Нежное прикосновение - Деланси Элизабет - Страница 1

Элизабет Деланси

Нежное прикосновение

ОТ АВТОРА

В девятнадцатом веке многие американцы ирландского происхождения мечтали об успешной высадке и освобождении своей страны.

В 1858 году в Ирландии и Нью-Йорке были организованы революционные группы. Американское отделение, названное «Финийским братством», основанное Дж. О'Мэгони, имело целью обеспечить финансовую и военную поддержку своим соратникам в Ирландии. Было организовано участие тысяч ирландских американцев в военных кампаниях для подготовки дня освобождения от английского ига.

Но неожиданно разразилась Американская гражданская война. Финийцы сражались как на стороне Союза, так и на стороне Конфедерации.

В 1866 году финианцы организовали высадку семи тысяч солдат в Канаде. Они планировали поддержать доминиона, пока не освободится Ирландия.

Высадка потерпела неудачу так же, как и восстание в Ирландии в 1867 году, которым руководили бывшие офицеры-конфедераты.

Большинство ирландских американцев примирились с мыслью мирного разрешения ирландской проблемы.

ПРОЛОГ

Сторожевой остров, Нью-Йорк, сентябрь, 1857 год

Незадолго до полудня собралась толпа более чем в тысячу человек. Она вывалилась на берег с флотилии пароходов, пришедших из дока Екатерины из Нью-Йорка, и теперь топталась на залитом солнцем горном лугу Рыбачьей горы. По большей части это был городской люд: блестящие спортсмены, гладко причесанные политики, рабочие в рубахах с короткими рукавами, — люди их верхнего города, давшие волю своему пристрастию к острой забаве. Среди темных пиджаков и строгих костюмов вкрапления ярких туалетов женщин, украшенных плюмажем, казались последними цветами лета.

Бой был назначен на час дня. К половине третьего нетерпеливая толпа, изнывающая от тепла бабьего лета, превратила луг на острове в затоптанное грязное поле — повсюду валялись сигарные окурки и недоеденные сандвичи, осколки от бутылок из-под виски, беззаботно раздавленных тяжелыми башмаками. Заключая пари, попивая виски, мужчины пересчитывали купюры и жаловались на задержку матча.

На дальнем конце луга, где земля была ровной, как пол в комнате, кучка головорезов с засученными рукавами, работая лопатами, заканчивала покрывать мягким дерном двадцать четыре фута земли. Они уже вбили в землю восемь толстых сосновых жердей и соединили их двумя линиями каната. Вокруг первого ринга был построен второй, радиусом около пятидесяти футов. Когда был вкопан последний столб и натянута последняя веревка, к измученному распорядителю подошли двое молодых мужчин, одетых в теплые костюмы из черного сукна.

— Так, готово, — сказал распорядитель. — Передайте парням, что готово.

Молодые люди разбежались в разные стороны с этой радостной вестью. Один из них побежал вниз с горы, прочь от толпы, размахивая полами черного пиджака. У подножия горы он пошел быстрым шагом по направлению к мысу, усеянному камнями, где на небольшом участке вышагивал широкоплечий мускулистый мужчина.

— Стефен! Стефен! Пора!

Стефен Флин взглянул в ту сторону, откуда раздался крик. Вид Эмета Кэвенаха, бегущего к нему по траве, вызвал у него тяжелое чувство страха. Пора. Стефен оглянулся на залитую солнцем воду пролива Лонг-Айленда, подумав, какой здесь покой, в этом месте острова, продуваемого всеми ветрами. Он целый день мог бы тут пробыть, наблюдая за белыми гребнями волн и слушая чаек. Это место далеко от суматошной толпы — здесь человек может подумать о будущем.

Стефен понимал, что у него сейчас и мыслей таких не должно быть. Ему нужно взобраться на гору и принять участие в бою, которого он не хотел, — ради денег — они ему были не нужны — и ради бурных приветствий — он их больше не искал.

В свое время девятнадцать раз он дрался в призовых боях и каждый раз побеждал. Сегодня он сомневался в победе.

— Стефен!

Пригладив рукой короткостриженые волосы, Стефен повернулся к другу:

— Ну, наконец ты за мной пришел, Эмет. Волосы на висках Эмета Кэвенаха потемнели от пота. Он тяжело дышал.

