Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий - Страница 64

Мы входим в отношения с Господом, Который тогда, две тысячи лет назад, как Бог, пребывая вне времени и потому заключая в Себе все времена, принял в человеческое Свое естество каждого из нас по естеству и, как человек, невинный и безгрешный, страдал за наши грехи и умер. В смерти Своей явил торжество послушания и смирения. В Его Богочеловеческом смирении грех нашел свою смерть. И содрогнулась и потряслась вселенная от совершившегося. И далее как Бог, спасая нас из греха, проклятия и смерти, воскрес, воздвигая нас в новую жизнь, в нового человека.

Как Человек — тогда, как Бог — сейчас, содержа в Себе в «тогда» мое теперешнее, мое «сейчас», не «искупал», как говорят католики, а спасал и спасает меня, извлекая из тленного человека. Его земная жизнь сейчас проникает в мою земную жизнь, совершая мое спасение в каждой Божественной Литургии, в каждом Таинстве моего вхождения в Его милосердующую любовь, в каждой исповеди, в каждом Причастии.

Сейчас, в настоящем времени, православный человек, обретаясь в своей любви к Богу, ищет последовать Ему, смирением в болезни соразделяя Его страдания и стяжая тем самым благодатное участие Бога. Господь, приемля любовь человеческую, попускает ему болезни и скорби, одновременно любовью Своею благодатно утешая его во внутреннем человеке.

Вне Православия многие люди ищут другого, более легкого, безскорбного способа жизни, при котором можно было бы иметь все — и веру в Бога, некий образ религиозного жительства, включая посещение Богослужений, молитвы, благотворительность, как бы быть оправданным перед Богом, и в то же время иметь комфортную по земным меркам жизнь. Но православному человеку известно, что так жить невозможно, если ты хочешь иметь реальную причастность Духу Божию. Нельзя служить двум господам.

Все вышесказанное имеет прямое отношение к нашему разговору о «целителях». «Целители» о таком православном характере отношения к скорбям, болезням и искушениям вообще ничего не ведают. Более того, такое отношение их возмущает, раздражает, даже приводит в гнев. Именно по этой причине, что сами они устремлены к тому, чтобы устроить земную жизнь более удобно. Даже самые искренние «целители», которые самозабвенно отдают себя с утра до ночи на «исцеление» больных, тоже любят себя и ищут земного комфорта.

Все это дает нам некоторую возможность различить, где правильное отношение к болезни, а где неправильное, и к кому надо прибегать — к «целителям», или же к Церкви, ее Таинствам, или же к благословленной Церковью врачебной помощи.

О ДУХОВНОМ ОТЦЕ

На путях воцерковления рано или поздно встанет вопрос: как найти духовного наставника, духовника?

Это один из самых трудных вопросов сегодняшнего дня. Прочитав много книг, большинство из нас, естественно, начинают искать себе духовного отца. Тем паче, что вся святоотеческая традиция говорит о необходимости духовного руководителя. В то же время мы часто сейчас слышим от церковных людей и от священства, что наступило такое время, когда духовных отцов быть не может. Вера оскудела, и по этой причине не надо пытаться, не надо искать… «Единственным наставником твоим, — говорят они, — могут быть сейчас лишь святоотеческие книги»… Не спешите сразу судить, так это или не так.

Чтобы не возникала путаница, мне думается, нужно различать такие понятия, как исповедник, духовный наставник, духовный отец и старец. Есть общецерковное мнение, что старчество теперь сильно оскудело. Но и сейчас есть всеми признаваемые духовные люди, к которым верующие прибегают за советом и считают их старцами.

Таковыми, например, являются: архимандрит Иоанн Крестьянкин в Псково-Печерском монастыре, архимандрит Кирилл — в Свято-Троицкой Лавре, протоиерей Николай на острове Залита, монашествующие в некоторых других монастырях нашей Церкви. К ним верующие люди часто прибегают для того, чтобы получить наставления, духовный совет, обрести правду жизни.

