Юся и эльф (СИ) - - Страница 50

Окинула взглядом дом, который был в той мере совершенен, чтобы не раздражать ее еще более. Правда, в последние недели совершенство его подверглось немалым испытаниям, но леди Алауниэль с честью их вынесла.

И не позволила испортить фасад совершенно варварскими подвесными горшками, в которых росли совершенно варварские петунии.

И хризантемы в бронзовых цветочницах убрала.

Гостевыми покоями, конечно, пришлось пожертвовать, но потом, позже, леди Алауниэль с огромной радостью избавиться от всей той позолоты и фарфора, которые в них скопились.

...но с Тири следовало что-то делать. Даже если смириться с мыслью — а смиряться у леди Алауниэль всегда получалось плохо — что развод невозможен, то добиться раздельного проживания куда как проще... а там, лет через пять или десять поднять вопрос снова... и снова... и в конце концов... главное, чтобы Тири понял: мама не желает зла.

— Дорогая, у тебя такое выражение лица, будто тебя пучит, — сама леди Эрраниэль излучала спокойствие.

Очарование.

И кажется, совершенно не смущалась, что любовник ее был полукровкой на треть моложе ее самой. А ведь даже не спросила, желает ли леди Алауниэль принимать это существо в своем доме. Любовник щурился, крутил коротко стриженой — будто нарочно, чтобы подчеркнуть свою дефективность — головой.

— Меня не пучит.

Застыли розы.

И хрустальные эустомы, которые леди Алауниэль лично расставляла в вазы, добиваясь того совершенства композиции, когда и примитивным особям становится понятна ее совершенство.

— Как знаешь, — легко согласилась леди Эрраниэль. — Но если все же пучит, у меня есть совершенно чудесное средство. Газы выйдут и все.

— У меня нет газов!

— А выглядишь, будто есть. Дорогая, в этом нет ничего стыдного, иногда лучше испортить воздух, чем кому-то жизнь.

— На что вы намекаете?

Супруг, который из отведенного ему — за спиной леди Алауниэль — места умудрился как-то оказаться у стены, сделал вид, будто не слышит. И вообще он думает, не иначе, как о судьбах мира, а мизинец в ноздрю засунул исключительно, чтобы думалось легче.

— Я? — удивление леди Эрраниэль было столь искренним, что так и тянуло поверить. — Дорогая, ты чересчур мнительна. Не пробовала принимать успокоительный настой?

...а главное, вырядилась, будто юная дева... точнее, юная дева, имеющая весьма слабое представление о приличиях. Этот укороченный подол.

Открытые колени.

Пара браслетов на ногах, явно нарочно выбранных для того, чтобы к этим ногам привлечь внимание.

— Успокойся, в конце концов, это мои триста лет. Свои у тебя еще будут, — леди Эрраниэль протянула руки к первому гостю. — Дорогой, я уже начала волноваться...

...Тири был в темном.

И ведь знал же, что праздник планируется в светлых тонах. Леди Алауниэль подробно ему все расписала, даже образцы тканей отправила, чтобы показал портному, но выходит зря...

...она даже поняла, почему он вырядился в черное.

Этой наглой девице пастельные тона категорически не шли. А уж тот оттенок розового, нежнейший, слегка припыленный, и вовсе бы подчеркнул мертвенную бледность ее кожи. Но это же еще не повод нарушать концепцию вечера!

— Как можно, — Тири, вместо того, чтобы поклониться и поцеловать руку, хотя, конечно, последнее было бы совершенно лишним, обнял леди Эрраниэль и куда крепче, чем это позволяли приличия.

— Здравствуйте. Рада встрече, — не очень радостно произнесла девица.

Платье на ней было...

Приличное.

Пожалуй, даже милое, если как для человека. Оно скрадывало определенные недостатки фигуры, но все одно было непонятно, что Тири нашел в этом убожестве.

Ноги толстоваты.

Талия широковата.

Сама костистая, но без должного изящества. Но... да, платье удалось, особенно узор поверх шелка хорош. И главное, не понять, выткан он или нанесен краской... какой?

...и почему ткань не предложили сперва леди Алауниэль?

На ней платье смотрелось бы куда как интересней.

Хотя цвет...

...но с цветом всегда можно поработать.