— Они чертовски затянули, но ринг отличный… Мягко и не очень мокро.

Стефен удовлетворенно стукнул приятеля по плечу:

— Хуже нет — ждать.

Ему был симпатичен этот молодой человек, обычно проводивший все свое время за стойкой бара в салуне Стефена в Бауэри. Сегодня Эмет должен был служить ему и как секундант. Ради такого случая рубаху с короткими рукавами и фартук бармен заменил новым костюмом из ткани с шелковой ниткой и белым галстуком. Стефен посмотрел на Эмета — его лицо было исполнено гордостью, темные глаза горели предвкушением победы.

Они пересекли лужайку и направились к рыбачьей лачуге. Стефен взглянул на луг, кишащий темными фигурами, — толпа ждала, когда он и Били Магири примут боксерскую стойку и начнут избивать друг друга до крови.

Эмет проследил его взгляд.

— Стефен, сотни уже упились так, что не знают, на голове стоят или на ногах, а это неплохой признак.

— Если они уже напились, то это, должно быть, Магирова толпа, — заметил Стефен. — На нашей стороне элемент более благородный.

Эмет ухмыльнулся:

— Ага, Стефен, элемент благородный.

Стефен нырнул в дверь лачуги. В полумраке он разглядел Хэмера Моурена, дремлющего у стены на пыльной скамье. На его коленях покоились две трости. Взглянув ему в лицо, Стефен увидел застывшую гримасу боли. Господи! Один-единственный жестокий бой может на всю жизнь оставить человека калекой.

Он присел на скамью и снял сапоги.

— Эмет, если все пойдет плохо, признаю себя побежденным в бою.

Эмет, разбирая чемодан со спортивным снаряжение Стефена, посмотрел на него с удивлением:

— Да ты что, Стефен, ты же никогда не избегал боя!

Стефен взглянул на Хэмера. В результате многочисленных жестоких и непредсказуемых боев его тело в тридцать восемь было изуродовано и покорежено до неузнаваемости.

— Матч я не отменяю, — ответил Стефен. — Только я хочу прекратить его, когда дело для меня будет плохо складываться.

Хэмер пошевелился, его грубые ручищи дрожали.

— Не говори так, парень, — сказал он веско. — Все не так плохо. Ты можешь выиграть любую драку.

Стефен поднялся и стянул рубашку. — Мне уже тридцать. Когда все уже сказано и сделано, я не так проворен, как бывало раньше.

Хэмер часто заморгал:

— Ну, почему, парень. Ведь я победил Янки Саливена, когда мне было столько, сколько сейчас тебе. Это было в пятидесятом перед боем Гаера. — Он немного помолчал и задумчиво добавил: — Могу это снова проделать… Вот если бы не колени. Эти колени меня очень подводят.

— О коленях не говори, — улыбнулся Стефен, взглянув на своего рефери. — Ты можешь мне сегодня понадобиться!

Красные щеки Хэмера растянулись в улыбке.

— Я уж точно тебе не понадоблюсь, дружище.

— Что мне надо — так это немного везения, — сказал задумчиво Стефен. — Ирландского счастья и моих хороших ударов правой.

Он нацелил кулак на подбородок Хэмера, и на его руке так и заиграли мышцы.

— Ну да, хороший, сильный удар правой, парень, — согласился Хэмер. — Именно — сильный удар.

Стефен отбросил ногой брюки. Он стоял голый посреди хижины в пыльном столбе света — шесть футов два дюйма ростом. И каждый дюйм его роста подкрепляли длинные, крепкие мышцы. Проводя рукой по груди, он услышал медленное, ровное биение сердца. Последние два месяца у него были тяжелые тренировки — он подбрасывал тяжелый мешок, играл с сорокафунтовой гирей, выкладываясь до конца. Он никогда не курил, ибо это у человека отбирает дыхание; у него не было привычки к спиртному. Единственное, что он себе позволял — это любимое тепло женского тела.

Стефен натянул боксерские трусы цвета буйволовой кожи. Вокруг пояса он затянул изумрудно-зеленый пояс. Потом надел чистую рубашку, костюм из черного сукна, галстук-самовяз. Боксер всегда выходит на ринг прилично одетый. Он разденется для боя только тогда, когда будет соблюден весь ритуал.