыда. Стоп. Они недалеко от ворот. Отлично.

— Не сворачивайте. Двигайтесь прямо, через улицу, к северным воротам. Не меняйте шага. Как только выйдем за город, я скажу, куда направляться дальше. Пусть продолжают следить.

«Им нужно узнать, куда я отправился? Что же, пусть узнают». Хидэтада понимал, что поступает не слишком красиво. Но сейчас не было времени придумывать что-то другое.

Запах цветов буквально затопил паланкин. Хидэтада никогда не был в этих местах, но очень надеялся, что тропинка ведет к дому. Он приказал носильщикам остановиться и ждать здесь. Не было похоже, что вход кто-то охраняет, а значит, не должно возникнуть проблем.

Хидэтада выбрался из паланкина и приоткрыл незапертую калитку. Да, эта тропинка точно должна привести к дому. Он торопливо, но не бегом двинулся по ней, радуясь, что так хорошо может ориентироваться в темноте. Белые цветы вокруг словно освещали ему дорогу. Дом возник перед ним внезапным темным пятном. Хидэтада постоял немного у дверей, а потом негромко постучал. Он думал о том, что сказать слуге, открывшему дверь, но когда она распахнулась и на пороге показался сам хозяин, Хидэтада вздохнул с облегчением. Не надо ничего придумывать.

— Господин Като… прошу простить за столь поздний визит. Но мне больше не к кому было обратиться за помощью.

— Хидэтада?.. Что ты здесь делаешь?

Голос Киёмасы звучал хрипло, было заметно, что он перед этим давно и крепко спал. Хидэтаде вновь стало очень неловко.

— Я… За мной гонятся шпионы Исиды Мицунари.

— Ясно, — Киёмаса схватил его за плечо и втащил внутрь. И тут же задвинул дверь.

— Они далеко?

— Не знаю. Они следовали за мной всю дорогу, но на значительном расстоянии.

— Ясно. Они знали, куда ты идешь?

— Нет.

— Отлично. Раздевайся, быстро!

Опять эта чертова липкая противная духота. Хидэёси сел на постели и вытер пот скомканной простыней. Посмотрел на окна: они были распахнуты настежь. Небо уже немного начинало светлеть.

— Проклятье… разве уже не осень? Разве не должно становиться прохладнее перед рассветом?..

Он встал, походил по спальне, постоял у окна. И поняв, наконец, что уже не ляжет и не уснет, хлопнул ладонями, подзывая слуг.

— Принесите одежду и зажгите светильники. И пусть кто-нибудь позовет Мицунари, если он не спит. Если спит — не трогать!

Он снова сел на кровать[24]. Тятя уже несколько раз звала его в свои покои, обещая махать веером, если ему будет душно. Но с этой обязанностью могла справиться любая служанка.

Иногда Хидэёси казалось, что он больше совсем не любит Тятю. Словно вся его любовь ушла вместе с Цурумацу, а когда родился Хирои, он не сразу даже смог себя заставить прикоснуться к малышу. Тятя рыдала, а Хидэёси этот новый ребенок казался каким-то нелепым обманом. Как будто куклу завернули и подсунули ему, обезумевшему от горя.

Но однажды он увидел, как Нэнэ гуляет в саду с малышом. И такая нежность его захлестнула, что он выбежал в сад босиком и впервые прижал Хирои к своей груди.

А вот чувства к Тяте так не вернулись, похоже. И от этого было грустно и как-то одиноко.

А может, дело в том, что в его крови огонь страсти погас уже навсегда?..

Еле слышный шум отвлек Хидэёси от раздумий. Оказывается, светильники уже зажгли и на пороге стояли служанки, почтительно ожидая, когда он изволит встать и позволит его одеть. Хидэёси вздохнул и поднялся с постели. И почти сразу же увидел в коридоре знакомую фигуру.

— Значит, не спишь. Вот я тебя и поймал. Почему не спишь?

— Вы тоже не спите.

— Да, представляешь, постоянно стал просыпаться еще до рассвета. Не знаю уже, что делать, — пожаловался Хидэёси и шлепнул служанку по руке. — Эй, поаккуратнее! Не затягивай так: в этих штанах еще осталось немного меня!