Спасения не будет (СИ) - Белая Рина - Страница 10

— Тпрууу, — оборвал возница свое фальшивое пение, когда главнокомандующий на вороном заступил ему путь и приказал своим бойцам:

— Сажайте девку к нему.

Грузный мужичек с ранней лысиной затравленно огляделся и выдал:

— Мне же в другой конец города нужно. Я же на «площадь Спасительного круга» еду. С этой вот… — оттопыренным большим пальцем он показал себе за спину, на деревянную коробку, в которой перевозил узницу.

Не успела я и глазом моргнуть, как меня подхватили и словно котенка перебросили в другую повозку.

— Ненавижу, — простонала я, с трудом приподнимаясь на локтях.

— Но… — заволновался возница. — Нам ведь не по пути!

— Один черт на казнь. Трогай давай, а то терпение у посвященного кончится!

Тот чертыхнулся и выдал бодрое «н-но».

Лошади сорвались в галоп, наверстывая упущенное время. Повозку трясло и кидало из стороны в сторону. Я клацнула зубами и подняла голову. Напротив меня сидела женщина с подбитой физиономией и в точно таких же браслетах. Было видно, что немытую шевелюру она, как могла, расчесала пальцами и собрала на затылке в пучок, зафиксировав его зеленой лентой. Ее взгляд был устремлен на меня, при этом уголки ее рта были презрительно опущены. И хотя мы находились в одинаковых условиях, но сочувствия друг к другу не было; а было у каждой из нас свое… темное прошлое, ставшее роковым пропуском на площадь Угольного клейма.

Однако если первую ждала неизбежная смерть, то судьба второй была под большим вопросом…

Глава 7

Счастливый случай недолго ждет.

Пиндар.

Подъезжая к городу, лошадей перевели на шаг, и мы, наконец, смогли не только спокойно вздохнуть, но и перекинуться парой фраз.

— Столько охраны у тебя в сопровождении… — удивилась моя соседка. Неожиданно она заорала, всем телом вжимаясь в стену деревянной коробки: — Ты-ы! Ты… адское отродье…

— Серьезно? — улыбнулась я.

— Это про тебя шептались узники… Про тебя…

— А ты каждому шепоту веришь?

— Я знаю, что это ты! Ты! — упрямо твердила она, тараща на меня глаза.

— Ну я. Ты бы успокоилась… А то сожру! — пригрозила я, устало запрокидывая голову.

Чем ближе мы приближались к площади, тем медленнее двигалась наша повозка. Хмельная толпа обступала нас со всех сторон. Сотни орущих прихожан, укрытые тенью полотен, протянутых через всю улицу, осаждали торговые лавки. Женщины в ярких головных уборах угощали гостей праздника вином, а девушки в самодельных венках из шишек и ягод зазывали отведать праздничные лепешки. Какой-то пьянчужка едва не попал под копыта всадников. Бедолагу едва успели оттащить за шиворот, за что он получил несколько ударов плетью.

— Всю жизнь мечтала попробовать вино из белой ловелы, — неожиданно призналась соседка. Припав щекой к островку света, она с завистью наблюдала за сытыми и довольными горожанами. — Хотя, к черту эти аристократические изыски, мне хватило бы и яблочного сидра, да под лепешки, а они вкуснее всего, когда обжигают пальцы. М-м-м… — она облизнулась, и наши желудки не сговариваясь заурчали.

— Есть хочу, аж нутро сводит. Вот помилуют в честь большого праздника — вернусь домой… — соседка предавалась мечтам, с пылом и жаром рассказывая мне, чем еще она будет чревоугодничать, когда все лепешки у нее кончатся. В ее меню были и тушеная в собственном соку свинина вприкуску с мочеными яблочками, и зажаренная целиком птица, и высушенная на солнце озерная рыбка, и даже топленое сало. А что? И вкусно и питательно!

— А вот сыр даже пробовать не буду! Видела однажды, как его размельчали молотком, настолько твердым он был! И обязательно вино. Второго или третьего отжима — не важно, добавить специй и можно пить…

— Я нормальной еды с лета не пробовала, — жаловалась она. — Гляди, как отощала!

«Действительно отощала» — подумала я и стала расплетать косу. Скрутив волосы спиралью, обмотала их у основания и закрепила крепкими соломинами. Действия мои были медленными, но уверенными. Всеми правдами и неправдами я вознамерилась вытащить себя из этого «кошмара». И почти сразу возникла проблема весьма пикантного характера. Все дело в том, что моя соседка была одета в мужское платье. Ее ноги обтягивали брюки, тогда как на мне были широкие панталоны с рюшами чуть ниже колен. Решить эту проблему я могла только полностью обнажившись.

