Цветок с тремя листьями (СИ) - Фламмер Виктор - Страница 3

«Ты тратишь силы на пустые мысли, Асано. Ночь для отдыха, а не для размышлений».

Он улыбнулся и провалился в глубокий сон без всяких сновидений.

Утром он умылся и сразу же сел за письмо. Без особо долгих раздумий и попыток вложить в слова побольше смысла, он написал, что находится в смятенных чувствах и хочет развеяться в приятной веселой компании. Дальше подробно изложил программу предполагаемого вечера и выразил надежду на то, что его приглашение будет принято. Почти полностью успокоенный, он передал письмо секретарю. И стал ожидать ответа.

Едва он закончил с обедом и служанки унесли столик, как створки двери разъехались в сторону и слуга, опустившись на одно колено, доложил:

— Прибыл господин Токугава, молодой господин. Он ожидает вас в саду.

— Прибыл? В саду? — Юкинага нахмурился.

Слуга наклонил голову:

— Да. Господин Нагамаса велел проводить господина Токугаву в сад, в беседку, и подать ему напитки. Сам господин уехал и велел передать, что будет отсутствовать до поздней ночи. Какие будут распоряжения касаемо ужина?

— Потом… — Юкинага задумчиво махнул рукой, отпуская слугу. И вышел на веранду, щурясь от яркого солнца.

Еще трех часов не прошло с того момента, как он отправил письмо. Юкинага ожидал Хидэтаду не раньше завтрашнего вечера, сегодня он рассчитывал лишь на ответ: согласие или отказ. Но, судя по всему, Хидэтада выехал сразу же, как только получил послание. Что это должно было означать?

«Вот сам у него и спросишь». Да, этот совет отца был воистину хорошим. Юкинага осмотрел себя и пришел к выводу, что специально переодеваться не стоит. Лучше предстать перед гостем в обычной домашней одежде, чем заставлять его ждать. Он решительно направился в сад.

Однако в беседке никого не было. Напитки и фрукты стояли нетронутыми. Юкинага огляделся по сторонам, хлопнул ладонью по одному из столбов, поддерживающих свод беседки, вздохнул и отправился по тропинке вниз, к речке. Он был уверен, что знает, в какой именно части сада найдет Хидэтаду.

И не ошибся. Почти сразу же он увидел посреди вчерашнего разгрома коленопреклоненную фигуру в темно-синих одеждах. Вышитые белым листья мальвы на рукавах окончательно бы развеяли все сомнения, если бы они и были. Он подошел ближе. В ладонях Хидэтады покоился увядший бутон пиона.

— Прощай, невинная жертва бессмысленной человеческой ярости… — Хидэтада развел ладони в стороны, и бутон упал в воду. Течение тут же повлекло его вниз, в густую листву опускавшихся к воде ветвей ив. А Хидэтада обернулся.

Юкинага почувствовал, как защипало глаза. Он сейчас испытывал крайне смешанные чувства: одновременно злость и жгучий стыд. Он нахмурился и сделал еще несколько шагов, приблизившись к гостю вплотную:

— Мне… правда очень жаль. Я тоже любил эти цветы. А вы… господин Токугава, совершенно не изменились.

— А вот вы изменились, господин Асано. Стали старше, мужественнее… Не юноша более, а истинный воин. Впрочем… — Хидэтада поднялся с колен и оказался одного роста с Юкинагой, — это вам вряд ли поможет, если вы пожелаете снова уронить меня в воду.

Их глаза оказались напротив. Юкинага нахмурился еще больше. Взгляд Хидэтады всегда был несколько странный. Один его глаз был темным почти до черноты, а второй напоминал своим цветом прозрачный чай. И от этого казалось, что юноша смотрит насмешливо и с вызовом. Некоторое время оба стояли, не шевелясь, а потом Хидэтада широко и радостно улыбнулся и протянул вперед обе руки:

— Я очень рад, что ты вернулся с войны живым, Юкинага. А цветы ты посадишь и вырастишь новые.

И его лицо мгновенно изменилось. Взгляд из насмешливого превратился в дружелюбный, словно Хидэтада намекал своей улыбкой на что-то давнее и хорошее, известное только им двоим. Юкинага не удержался и тоже улыбнулся, слегка касаясь пальцами протянутых рук. И тут же ощутил, что знает ответ на мучивший его вопрос. Доверять Хидэтаде можно. Этот юноша может высмеять тебя или смутить своими словами, но он не способен на хитрость или подлость.