Раздражение крепло, впрочем, леди Алауниэль слишком долго жила на этом свете, чтобы позволить ему пробиться сквозь маску благожелательности. Она протянула девице руку, которую та осторожно пожала. И любовничек свекрови фыркнул, показалось, он вот-вот рассмеется...

— Может, следует отправить его наверх? — сквозь зубы поинтересовалась леди Алауниэль, которая ненавидела оказываться в двусмысленных ситуациях. А что-то подсказывало, что весь этот вечер будет одной бесконечной двусмысленной ситуацией. — Пусть... займется чем-нибудь.

— Позже, — леди Эрраниэль ответила лучезарной улыбкой. — Мы отправимся наверх вместе. И займемся чем-нибудь.

Прозвучало... пошло.

И отвратительно.

— Это вам, — девица протянула традиционный букет, в котором опять же не было ничего традиционного.

— Какая прелесть... — леди Эрраниэль осторожно приняла горшок весьма затрапезного вида. Точеные ноздри ее дрогнули. — Надо же... что это?

— Понятия не имею, — честно ответила человечка и ткнула пальцем. — Вот это малина. Не смотрите, что она синяя, вполне съедобна, когда созреет. Только смотрите, она еще та попрошайка... это вообще немертвый цветок. То есть, он не мертвый, и не живой. А что с ним стало, я не представляю. Мне его отдали... взамен, так сказать.

— А это драконья трава.

— Драконьей травы не существует, — не выдержала леди Алауниэль.

— Дорогая, и все-таки тебя пучит...

— Только осторожно, оно колется, — сочла нужным предупредить девица, а леди Эрраниэль кивнула.

— Прелесть... неимоверная... дорогой, будь любезен. Тебе все-таки придется подняться наверх и... надеюсь, ты поставишь щит?

— У меня приличный дом!

— Дом-то приличный, но вот серебряные ложечки в прошлый раз кто-то спер.

— Это было сто лет тому!

— Всего сто лет, думаешь, от вредных привычек так просто избавиться? Так что, щит, дорогой... и хороший... мы ведь не хотим лишиться подарка.

...это было почти оскорбительно.

— А молодой человек...

— Мой знакомый, — почему-то не слишком уверенно произнесла девица. И смутилась. Всенепременно смутилась. А Тири подвинулся к ней ближе.

Знакомый выглядел симпатичным.

Для человека.

И одежду свою забавную носить явно умел.

— Мама, он подождет нас в моей комнате, — сказал Тири и подтолкнул человека. — Надеюсь, ты не против. Просто... его не стоит оставлять в одиночестве... а ты веди себя прилично. Можешь даже напиться, если с этого полегчает.

_________

...к совету Глен прислушался, как это стало понятно спустя пару часов.

Вечер...

Такой вот вечер, среди цветов и хрупкого хрусталя, который преломлял свет, отчего пространство искажалось самым причудливым образом.

Музыка.

Гости.

Изящные эльфийки, которые нагло порхали вблизи от моего мужа, то и дело пытаясь вовлечь его в беседу. И что характерно, на эльфийском, который я хоть и понимала, но слово через два, а уж в их исполнении речь порой походила на птичье чириканье...

Эль к чести его в беседы не вовлекался. И отвечал на общем. Получалось глупо.

Эльфийки злились.

И пакостили. Как-то совершенно мелко, по кошачьи... на меня опрокинули два бокала вина, но шаль, зашевелившись, с удовольствием приняла подношение. Сожрала она и жирный крем, как-то оказавшийся на моем подоле. И, кажется, приободрившись, сама потянулась к идеальному букету хрупких хрустальных цветов.

— Тихо, — велела я шепотом. И шепотом же спросила. — А нам долго...

— До полуночи, — шепотом же ответил Эль и руку протянул. — Потанцуем?

— Я не умею.

— Это не важно.

Как для кого... я здесь и так явно нежеланный гость. С другой стороны... бокал игристого вина сделал свое дело. Если терять нечего, то почему бы и не потанцевать?

Тем более с мужем.

Законным.

— Ты только... ноги береги, ладно?

Эль кивнул.

И улыбнулся. И... и если улыбнуться в ответ, то это не так страшно, верно? И смотреть только на него, не думая о тех, кто смотрит на нас. Пускай себе.