Добро из зла (СИ) - "Терран" - Страница 63

Если бы она могла — она бы заплакала.

— Мой отец и пальцем не пошевелит ради человечества. Но все равно поможет, желает он того или нет, просто потому, что он самый светлый дар человечества… Созидание. Он сделает то же, что делал всегда — сотворит очередное чудо и отдаст его людям, позволяя им сделать свой выбор. Я — это чудо. Я — его дар человечеству, далеко не первый, но, быть может, наконец последний. Вам решать — принимать его или нет. В конце концов, нельзя спасти тех, кто не желает быть спасенным.

Нира отвернулась к иллюминатору. Она сказала все, что могла. Теперь очередь была а одним из самый влиятельных людей страны — принимать ли подаренное или выбросить его в воду.

— Чудо, говоришь… — донесся до нее тихий шепот генерала. — Порой мне кажется, что это единственное, что может спасти нас.

— Значит, нам придется его сотворить, — улыбнулась она, не пытаясь скрыть облегчение. — Там, где есть лишь Разрушение, принести Созидание, сотворить…

Она замялась, пытаясь подобрать слова.

— Добро из зла.

Глава 18. Ветер перемен

Прежде, чем сесть, им пришлось сделать пару кругов над кремлем, ожидая своей очереди. Нира с интересом разглядывала знаменитый дворец — не так уж и часто она получала возможность выбраться за пределы института… да не очень-то и хотела, если честно. Пару раз отец давал ей "порулить" роботом-патрульным и целый день Нира шаталась по городу, старательно изображая из себя простого бота, следующего заданному маршруту.

Высокие крепостные стены замка Шни уже давно не выполняли свою изначальную задачу — защиту от Гримм, но сносить их и переделывать во что-то более современное крупнейшие промышленники страны не спешили, считая грубую кладку белого известняка культурным достоянием. Напоминанием себе и всех остальным, кем были первые Шни — воинами, Охотниками, что хранили покой на рубежах Королевства, хозяевами фронтира, а не сытой благополучной столицы. Нынешний глава семьи несколько раз пытался снести это напоминание, но каждый раз отступался, столкнувшись с более чем однозначной волей своего предшественника, оставленной в завещании, и резко отрицательной реакцией всех остальных. Деньги — это хорошо, заводы и шахты — замечательно, но превыше всего аристократия Атласа ценила историю. Именно следуя многовековым традициям, каждый отпрыск Шни получал кроме открытой ауры, еще и образование Охотника.

Впрочем, сейчас разве что стена напоминала о боевом прошлом этой семьи. Внутреннее пространство, где в былые времена размещалось все население пограничного города, нынче было занято огромным поместьем — белый мрамор стен и колонн, многочисленные барельефы и шпили на высокий башнях, затейливая резьба и море света: из сотен высоких узких окон, фонарей вдоль прогулочных дорожек и мощных прожекторов, безостановочно рыщущих по ночному небу. Этот свет, отражаясь от идеально ровного, будто специально отшлифованного кем-то снежного покрова, превращался в почти волшебное сияние — ореол ледяной сказки, отстраненной и неприступной. Вдоль дороги от ворот до входа — Зимний Сад, собрание лучших скульптур, созданных в Атласе за многие века, поставить в котором свое творение мечтал, наверно, каждый скульптор мира.

Этот особняк будил в ней смешанные чувства. С одной стороны, он был не просто красив — он был прекрасен, совершенен в каждой из тысячи мелочей, композиционно создающих единый образ нездешней волшебной красоты, свысока взирающей на все скучные проблемы остального мира. С другой… она сделала свою домашнюю работу, когда искала ответ на вопрос Пенни. Сложно спрятать информацию, единожды попавшую в Сеть, от существа, для которого программировать также естественно, как дышать. Она видела фото оставленных почти без защиты отдаленных шахт, разоренных Гримм, кровь, сочащуюся из-под завалов, кашляющих фавнов, которым Прах разъел легкие, находила старые записи разогнанных демонстраций, видела девочку с плакатом "Верните нам наши права!", утаскиваемую куда-то в бронированный фургон… девочку, которую потом так и не смогла разыскать. Терабайты данных, спрятанных, заблокированных, закрытых, изъятых и запрещенных, почти незаметных на фоне сотен других новостей, освещаемых с куда большим желанием, в ярких красках, с энтузиазмом и позитивом…

Эта красота стояла на костях. Эти стены пропитались кровью. В фонтанах во внутреннем дворе вместо воды были слезы.