— Давай вернемся в беседку? Ты так торопился с визитом ко мне, что, возможно, не успел даже пообедать.

— Конечно же, нет, — Хидэтада слегка прищурил один глаз — тот, который темнее. — Ну кто же обедает перед тем, как отправится в гости? Это означает проявить неуважение к хозяину дома.

Юкинага рассмеялся. На душе теперь стало совсем легко и спокойно.

— А все-таки, почему ты так поспешил?

Они устроились в центре беседки возле столика, и Юкинага разлил по чашкам фруктовую воду с медом.

— Я прочитал твое письмо. И, учитывая некие события, которым мне повезло, а, может, и не повезло стать свидетелем, решил, что мне стоит отправляться немедленно. А, спустившись к реке, полностью убедился, что не ошибся.

— Ты… ты присутствовал на… когда Исида Мицунари зачитывал доклад своего зятя? — Слово «зять» Юкинага произнес таким тоном, словно это было ругательство. Хидэтада наклонил голову:

— Да. Это… творение рук и ума господина Фукухары его светлость выучил за это время едва ли не наизусть, даже я читал его дважды. Но… Исида Мицунари явно желал публичной казни.

— Казни? — рука Юкинаги дрогнула, и он едва не уронил чашку.

— Это образное выражение, — Хидэтада понял руку, словно успокаивая, — полагаю, он просто хотел заставить господина Като Киёмасу оправдываться в ответ на обвинения. Но тот только сказал…

— Я знаю, что он сказал, Хидэтада… Отец рассказал мне. Он сказал: «Моему преступлению нет и не может быть оправдания».

— …И мы оба прекрасно понимаем, что именно он имел в виду.

— Да. Более, чем кто бы то ни было, господин Като жаждал продолжения войны, чтобы или вернуться с победой, или не вернуться вообще. Меня самого до сих пор трясет от позора. Мы бежали с той земли, как крысы, набившись в трюмы кораблей.

Хидэтада коснулся рукой лба и широко распахнул глаза:

— А меня гложет стыд лишь за одно: когда мы здесь получали вести от наших воинов, мое сердце разрывалось оттого, что я не могу быть там, с вами. Когда стали говорить о наших… неудачах, я рыдал по ночам от бессилия. Господин Хидэёси даже велел приставить ко мне охрану, опасаясь, что я сбегу.

Юкинага подался вперед и коснулся локтя Хидэтады.

— Ничего, твои битвы еще впереди, — он наклонился еще ниже и тихо добавил: — я уверен, что это еще не конец. Его светлость позволит нам отомстить за свой и наш позор. Наша страна никогда еще не испытывала подобного унижения.

— Сейчас идут переговоры… — заметил Хидэтада задумчиво, — и их результаты не слишком радуют господина Хидэёси. И ведь находятся же те, кто пользуется этим.

Юкинага сжал чашку в руках так, что она едва не треснула.

— Я прикончил бы Исиду Мицунари лично, если бы мог. И не позволил бы ему умереть легко. Послушай, Хидэтада… — он поднял голову и со стуком поставил чашку на столик, — Ты же понимаешь, что я позвал тебя не просто так? Мне нужна помощь, очень нужна.

— И… какого же рода помощи ты хочешь? — в голосе Хидэтады внезапно появились резкие и жесткие нотки, и он покачал головой. — Надо же… вот так вот сразу и с ходу ты решил перейти к делу? И мы даже не поедим?

— Хидэтада, — Юкинага словно не обратил внимания на изменившийся тон, — ты же понимаешь, в какой ситуации оказался господин Като. Это не просто домашний арест. Он ожидает приговора.

— И? — Хидэтада снова слегка прищурил глаз.

— И ты знаешь, каким он может быть.

— Знаю, — подтвердил Хидэтада, — хотя, вполне возможно, что его светлость не прикажет ему совершить сэппуку, а ограничится лишением всех званий и титулов и ссылкой.

— …Что будет означать для господина Като то же самое. Служить его светлости господину Хидэёси — смысл его жизни.

— Ты лучше меня знаешь его. Но чем могу помочь я в подобной ситуации?

Юкинага задумался. Хидэтада смотрел на него очень внимательно, почти не мигая.

— Я… хочу, чтобы ты помог, нашел способ передать господину Като письмо… И, кроме того…