Повозка стала двигаться совсем медленно, и я поняла, что мы подъезжаем к площади. Обнажаться совсем не хотелось, но гореть в адском пламени не хотелось вдвойне. Собственно выбора у меня не было, и я принялась стягивать мокрое платье, чем привела соседку в недоумение:

— Чего это ты? Девочки меня не интересуют! — засуетилась она, округляя глаза.

Я едва успела стянуть с себя панталоны и похоронить их в соломе вместе с платьем, как повозка остановилась. Несколько магов спешились и направились к нам.

— Бесстыдница, — запричитала соседка и, не скрывая отвращения, добавила: — Дура пустоголовая! Решила позабавить народ своим юным телом или надеешься разжалобить вековечных? Тебе надеяться больше не на кого!

— Не на кого, — согласилась я и вдруг схватила ее за волосы и опрокинула на пол.

Не ожидавшая такой подлости, говорливая баба подскочила и мощным ударом в живот отшвырнула меня в угол. Я не удержалась и упала навзничь.

— Ну ты и тварь, — заорала она и кинулась на меня с кулаками. Удары в лицо и по ребрам были слишком болезненны. Я не выдержала и закричала. Рывком отворилась дверь повозки. Яркий свет ударил в глаза, и невероятно могучая сила раскидала нас по разным углам.

Я вымученно улыбнулась и с трудом разжала пальцы, роняя в ворох соломы зеленую ленту. «Я все же успела. Успела поменять нас местами еще до того как к нам ворвались маги, а главное успела растрепать тугой пучок на ее затылке, который не смогла бы скрыть за иллюзией распущенных волос Роиль. Успела!» Еще мгновение и мощная рука в кожаной перчатке с защитой из мелких чешуек выдернула меня из повозки и волоком потащила в сторону высокого помоста.

Перед взором мелькали разноцветные пятна. Это жители города, разодетые в красочные наряды по случаю празднества, все как один смотрели не на меня, а на «иную», которую волокли к столбу. Тут же в голове что-то щелкнуло, словно включили звук, и я услышала ее истошные крики:

— Я не та! Не та! — кричала «Роиль», срывая голос. — Это она должна гореть! Она! Это все ее колдовство! Вы не можете так поступить со мной! Я невиновна! Отпустите меня…

«Роиль» отчаянно сопротивлялась, не давая надеть на себя рубаху, пропитанную серой.

— Бездушная тварь! Будь ты проклята! Вековечные покарают тебя! Обрушат свой гнев на твою голову! Разрушат твою жизнь! Изуродуют твое тело! Ты заплатишь за все! — орала она, чередуя проклятия с безумным смехом.

Поднимаясь по ступеням помоста, я вздрогнула и обернулась к «Роиль», кристально голубые глаза которой полыхали ненавистью и отвращением. Через мгновение она уже пыталась выцарапать глаза стражникам.

— Убери от меня свои руки, мразь! — выплюнула она заковавшему ее магу и ногами оттолкнула его от себя, на миг повиснув на цепях, которые проходили под грудью, намертво приковав ее тело к столбу. Больше она ничего не успела сказать, на ее голову опустился тяжелый кулак. «Роиль» вскрикнула и обмякла. Площадь накрыл изумленный гул голосов.

Посчитав, что другого случая обезопасить себя не будет, я наглядно показала всем, кто из нас двоих владеет проклятой магией. Я запеленала неподвижное тело «Роиль» в светящийся кокон, свитый из лучиков света. Все выглядело так, будто лишившись сознания, она утратила контроль над своей силой и больше не могла сдерживать особое излучение энергии. Эти тонкие энергетические вихри, закручивались вокруг нее, наполняя ее ауру белым сиянием, что и вызвало волну изумления у всех, даже у дремов, которые не были причастны к магии и не владели иным зрением.

Площадь гудела, работяги укладывали столб сухими дровами и вязанками хвороста, а всадники, выстроившись в две шеренги, сдерживали горожан, желающих подойти ближе, чтобы насладиться зрелищем мучительной казни. Я преодолела последние ступени и в образе своей подруги по несчастью, предстала перед посвященным. Жестко и непреклонно из-под нависших век смотрели его широкие, поглотившие почти весь белок зрачки. Невысокое холеное тело плотно облегала выбеленная тога с расшитым платиновой нитью орнаментом. Шею оттягивал амулет со знаком «истины», который давал своему обладателю право удостоверять небесную волю и мирской закон. Выбритая голова, лицо, лишенное бровей и ресниц, — были основным отличительным признаком всех посвященных, высших носителей власти. Мне следовало выразить свое почтение, но я не смогла. Не смогла преклонить голову перед представителем Совета Судеб, который испокон веков истреблял моих братьев и сестер по силе.