— Пламя — вот лучший ценитель для такой красоты, — прошептала она.

Если у нее и были какие-то сомнения в необходимости действовать, они исчезли за эти долгие-долгие три минуты, пока транспорт кружил вокруг поместья. Ушло по зашифрованному каналу в Институт короткое письмо, щелкнул люк на техническом стенде, выпуская на свободу одного из технических ботов; крохотный шестиногий робот быстро скрылся в вентиляционном отверстии, отправившись в путешествие к охранному складу Института, где хранились роботы. Завтра, уйдя на патрулирование, один из них заблудится ненадолго, и пока охрана, матерясь, будет искать очередного "тупого говноробота", сервисный бот покинет своего временного попутчика, заберется кому-нибудь в карман, подключиться к Свитку… а через три дня, запутав следы, на поверхность всплывет самая кровавая часть того, что было спрятано, когда бот благополучно утопится в канализации, предварительно вскрыв сам себя. Всплывет — и продолжит плавать, расползаясь по сети, перепрыгивая с одного носителя на другой, до тех пор, пока кто-то его не остановит.

И тогда она посмотрит, так ли хороши атлаские спецы, как о них говорят. Пусть попробуют переиграть в информационной войне не фавнов, которым отказали в образовании, а самый совершенный искусственный интеллект на планете.

— Что? — переспросил генерал.

— Я раньше никогда не была на таких приемах, — поправилась Нира, обернувшись к шефу с запрограммированной улыбкой.

— Они еще успеют тебе надоесть, — прогудел Айронвуд. — Дважды в неделю, здесь или там, будь готова убить время на почти бесполезную ерунду, единственное предназначение которой "показаться на людях". Всю пользу от таких приемов можно уместить в одно короткое совещание.

— Что я должна делать?

— Чем меньше, тем лучше. Будь постоянно рядом со мной, врубай свою шпионскую шарманку на полную мощность и включай запись. Говорить буду я. Если к тебе обратятся: да, ты новый андроид с душой. Нет, ты не можешь рассказать, как тебя сделали. Нет, ТТХ тоже секретны. Всю информацию вы получите во время презентации и так далее. Ничего, что может сойти за официальное заявление по другим вопросам, всех особо настойчивых посылай ко мне.

— Я хотела бы встретиться с Вайс Шни, — попросила она и, заметив вскинутые брови генерала, пояснила: — Она знала мою сестру.

— Если будет возможность, — немного подумав, кивнул генерал. — С теми же правилами. После приема я встречусь с Жаком — ты там будешь лишней.

— Спасибо.

У трапа их уже встречали. Сверившись со свежей базой данных, загруженной в ходе сегодняшнего техобслуживания, Нира узнала Клайна Зибена — дворецкого семьи Шни. Невысокий, широкий в кости мужчина с обширной лысиной с непроницаемым лицом замер у раскрытой двери лимузина, приглашая дорогих гостей занять места в экипаже.

Когда они подошли поближе, дворецкий чуть склонился, так, что это больше походило на глубокий кивок, чем на поклон.

— Генерал Айронвуд, сэр.

Нире на мгновение стало смешно — со стороны, если не знать роли участников, легко можно было перепутать, кто здесь слуга, а кто — генерал, столько внутреннего достоинства излучал этот человек в белоснежном подбитом мехом костюме.

— Клайн, — кивнул Айронвуд. — Когда-нибудь я заставлю Жака сменить этот костюм.

Дворецкий ответил мгновенно, с едва уловимой улыбкой, тоном, будто повторял известную только им двоим шутку:

— Эта форма дворецких семьи вот уже двести лет, сэр.

— Она слишком похожа на военный мундир. А ты даже от Беовульфа отбиться не сможешь.