Но существует и другая сторона этого явления, о которой неоднократно говорил митрополит Антоний Сурожский в своих выступлениях. В наше время немало молодых священников принимает на себя старческие обязанности. Не вполне осознавая, что есть духовная жизнь, они берутся отвечать на какие-то очень серьезные и глубокие жизненные вопросы прихожан. Они пытаются даже указывать им жизненный путь, более того, указывать с некоторой жесткостью, самонадеянно считая себя возвещателями воли Самого Господа. Такое «младостарчество» представляет собой серьезную опасность для воцерковляющегося человека.

В то же время духовное наставление, на мой взгляд, явление необходимейшее, без него входящему в церковную жизнь обойтись никак нельзя. Представить порядок своей церковной жизни в миру дело непростое, увидеть самого себя сложно и практически невозможно, поэтому очень нужно и очень важно прибегать к священнику за советом, за наставлением.

Возникает вопрос о постоянстве обращения к наставникам, т. е. можно ли ходить к разным священникам и получать от них наставление или же необходимо советоваться только с одним. Тут возникает чисто психологический нюанс: если ходить к разным священникам, то невольно возникает искушение — наиболее трудные вопросы приносить к наиболее Безпечным и слабым священникам, а малозначащие вопросы приносить наиболее строгим. В результате человек очень удобно устроит свое самоугодие, будет ходить с одним и тем же вопросом к двум, к трем священникам, а в итоге выберет один какой-то ответ из трех, тем самым приобретая навык определять самому, как ему поступить, возможно, искренне считая, что он живет по послушанию. Но в духовной жизни требуется как раз отложение от самого себя, своих самохотений, которые часто порождаются самоугодием. Такое послушание — одно из важнейших средств церковного развития, которое, к сожалению, многие не могут принять почти до самой смерти. Св. Феофан Затворник говорил, что узы духа, узы самоугодия, как самые глубокие, могут сопровождать человека до самого конца его жизни.

Во многих случаях бывает, что уже на смертном одре человек неожиданно переживает некоторое потрясение, в результате которого освобождается от этих уз. Обретение духовника проходит обычно четыре этапа.

На первом этапе человек приходит к священнику просто как к исповеднику, которому приносит свои грехи. Человек почти ничего не спрашивает у священника, ему вполне достаточно тех книг, которые читает, и своего саморазумения, по которому, собственно, он и выстраивает свою жизнь. Он привык так жить в миру.

На следующем, втором, этапе, человек начинает все более и более доверять священнику и поэтому начинает уже прислушиваться к его советам. Однако чадо относится к совету очень произвольным образом. Совет можно принять, а можно и не принять. Значит, слово священника, воспринятое как совет, все равно остается в произвольном обращении самого человека. Человек как хочет, так с ним и обращается. Если он продолжает дальше ходить к этому священнику (а это возможно только в случае постепенно возрастающего доверия к нему и взаимного, а может быть, одностороннего, притяжения), то возможен выход наследующий этап. Он начинает удостоверяться в том, что некоторые невыполненные им советы были не просто человеческим измышлением. Потом, в дальнейшем, обстоятельства показали, что он был наказан за то, что их не выполнил, а значит, за ними стояла Воля Божия. Он ее не исполнил и теперь наказан.

Такие откровения, которые он переживает в течение нескольких лет хождения к священнику как к духовнику, дают основание уверовать в то, что к словам священника надо все-таки прислушиваться. И постепенно он начинает относиться к священнику как к наставнику. Слова священника на этом этапе их отношений воспринимаются как наставление, а с наставлением обращаться вольно уже не будешь.

Наставление — это слово, которое ты принимаешь к исполнению. Это уже не совет. Если наставление принято к исполнению и, исполняя его, человек открывает, обнаруживает, что они помогают ему возрастать в духовной жизни, то в результате он все более и более укрепляется в своих отношениях со своим духовным наставником. Прочитанные святоотеческие книги показывают, что путь, по которому ведет его духовный наставник, не расходится со Святыми отцами, общий единый дух сохраняется, и это его вполне устраивает.